Стокгольмский синдром что это: Как родился стокгольмский синдром

Стокгольмский синдром — это… Что такое Стокгольмский синдром?

Не следует путать с экономическим понятием «Голландский синдром».

Стокго́льмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин популярной психологии, описывающий защитно-подсознательную травматическую связь^[1], взаимную или одностороннюю симпатию^[2], возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном счете отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. Бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях, является второй наиболее известной разновидностью стокгольмского синдрома.

Вследствие видимой парадоксальности психологического феномена, термин «стокгольмский синдром» стал широко популярен и приобрел много синонимов: известны такие наименования, как «синдром идентификации заложника» (англ. 

Hostage Identification Syndrome), «синдром здравого смысла» (англ. Common Sense Syndrome)^[3], «стокгольмский фактор» (англ. Stockholm Factor), «синдром выживания заложника» (англ. Hostage Survival Syndrome)^[4] и др. Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Бейероту (Nils Bejerot), который ввёл его во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года. Механизм психологической защиты, лежащий в основе стокгольмского синдрома, был впервые описан Анной Фрейд в 1936 году, когда и получил название «идентификация с агрессором».

Исследователи полагают, что стокгольмский синдром является не психологическим парадоксом, не расстройством (или синдромом), а скорее нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие^[3][4]. Так, стокгольмский синдром не включён ни в одну международную систему классификации психиатрических заболеваний

[5].

Согласно исследованиям, стокгольмский синдром является довольно редким событием. Согласно данным ФБР о более чем 1200 случаев захвата заложников с баррикадированием захвативших в здании, стокгольмский синдром отмечен лишь в 8 % случаев^[6].

Факторы, влияющие на формирование стокгольмского синдрома

Стокгольмский синдром может получить развитие при:

Механизм психологической защиты основан на надежде жертвы, что агрессор проявит снисхождение при условии безоговорочного выполнения всех его требований. Поэтому пленник старается продемонстрировать послушание, логически оправдать действия захватчика, вызвать его одобрение и покровительство.

Гуманизация отношений между захватчиком и жертвой является ключевой при формировании стокгольмского синдрома и обуславливается следующими факторами:

• Возможностью и качеством социального взаимодействия. Чтобы затруднить развитие эмоциональных отношений, пленникам могут завязывать глаза, затыкать рот кляпом. С этой же целью охранники могут часто меняться местами ^[3][4].
• Возможностью рационального объяснения проявленной жестокости. Необъяснимая, нерациональная жестокость убивает развитие симпатии между сторонами. В обратном случае, если, например, один из заложников погибает в результате сопротивления террористам, то выжившие стараются оправдать вспышку жестокости провокативным (опасным для остальных) поведением самого погибшего^[3].
• Языковым барьером. Запрет переговариваться и/или незнание языка сильно затрудняет формирование симпатии между заложниками и террористами^[3].
• Психологической грамотностью, знанием приемов выживания^[3]. Психологически грамотный заложник и/или террорист имеют больше шансов повлиять друг на друга.
• Личностными качествами обеих сторон, их способностью к дипломатическому общению. Заложник, обладающий дипломатическими качествами, способен переубедить противника, сместить его точку зрения
  [3].
• Системой культурных стереотипов. Расовые, этнические, религиозные и идеологические разногласия оказывают жесткое негативное влияние на развитие симпатии между захватчиком и его жертвой. Они с трудом поддаются изменению за такой короткий промежуток времени^[3] и могут спровоцировать неприязнь, вспышку жестокости и даже гибель заложников.
• Длительностью пребывания в плену^[3]. Стокгольмский синдром формируется после 3-4 дней лишения свободы и усиливается в случае изоляции пленников. При долгом нахождении в плену заложник общается с захватчиком, узнаёт его как человека, понимает причины захвата, чего захватчик хочет добиться и каким способом; особенно это проявляется при терактах, имеющих политическую подоплёку — заложник узнаёт претензии захватчика к власти, проникается ими и может убедить себя, что позиция захватчика — единственно правильная.

Зная, что террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы, заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. В результате заложники психологически привязываются к террористам и начинают толковать их действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертвы и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста^[7].

В случаях особо жестокого обращения заложники психологически дистанцируются от ситуации; убеждают себя, что это происходит не с ними, что с ними такое произойти не могло, и вытесняют из памяти травмирующее событие, занимаясь конкретной деятельностью^[8].

Если никакого вреда жертве не причиняется, некоторые люди, будучи менее подвержены синдрому в процессе адаптации к данной ситуации и почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать

[9].

После освобождения выжившие заложники могут активно поддерживать идеи захватчиков, ходатайствовать о смягчении приговора, посещать их в местах заключения и т. д.

Профилактика при ведении переговоров и дебрифинг

В ведении переговоров при захвате заложников одной из психологических задач медиатора является поощрение развития взаимной симпатии (стокгольмского синдрома) между заложниками и захватчиками с целью увеличения шансов заложников на выживание. Директор исследовательских программ Центра предотвращения международных преступлений д.н. Адам Дольник сообщил по этому поводу в интервью «Новой газете»^[2]:

Переговорщик просто обязан провоцировать, поощрять формирование этого синдрома любыми способами. Потому что если террористы и заложники будут нравиться друг другу, то тогда меньше шансов, что заложники сделают что-то глупое, что повлекло бы жёсткие действия террористов. А террористам, в свою очередь, будет крайне трудно решиться на убийство заложников, к которым они испытывают симпатию.

Методики проведения дебрифинга (психологической консультации) выживших заложников в случае их удачного освобождения разнятся в зависимости от характера ситуации, сформировавшей стокгольмский синдром. Например, дебрифинг освобождённых военнопленных отличается по своей структуре от дебрифинга заложников политических терактов^[3].

Захват заложников в Стокгольме в 1973 году

23 августа 1973 года бежавший из тюрьмы Ян Эрик Улссон в одиночку захватил банк «Kreditbanken» (Стокгольм, Швеция)^[10], ранив одного полицейского и взяв в заложники четверых работников банка — трёх женщин (Биргитту Лундблад, Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен) и мужчину Свена Сафстрома. По требованию Улссона, полиция доставила в банк его сокамерника — Кларка Улофссона (Clark Olofsson).

26 августа полицейские просверлили отверстие в потолке и сфотографировали заложников и Улофссона, однако Улссон заметил приготовления, начал стрелять и пообещал убить заложников в случае газовой атаки.

28 августа газовая атака всё-таки состоялась. Через полчаса захватчики сдались, а заложников вывели целыми и невредимыми.

Бывшие заложники заявили, что боялись не захватчиков, которые ничего плохого им не сделали, а полиции. По некоторым данным, они за свои деньги наняли адвокатов Улссону и Улофссону.

В ходе судебного разбирательства Улофссону удалось доказать, что он не помогал Улссону, а, напротив, пытался спасти заложников. С него сняли все обвинения и отпустили. На свободе он встретился с Кристин Энмарк, и они стали дружить семьями.

Улссон был приговорён к 10 годам тюремного заключения, где получал много восхищённых писем от женщин.

Случай Патти Хёрст

Подробно описан в статье «Патрисия Херст».

Патрисия Хёрст (Patricia Hearst) была захвачена 4 февраля 1974 группой «Симбионистская армия освобождения» (англ. Symbionese Liberation Army

). Террористы получили от семьи Хёрст 4 млн долларов, но девушка возвращена не была. Позже выяснилось, что она вступила в ряды С. А. О. под угрозой убийства.

Захват резиденции японского посла в Лиме, столице Перу, 17 декабря 1996

Это самый крупный за всю историю захват такого большого числа высокопоставленных заложников из разных стран мира, неприкосновенность которых установлена международными актами.

Террористы (члены перуанской экстремистской группировки «Революционное движение имени Тупак Амару»), появившиеся в виде официантов с подносами в руках, захватили резиденцию посла вместе с 500 гостями во время приёма по случаю дня рождения императора Японии Акихито и потребовали, чтобы власти освободили около 500 их сторонников, находящихся в тюрьмах.

Сразу после этого захвата заложников общественность стала обвинять президента Перу Альберто Фухимори в бездействии и в том, что он не обеспечил надежной охраны посольства, лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, оказывали на него давление и требовали, чтобы безопасность заложников была приоритетной целью при их освобождении. В таких условиях ни о каком штурме посольства, ни о каких других силовых мерах освобождения заложников речи не шло.

Через две недели террористы освободили 220 заложников, сократив число своих пленников, чтобы их легче было контролировать. Освобожденные заложники своим поведением озадачили перуанские власти. Они выступали с неожиданными заявлениями о правоте и справедливости борьбы террористов. Находясь долгое время в плену, они стали испытывать одновременно и симпатию к своим захватчикам, и ненависть и страх по отношению к тем, кто попытается насильственным способом их освободить.

По мнению перуанских властей, главарь террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. С именем Картолини была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Однако на заложников он произвёл совершенно иное впечатление. Крупный канадский бизнесмен Кьеран Мэткелф сказал после своего освобождения, что Нестор Картолини — вежливый и образованный человек, преданный своему делу.

Описанный случай дал название «лимскому синдрому» (англ. Lima syndrome)^[11]. Ситуация, при которой террористы испытывают настолько сильную симпатию к заложникам, что отпускают их, является обратным примером (частным случаем) стокгольмского синдрома.

См. также

Примечания

1. ↑ Стокгольмский синдром: История, причины, ориентация
2. ↑ ^{1 2} На переговоры идет сильный. Как подчинить террористов своей воле, не выводя танки и огнеметы на прямую наводку. Елена Милашина. Интервью с Адамом Дольником. — «Новая газета», 29.08.2007.
3. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9 10} Factors Influencing the Development of the Hostage Identification Syndrome. James T. Turner. Political Psychology, Vol.6, No.4, 1985, pp.705—711
4. ↑ ^{1 2 3} The Stockholm Syndrome Revisited. Arthur Slatkin. The Police Chief Magazine, Vol.LXXV, No.12, December 2008.
5. ↑ ‘Stockholm syndrome’: psychiatric diagnosis or urban myth?. M. Namnyak, N. Tufton, R. Szekely, M. Toal, S. Worboys, E. L. Sampson — Acta Psychiatrica Scandinavica, Volume 117, Issue 1, pages 4-11, January 2008.
6. ↑ Курт Бартол. Психология криминального поведения. — 7. — Olma Media Group, 2004. — С. 289. — 352 с. — (Психологическая энциклопедия). — ISBN 9785938781054
7. ↑ Стокгольмский синдром. В кн: «Социальная психология толпы». Л. Г. Почебут, Сп-Б., 2004.
8. ↑ Психология взаимодействия террористов с заложниками. В кн: «Социальная психология толпы». Л. Г. Почебут, Сп-Б., 2004.
9. ↑ Стокгольмский синдром: дружбе заложников и террористов 30 лет.
10. ↑ См. подробнее Norrmalmstorg Robbery в англовики.
11. ↑ См. подробнее в статье en:Stockholm Syndrome#Lima Syndrome в англовики.

Литература

«Стокгольмский синдром» дистанционного обучения

В начале 1970-х два преступника предприняли неудачную попытку ограбления одного из шведских столичных банков. При этом они взяли в заложники несколько человек и целых шесть дней держали их в подвальном хранилище, пока полиция не выкурила их оттуда с помощью слезоточивого газа. Парадоксальность ситуации была в том, что заложники в процессе своего удержания стали испытывать к преступникам странную привязанность. И даже на суде они не хотели свидетельствовать против них. Сообщения об этой драме и последующих событиях шли по всем каналам и транслировались на весь мир. Так человечество познакомилось с новым явлением – «стокгольмским синдромом», означающим защитно-бессознательную взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и захватчиком в ситуации продолжительного совместного пребывания в изоляции от внешнего мира. 

Свою привязанность к захватчикам заложники оправдывают желанием сохранить свою жизнь в экстремальной ситуации. Психологи отмечают, что, став заложниками, люди меняются. Если период изоляции был особенно долгим, то эти изменения необратимы. Первоначальный шок у заложников сменяется адаптацией – приспособлением и формированием привычки «быть заложником». Но у этой адаптации очень высокая цена: душевная и телесная трансформация. Ощущения и переживания начинают притупляться. То, что возмущало в начале, уже никак не волнует и становится частью повседневности и новых привычек заложников. После освобождения из изоляции наступает новая адаптация – теперь уже к нормальной жизни. Но она проходит тем дольше и сложнее, чем дольше и жестче была изоляция. Как распознать жертв «стокгольмского синдрома»? Эти люди оправдывают своих захватчиков, приводят самые разные доводы в их защиту, пытаются убедить окружающих в том, что те «не видят картину целиком и поэтому не могут их понять». Как помочь побороть «стокгольмский синдром»? Проявить искреннее сочувствие; привести примеры, которые показали бы ситуацию как выходящую за рамки нормы; предложить поразмышлять о душевном состоянии; не давить и не настаивать на своей правоте, быть терпеливыми.

Метафора стокгольмского синдрома пришла мне в голову в связи с парадоксальной ситуацией: формированием у многих студентов, преподавателей и администраторов зависимости к режиму полного дистанционного обучения. Войти в него год назад было для всех чрезвычайно трудно, но оказалось, что выйти из него ещё сложнее. Как говорится, «вход – рубль, выход – два». Сразу уточню, что речь идёт не только о нашем университете. «Стокгольмский синдром» дистанционного обучения проявляется сегодня почти повсеместно. И это несмотря на то, что значительную часть обучающихся и обучающих качество «удалёнки» в той или иной степени по разным причинам не устраивает. Например, из-за плохой интернет-связи, разницы во временных поясах и так далее. Попробуем в этом разобраться.

Для начала попытаемся понять, какие объективные и субъективные проблемы испытывают сейчас студенты из других регионов, получающие «повестку» явиться в кампус для дальнейшего прохождения очного обучения. Многие из них живут в семьях, испытывающих серьёзные финансовые проблемы из-за экономического кризиса, приведшего к сокращению рабочих мест и закрытию бизнесов в ситуации долгосрочного локдауна. То, что было посильно для родителей ещё год назад (оплата питания и карманных расходов детей-студентов, покупка для них билетов на междугородний и внутренний транспорт и прочее), сегодня оказывается уже недоступным. А если нужно платить ещё и за съёмное жильё в другом городе и за само обучение в вузе, то приоритеты расставляются сами собой: пусть лучше чадо сидит дома на дистанционке, что несравненно дешевле для семейного бюджета. В то же время есть студенты, которые за эти месяцы смогли устроиться на работу курьерами, грузчиками, операторами колл-центров, чтобы хоть как-то помогать своим родителям и себе выживать в сложнейшей экономической ситуации.

Мне самому приходилось видеть молодых людей, слушающих университетские лекции по телефону прямо на своих рабочих местах. Например, в торговых залах магазинов или на ресепшн в аэропорту. Возвращение в кампус для них означает потерю работы и, соответственно, финансового источника. Есть семьи, понёсшие тяжелые утраты из-за коронавируса, где к финансовым проблемам прибавляется ещё и горе из-за потери близкого человека. Одинокому родителю на какой-то период нужна моральная поддержка, которую может оказать только другой близкий человек – взрослая дочь или сын. Понятно, что в таких случаях информация о возобновлении очного обучения тоже не особо радует. Но даже студенты из относительно благополучных семей не всегда могут вовремя приехать в кампус. В некоторых регионах России и зарубежья до сих пор сохраняется режим локальной изоляции. Где-то невозможно сразу купить авиабилеты и нужно ждать до двух-трёх недель. Но и добравшись до кампуса, студенты могут попасть в трудную ситуацию в случае, если общежития их вуза не подготовлены должным образом и не могут обеспечить им обязательный двухнедельный карантин. Или в учебных аудиториях нет возможности рассадить всех на необходимом расстоянии друг от друга и преподавателя.

Тех же, кто приступил, наконец-то, к учебе, ждут уже другие «квесты». Теперь это трудности смешанного обучения, при котором в расписании одного и того же дня могут быть как офлайн, так и онлайн-занятия. Это означает, что нужно всегда иметь с собой исправный гаджет – ноутбук или хотя бы смартфон, да ещё и с зарядником. А заодно и какую-то еду и питьё, поскольку общепитовская инфраструктура многих вузов успела разрушиться за период карантина, и теперь нужно время на её восстановление.

У значительной части преподавателей – свои причины «не хотеть» возвращаться к очному преподаванию. Те, кому «за 65», опасаются инфицироваться от бессимптомных носителей коронавируса, каковых много среди молодёжи. И это объективно существующий риск, являющийся одной из основных причин ввода режима смешанного обучения (наряду с тем, что многие студенты, по тем или иным обстоятельствам, вынуждены пока оставаться в своих регионах). Но и преподаватели, не попадающие в эту возрастную категорию, не все стремятся выходить в офлайн.

Самая распространенная причина – осознание того, как много времени снова придётся тратить на переезды между домом и работой и «беготню между учебными корпусами». Если в самые первые месяцы полного ухода в онлайн все страдали от перегруза и нехватки времени из-за необходимости осваивать новые цифровые компетенции и форматы коммуникации со студентами и коллегами, то теперь, после их освоения, у преподавателей, наконец-то, появилась возможность работать над научными публикациями и методическими пособиями не только в периоды своих летних отпусков. Кроме того, многим пришлись по душе лёгкость организации виртуальных деловых коммуникаций со своими коллегами, возможность одновременного участия в двух-трёх совещаниях, онлайн-формат повышения квалификации в домашних условиях и тому подобное. Старшее поколение на глазах становится «цифровым» и приобретает способность работать в условиях многозадачности. И расставаться с этими неожиданными преференциями ему уже не хочется.

Парадоксальность ситуации заключается в том, что у части студентов и преподавателей за долгий период «удалёнки» успели сформироваться и устойчивые негативные привычки. У первых – это слушание лекций прямо в кровати, при котором особенно хорошо спится под тихий «медитирующий» голос профессора, а на просьбу визуализироваться на экране можно сказать, что у тебя «плохая связь».

У вторых – это ведение лекций и семинаров «в тапках», что в той или иной степени отражается на степени погруженности в данный момент в работу. Не редки случаи, когда студенты жалуются на отвлечение преподавателей на телефонные звонки или на коммуникации с членами семьи прямо во время занятий. «Дистанционка» расслабила всех. По-человечески это можно понять, но принять как «новую норму» нельзя.

Для вузов массовое возвращение студентов и преподавателей в кампус до конца учебного года – тоже серьезное испытание. Как уже было сказано, для этого нужно специальным образом готовить общежития и учебные аудитории, восстанавливать инфраструктуру общественного питания, освоить совершенно новые принципы составления расписания. В общем, абсолютно для всех выход из полного дистанционного обучения снова будет связан с большим стрессом. И он обусловлен не только тем, что всем придётся преодолевать сформировавшиеся за время изоляции привычки. Но и тем, что мы должны будем вновь осваивать абсолютно неизвестный для нас формат обучения и работы, теперь уже смешанный (или гибридный).

Иначе говоря, мы не возвращаемся к «прежней жизни», как многие ещё полагают, а настраиваемся на освоение нового стиля университетской жизни. В определенном смысле он будет значительно более сложным, чем полный дистант, поскольку при его реализации нужно будет учитывать гораздо большее количество факторов. Среди них может быть и фактор временного ухудшения статистики по заболеваемости в мире, стране и регионе, что побудит нас вновь вернуться на какое-то время к полному дистанционному обучению. Оперативная смена форматов в зависимости от внешних обстоятельств – офлайн, онлайн и смешанного – ещё одна неизбежная черта нового стиля университетской жизни. Нужно быть готовыми ко всему. Но сидеть массово на «удалёнке» постоянно невозможно, не рискуя разрушить систему высшего образования до необратимых процессов. Негуманитарные вузы и факультеты (медицинские, инженерные, естественнонаучные) за период локдауна исчерпали все ресурсы перекраивания учебных планов и расписаний только под теоретические занятия.

У кого мы будем лечиться в будущем, если врачи будут знать анатомию человека только по картинкам? Кто будет открывать новые месторождения полезных ископаемых, если геологи ни разу не выезжали в поле? Как будут создаваться новые материалы и лекарства, если химики, биологи и фармацевты ни разу не держали в руках пробирки? Список негативных последствий для общества в этом случае нескончаем. Для самого человека долгое пребывание на полном дистанционном режиме также чревато. Это, прежде всего, падение мотивации и эмоциональное выгорание; а также гиподинамия, приводящая к набору веса и ухудшению общего физического и эмоционального состояния. Непонятны пока до конца и последствия самоизоляции как отсутствия возможности осуществлять свои социальные контакты «вживую». В общем, необходимо прислушаться к здравому смыслу, преодолеть «стокгольмский синдром» и… начинать новую жизнь.

Но при этом также нельзя обойтись без адаптационного периода, в процессе которого и студентам, и преподавателям, и администраторам необходимо будет проявлять повышенную толерантность друг к другу. Понятно, что студенты первое время будут опаздывать. И не только на первые пары, так как отвыкли от очного формата учёбы. У них нарушилось так называемое «чувство времени». По той же причине опаздывать могут и преподаватели, живущие далеко от места своей работы. Если раньше в аудиториях приходилось с трудом переключать внимание студентов с экранов их смартфонов на темы занятий, то теперь это будет делать ещё сложнее. Ведь за это время они привыкли воспринимать информацию только посредством гаджетов! Глаза преподавателя тоже ещё какое-то время будут тянуться к экрану ноутбука, а не к живым лицам. Сила привычки, и от этого никуда не деться. Главное – помнить, что на место старых привычек могут с таким же успехом прийти новые, если только захотеть.

Томский государственный университет с нетерпением ждет и студентов, и преподавателей. Осуществлена соответствующая подготовка всего кампуса. Ведется активная работа по восстановлению системы общественного питания. Хотя надо признать, что по объективным причинам это, на сегодняшний день, одна из самых больших для нас проблем. Сейчас мы срочно ищем новых арендаторов для наших университетских столовых и кафе. Никто ведь заранее не знал и не мог знать точную дату выхода из локдауна. А хорошие новости заключаются в следующем.

Все основные противоэпидемические мероприятия продолжают осуществляться в плановом режиме. Абсолютно все приезжающие из других регионов студенты обеспечены местами в общежитиях и вполне комфортным пребыванием на сокращенном, теперь уже всего трёхдневном, а не двухнедельном, карантине. Конечно, при условии наличия справки из своего региона об отсутствии у них коронавируса и сдачи анализа ПЦР по прибытию в Томск. Анализы берутся в общежитии ТГУ «Маяк», где создана оперативная система ПЦР-диагностики. В университете большое количество аудиторий переоборудовано под одновременное обучение в режимах офлайн и онлайн. Плюс к этому открыто более двадцати учебных аудиторий со специализированной инфраструктурой для смешанного формата обучения (технология «Актру»), позволяющей в автоматическом режиме не только записывать и транслировать занятие, но и распознавать, систематизировать и хранить весь учебный материал для доступа к нему всех, кому это необходимо.

Итак, дорогие студенты и коллеги, мы надеемся на самую скорую встречу со всеми вами! Добро пожаловать домой – в университет!

Эдуард Галажинский,
ректор ТГУ и врио президента РАО

Стокгольмский синдром: что это, зарождение, примеры

Как справиться со стокгольмским синдромом: Pixabay

Может ли жертва влюбиться в похитителя, боготворить своего насильника, оправдывать и защищать его? Такое происходит при психическом расстройстве — стокгольмском синдроме. Его особенности и способы искоренения раскрывают опытные психологи.

Описание стокгольмского синдрома

Что такое стокгольмский синдром? Доктор психологических наук, профессор Людмила Почебут объясняет, что это патологическое состояние, когда жертва насилия испытывает к мучителю симпатию, а не страх и ненависть. Более того, пострадавшие оправдывают, защищают преступников и даже присоединяются к ним.

Как зародился стокгольмский синдром?

С подобной парадоксальной ситуацией столкнулись в Стокгольме в 1973 году:

• Утром 23 августа в местный «Кредитбанк» зашел человек с автоматом, на нем были очки и парик. В отделении находились сотрудники банка Бригитта Лундблад, Кристин Энмарк, Элизабет Ольдгрен и Свен Сефстрем.
• Захватчик Ян-Эрик Улссон заперся со служащими банка внутри денежного хранилища и потребовал освободить из тюрьмы своего приятеля Кларка Олофссона, а также предоставить три миллиона крон, пистолеты, бронежилеты, шлемы и автомобиль.
• За несколько часов полиция выполнила все требования, кроме возможности безопасного отхода преступников. Власти хотели вначале освободить заложников. Переговоры длились пять дней.
• За 131 час в плену у заложников развилось психическое расстройство — стокгольмский синдром. Девушки начали поддерживать и жалеть преступников, боялись не насилия, а гибели в случае штурма здания.
• Полиция применила слезоточивый газ, освободила заложников и задержала захватчиков. Жертвы наняли преступникам адвокатов и поддерживали с ними отношения, несмотря на те ужасы, которые пережили в статусе заложников.

Читайте также

Синдром Адели: в чем заключается, как избавиться

Специалисты исследовали и описали эту реакцию психики. Оказалось, что такой синдром — распространенное явление. Таким образом мозг жертв адаптируется к экстремальным ситуациям, насилию, ища способ сохранить жизнь.

Что такое стокгольмский синдром: Pixabay

Признаки и примеры

Какие признаки стокгольмского синдрома? Доктор психологических наук, профессор, ректор Университета практической психологии Николай Козлов описывает такие проявления синдрома:

• отождествление себя с захватчиком, желание получить его покровительство;
• вера в то, что агрессор на самом деле добрый и хороший человек, принятие его позиции и стремление его понять;
• жалость и оправдание действий мучителя;
• обвинение себя в сложившейся ситуации и стремление исправить ее поведением, которое преступник сочтет хорошим;
• самоуничижение, признание и принятие власти агрессора, желание быть рядом с ним;
• эмоциональное дистанцирование от ситуации с дальнейшим отказом от сотрудничества с полицией для привлечения захватчика к ответственности.

Читайте также

Мания величия: признаки, стадии развития

После первого описанного случая стокгольмский синдром наблюдался в разных городах и странах. Были и самые резонансные проявления такого психического расстройства:

• США, Калифорния (1974). Участники леворадикальной организации «Симбионистская армия освобождения» (SLA) захватили 19-летнюю Патрицию Херст. Преступники хотели обменять ее на своих единомышленников, которые отбывали наказание в тюрьме. Два месяца девушка находилась взаперти, над ней издевались. В результате Патриция стала на сторону преступников и даже вошла в состав SLA, под именем Таня грабила банки и магазины и была арестована.

Примеры стокгольмского синдрома: Pixabay

• Перу, Лима (1996). Члены «Революционного движения имени Тупака Амару» (MRTA), переодевшись в официантов, во время приема захватили более 600 гостей посла Японии. Через две недели 220 заложников вернулись домой, а через время и оставшихся освободили из плена. Всего освободили 549 человек. Все они позже начали поддерживать террористов.
• США, Солт-Лейк-Сити (2002). Элизабет Смарт было 14 лет, когда ее похитили из дому. Через 9 месяцев ее нашли в доме уличного проповедника Брайана Митчелла. Он хотел сделать девочку своей женой. Элизабет не пыталась убежать и скрывала свое происхождение.

Читайте также

Вечный студент: суть синдрома и как с ним бороться

Чем опасен стокгольмский синдром и можно ли от него избавиться

Какие есть виды стокгольмского синдрома? Человек может стать жертвой не только террористов, существует бытовой стокгольмский синдром. Он может развиться на фоне таких ситуаций, как:

1. Психологическая травма, связанная с угрозой жизни.
2. Близкие отношения с большой разницей в возможностях и силе сторон (например, такой синдром наблюдается у женщины, которая живет с мужчиной-агрессором и зависит от него финансово).
3. Сложности, которые не позволяют выйти из деструктивных отношений.

Когда и кто может столкнуться с развитием стокгольмского синдрома? Есть ряд жизненных ситуаций, когда у жертвы формируется психическая зависимость от насильника.

Типы стокгольмского синдрома: Pixabay

Дети и жестокие родители

Мать или отец оскорбляют ребенка, пренебрежительно к нему относятся, допускают физическое насилие, но когда они в хорошем настроении, то дарят конфеты и улыбаются.

Читайте также

Эффект Розенталя: в чем заключается и как работает

Дети запоминают приятные моменты и начинают относиться к родителям как к богам. От окружающих они скрывают насилие в семье, лгут и стараются защитить взрослых от разбирательств.

Мужчины и женщины

Насилие в паре часто сопровождается зависимостью одного партнера от другого, рассказывает психоаналитик Светлана Дутта. Например, женщина не работает, ее обеспечивает мужчина, и она терпит его агрессивное поведение, так как не видит выхода.

Затем агрессор резко меняет поведение: раскаивается, дарит подарки, признается в любви. Насилие продолжается, но жертва проявляет сочувствие к агрессору, верит в то, что он хороший и в будущем исправится.

В травмирующей ситуации оказываются жены мужчин и матери детей, страдающих зависимостью (алкоголизм, наркомания, игромания). Они чувствуют свою вину за сложившуюся ситуацию и верят, что могут все исправить.

Читайте также

Деструктивные отношения: причины и что делать

Подчиненные и жестокие начальники

Психотерапевт Шери Хеллер описывает корпоративный стокгольмский синдром. Вначале руководитель обещает повышение в должности или выплаты премии за дополнительные объемы работы, а затем унижает или угрожает увольнением из-за невыполненных обязанностей.

Жесткость и требовательность начальника при этом может переходить все границы. В результате жертва начинает сомневаться в своей компетентности.

Крайние случаи такого расстройства наблюдаются у участников различных сект, в первую очередь экстремистских, построенных на подчинении любым приказам свыше.

Чем опасен стокгольмский синдром? Главная проблема в том, что жертва не осознает опасности ситуации, в которой находится и не способна адекватно ее оценить. Переубедить человека, добиться осознания травматичности его положения практически невозможно.

Читайте также

Газлайтинг: что это такое и как распознать

Как избавиться от стокгольмского синдрома? Лучшее решение — обращение к психотерапевту, который разложит происходящее по полочкам, поможет человеку осознать ненормальность ситуации.

Если возможности для визита к профессионалу нет, важно:

1. Подтолкнуть жертву к размышлениям, предложить почитать специальную литературу.
2. Задавать наводящие вопросы, искренне интересоваться тем, как сама жертва видит ситуацию и что чувствует.
3. Выслушать человека, но не судить его. Это поможет жертве избавиться от эмоций и включить рациональное мышление.
4. Не давать советов и не давить. Для жертвы насилия важно учиться принимать решения самостоятельно, чтобы преодолеть беспомощность.
5. Не пытаться убедить жертву в том, что агрессор — злодей. Это может привести к обратному эффекту.
6. Помочь жертве определить, почему она остается в таких болезненных отношениях, что держит рядом с насильником.

Читайте также

Моббинг: что это, как противостоять травле

Стокгольмский синдром столь широко распространился из-за того, что не все о нем знают. Грань между нормой и патологией очень тонкая, и жертва не осознает, когда переступает черту, продолжает держаться за деструктивного партнера. Берегите себя и сохраняйте здоровые отношения.

Оригинал статьи: https://www.nur.kz/family/relationship/1859974-stokgolmskij-sindrom-cto-eto-zarozdenie-primery/

Психология созависимых отношений. Как «работает» стокгольмский синдром?

Елена Исупова

Как распознать нездоровую привязанность? Можно ли ограничивать свободу того, кого любишь? Как «работает» стокгольмский синдром — не только там, где есть мучитель и жертва, но и в обычных парах? Мы задавались такими вопросами, когда читали роман «Взаперти». И поняли: они важны для каждого, кто вступает в близкие отношения. Поэтому включили в книгу послесловие семейного психолога Яны Катаевой. Делимся им с вами.

Джемма и Тай

Взаперти
Но сначала немного о самом романе. 16-летняя Джемма знакомится с Таем в аэропорту Бангкока. Симпатичный и застенчивый парень угощает ее кофе. Они болтают о родителях, отпуске, планах… А потом Джемма просыпается в чужом доме посреди пустыни. На много километров вокруг нет ничего. Только песок, солнце и тот, кто ее похитил.

Люси Кристофер, автор книги, погружает читателя во внутренний конфликт. Тот же самый, в который попадает Джемма. Сначала она боится странного парня, потом начинает понемногу понимать его, очаровываться его внутренним миром. И в то же время сердится на себя за симпатию. Ведь он — похититель.

И героине, и читателям трудно не попасть под его обаяние. Тай берег Джемму, даже спас ее ценой своей свободы. И конечно, в детстве ему досталось: о нем некому было позаботиться, рядом с ним не было любящих, надежных взрослых. Мы сочувствуем его одиночеству, его острому желанию иметь близкого человека. Но преступление остается преступлением.

Стокгольмский синдром

Не только голубоглазым, широкоплечим и романтичным похитителям жертвы начинают в какой-то момент симпатизировать.

Представьте себе отделение банка. В нем нет клиентов, только четыре сотрудника, три женщины и мужчина. Открывается дверь, заходит человек с автоматом и кричит: «Вечеринка только начинается!» Он захватил сотрудников банка в заложники и потребовал, чтобы к нему привезли еще одного грабителя, его сокамерника. Двое грабителей шесть дней удерживали заложников. Загнали в небольшое помещение и обложили взрывчаткой. Когда полиция пустила в помещение слезоточивый газ и преступникам пришлось сдаться, их жертвы просили полицию отпустить их. Затем наняли им адвокатов и выступали в суде в их защиту. Это произошло в Швеции, в Стокгольме, в 1973 году. Тогда и возник термин «стокгольмский синдром».

Таких случаев известно множество. Вот еще один. В 1974 году террористы одной радикальной организации захватили в заложники 19-летнюю внучку миллиардера Патрицию Херст. Ее били, насиловали, морили голодом. Со временем она стала поддерживать террористов, примкнула к их организации и стала сама участвовать в налетах на банки и магазины.

Как так получается? Это реакция психики на травмирующую ситуацию. Жертва беспомощна и зависит от похитителя. Если лучше узнать его, иметь с ним добрые отношения, верить в его хорошие намерения, шансы выжить вырастают. Ну и, как сказала Джемма, невозможно ненавидеть того, кого понимаешь. Тогда в Стокгольме грабители и заложники рассказывали друг другу истории из жизни, играли в крестики-нолики, пока одни держали других на мушке. И сблизились.

Тревожные звоночки

Размышляя, как относиться к чему-либо и что можно простить, а что нет, стоит прежде всего смотреть на поступки. Тай совершил недопустимое — он решил за Джемму, где ей быть и с кем. Никто не может решать за другого. Кроме родителей детей до 18 лет (и то с каждым годом всё меньше).

Здоровые любовные отношения — это отношения без принуждения. В них важны желания каждого.

Девушкам хочется видеть рядом смелого и надежного парня, способного разруливать проблемы. Безумно влюбленного в них супермена. Это понятное желание. Взрослым женщинам тоже нравятся такие герои. Но бывает, мы принимаем за решительность или сильные чувства то, что на самом деле должно бы нас насторожить.

• Он говорит: «Ты красива и без косметики. Тебе не нужно краситься». Радоваться или насторожиться? Насторожиться. Только вам решать, краситься или нет. Попытка решать за вас — тревожный звонок.

• Он говорит: «Я буду зарабатывать, а ты — тратить. Тебе не нужно будет работать». Казалось бы, не парень — мечта! Но, увы, у таких договоренностей есть своя цена. Если один полностью финансово зависит от другого, то голос слабого мало весит в совместных решениях.

• Он говорит: «Зачем тебе поступать на врача? Морги, кровища, зубрежка… Моя девушка должна быть окружена красотой». Воспринять как заботу или как нарушение ваших границ? Нарушение границ. Чьей бы вы ни были девушкой, в первую очередь вы — своя собственная. Ваши планы важны.

Вы можете даже не замечать, что находитесь в клетке. — Источник

Тай задумал «спасти» Джемму, увезти ее из города, который казался ему лицемерным и искусственным. Но — ему казался, не ей. Ему, а не ей хотелось прожить жизнь в пустыне. Она не просила о спасении и не принимала решение там жить. Неважно, ошибся ли Тай в том, что пустыня Джемме подходит, или нет. Важно, что у него не было права решать за нее.

Созависимость в семье

Стокгольмский синдром возникает не только у жертв похитителей. В обычных парах тоже. Вы наверняка слышали такие истории: муж бьет жену, а она не уходит или уходит и снова возвращается. Часто женщины жалеют своего обидчика: он такой несчастный, детство у него такое тяжелое, только я его понимаю и выдерживаю. И нет, это не какие-то особенные женщины, которым нравится страдать. Обычные, как мы.

Из подобных отношений действительно очень сложно вырваться. Ведь до грубости дело доходит далеко не сразу. Сначала — безумная любовь, совместные планы, ощущение, что вот он, нашелся, «тот самый». Ситуация ухудшается постепенно, когда человек уже стал очень родным, часто — отцом общих детей. Есть только один способ не попасть в такие отношения: заметить первые «звоночки». Выше три примера таких «звоночков». Вот еще:

• Парень плохо отзывается о бывшей девушке. Она выглядит чуть ли не монстром или полной дурой, по его словам. А вот вы — не такая, как все остальные. Одна на миллион. Только вы во всем свете его понимаете.

• Парень не спрашивает вас, как вы хотите провести время, куда пойти. Он решает это за вас обоих. Если так происходит иногда, всё в порядке. Если часто — сигнал опасности.

• Его шутки про ваших подруг или даже про вас — недобрые, унизительные.

• Парень очень ревнив. Закатывает скандалы, выражает подозрения на ровном месте. Это плохо кончится.

• Парень хочет, чтобы вы проводили с ним всё время. Сначала это может выглядеть мило: «Я так соскучился! Может, отменишь встречу с подругами и побудем вдвоем?» Если это повторяется третий раз — бегите!

• Когда он сердится на вас или даже на кого-то еще, это выглядит по-настоящему пугающе. Словно он не вполне владеет собой. Бьет кулаком по стене, ломает предметы. Сыплет страшными угрозами. Рано или поздно он разозлится на вас и не станет сдерживаться.

• Он считает: то, что позволено мужчине, не подобает женщине. Это называется «двойные стандарты». Тоже плохой знак.

• Он слишком давит на вас в том, чтобы вы стали считаться парой или начали заниматься сексом.

• Он требует отчет, где и с кем вы проводили время.

• Он словно не слишком рад вашим успехам и достижениям.

Выход не всегда виден, но он есть. — Источник

Здоровые отношения

Как же выглядят здоровые отношения? Что их отличает? Оба партнера уважают желания, планы, интересы, друзей друг друга. Каждый видит другого хорошим. Не нужно ничего доказывать: ни свою любовь, ни то, достаточно ли вы хороши для него. Не нужно оправдываться за свою внешность, семью или хобби. Можно быть собой, никого не изображая. Смешной, нелепой, грустной, вялой — какой угодно. Оба бережно относятся к чувствам друг друга. Когда один расстроен, другой сочувствует. Когда один рад и горд, другой разделяет радость и тоже гордится. Можно поделиться чем-то очень личным и не бояться, что это когда-то будет использовано против вас. Спорные вопросы обсуждаются. Могут быть и споры, и ссоры — это нормально. Но любимый не пугает вас и не наказывает за «непослушание». Он готов вас слушать. В компании друзей он на вашей стороне. Если кто-то подшучивает над вами, он не смеется. Вам не треплют нервы: то он смотрит влюбленно, то холодный и далекий. Вам не нужно всё время гадать: у нас всё серьезно? А почему тогда он так себя ведет? Вы чувствуете уверенность в нем. Вам тепло и спокойно рядом с ним.

Такие отношения очень редко показывают в кино и в книгах. У нас мало примеров и в жизни. Замечайте их, складывайте во внутреннюю «копилку». Бывает очень трудно признать, что с отношениями что-то не так. Что вас не слышат, не ценят, не берегут. И все же чем быстрее вы посмотрите на ситуацию реально, тем лучше. Может быть много чувств, в том числе нежность, привязанность, тепло. Лучше всего смотреть на факты, они надежней.

Люси Кристофер, автор этой книги, призналась, что ей трудно дались последние страницы, где Джемма дописывала письмо Таю. Она переписывала окончание десять раз! Никак не могла придумать, что же Джемме лучше всего сделать. И в конце концов решила написать насколько возможно честно о чувствах Джеммы, как она их себе представляет. Так Джемма осталась в смешанных чувствах. Но ей удалось очень важное и очень сложное: посмотреть на свою историю реально, как есть. Тай украл ее. Но он и спас ее. Он сделал свои выборы, и теперь ему предстоит нести за них ответственность. Так и должно быть. Вместе с Джеммой читатель надеется, что в его жизни еще будет светлая полоса. А Джемме придется постепенно пережить и оставить позади этот опыт. Нелегкое дело. Но, кажется, она справится.

 

По материалам книги «Взаперти»

Обложка поста — unsplash.com

Стокгольмский синдром — причины, симптомы, диагностика и лечение

Стокгольмский синдром – это специфическое психологическое состояние, характеризующее парадоксальную взаимную или одностороннюю симпатию между жертвой и агрессором. Возникает в ситуациях захвата заложников, похищения, угроз, применения насилия. Проявляется сочувствием к преступникам, попытками рационально объяснить, оправдать их действия, отождествлением себя с ними, помощью агрессорам при вмешательстве полиции, вынесении официальных обвинений. Диагностика проводится психологами, психиатрами с помощью наблюдения, клинической беседы, опроса свидетелей. Коррекция выполняется после окончания конфликта методами психотерапии.

Общие сведения

Термин «стокгольмский синдром» введен криминалистом Н. Бейеротом в 1973 году при исследовании ситуации захвата в заложники сотрудников швейцарского банка в городе Стокгольм. Сам феномен парадоксального поведения жертвы был описан в 1936 году А. Фрейд, получил название «идентификация с агрессором». Существует множество синонимов синдрома – синдром идентификации заложника, стокгольмский фактор, синдром здравого смысла. Распространенность среди жертв террористов составляет 8%. Данный поведенческий феномен не включен в официальные классификации заболеваний, рассматривается как нормальная адаптивная реакция психики на травмирующее событие.

Стокгольмский синдром

Причины

Условием развития синдрома является ситуация взаимодействия с агрессорами – группой людей или одним человеком, ограничивающим свободу, способным совершить насилие. Парадоксальное поведение жертвы разворачивается при политических, криминальных терактах, военных операциях, тюремном заключении, похищении, развитии диктатуры внутри семей, профессиональных коллективов, религиозных сект, политических групп. Гуманизации отношений между захватчиком и жертвой способствует ряд факторов:

• Демонстрация насилия. Люди, подвергнутые физической расправе, наблюдающие ее со стороны, склонны к проявлению гуманного отношения. Страх смерти, увечий становится источником мотивации поведения.
• Языковой, культурный барьер. Данный фактор может препятствовать развитию синдрома или увеличивать вероятность его возникновения. Положительное влияние объясняется тем, что другой язык, культура, религия интерпретируются как условия, оправдывающие жестокость агрессоров.
• Знание приемов выживания. Психологическая грамотность обеих участников ситуации усиливает гуманизацию взаимоотношений. Активно задействуются механизмы психологического влияния, способствующие выживанию.
• Личностные качества. Синдром чаще наблюдается у людей с высоким уровнем коммуникативных навыков, способностью к эмпатии. Дипломатическое общение способно изменить действия агрессора, снизив риски для жизни жертв.
• Длительность травмирующей ситуации. Синдром возникает на протяжении нескольких суток после начала активных действий преступника. Длительное общение позволяет лучше узнать агрессора, понять причины насилия, оправдать действия.

Патогенез

Стокгольмский синдром является механизмом психологической защиты, формируется бессознательно, но может быть постепенно осознаваем жертвой. Он разворачивается на двух уровнях: поведенческом и психическом. На уровне поведения жертва демонстрирует принятие, послушание, выполнение требований, оказание помощи агрессору, что увеличивает вероятность положительной реакции – сокращения насильственных действий, отказа от убийства, согласия на переговоры. Для жертвы повышается вероятность выжить, сохранить здоровье. На психическом уровне синдром реализуется через идентификацию, оправдание поступков «террориста», прощение. Такие механизмы позволяют сохранить целостность Я как системы личности, включающей самоуважение, любовь к себе, силу воли. Психологическая защита предупреждает развитие психических расстройств после травматичной ситуации – люди легче справляются со стрессом, быстрее возвращаются к привычному образу жизни, не страдают ПТСР.

Симптомы

Идентификация жертвы с личностью агрессора возникает в разных типах отношений: при вооруженных захватах, похищениях, семейных и профессиональных конфликтах. Ключевая особенность – распределение ролей. «Жертва», не имея средств для активной самозащиты, занимает пассивную позицию. Поведение «агрессора» преследует определенную цель, часто реализуется согласно плану или привычному сценарию, при котором угнетение жертвы является условием достижения результата. Стремление гуманизировать отношения проявляется попытками установить продуктивный контакт. Человек, занимающий позицию жертвы, оказывает необходимую медицинскую, бытовую помощь агрессору, инициирует беседу. Темой обсуждения часто становятся аспекты личной жизни – семья, вид деятельности, причины, побудившие к насилию, совершению преступления.

В отдельных случаях жертвы защищают агрессоров от полиции, обвинений при судебном разбирательстве. Если стокгольмский синдром развивается на бытовом уровне между членами семьи, пострадавшие часто отрицают факт насилия и тирании, отзывают собственные официальные заявления (обвинения). Существуют примеры, когда заложники скрывали преступника от полицейских, закрывали его собственным телом при угрозе применения оружия, выступали на судебных заседаниях на стороне защиты. После разрешения критической ситуации агрессор и жертва могут стать друзьями.

Осложнения

Стокгольмский синдром – форма адаптивного поведения в ситуации угрозы. Он направлен на защиту жертв от действий агрессоров, но при этом может стать препятствием для действий реальных защитников – полицейских, группы специального подразделения, обвинительной стороны при судебных разбирательствах. Особенно неблагоприятные последствия наблюдаются в «хронических» ситуациях, например, при домашнем насилии. Избежав наказания, агрессор повторяет свои действия с большей жестокостью.

Диагностика

Специфических диагностических методов для выявления синдрома не разработано. Обследования выполняются после завершения психотравмирующей ситуации. Признаки доброжелательного отношения жертвы к захватчикам определяются в ходе беседы, наблюдения за поведением в периоды судебных заседаний. Обычно люди открыто рассказывают о произошедших событиях, стремятся оправдать преступников в глазах врача-психиатра или психолога. Они преуменьшают значимость, реальность прошедшей угрозы, склонны обесценивать риски («он бы не стал стрелять», «он ударил, потому что был спровоцирован»). Для большей объективизации исследования проводится опрос других пострадавших либо наблюдателей. Их рассказы сопоставляются с данными опроса пациента.

Лечение стокгольмского синдрома

В опасной ситуации (террористического захвата, деспотичного поведения начальника, супруга) стокгольмский синдром поощряется специалистами служб поддержки. Вопрос о терапии становится актуальным после конфликта, когда жертва находится в безопасности. Часто специальная помощь не требуется, спустя несколько дней проявления синдрома исчезают самостоятельно. При «хронических» формах (бытовом стокгольмском синдроме), необходима психотерапия. Распространено применение следующих ее видов:

• Когнитивная. При легких формах синдрома используются методы убеждения, смысловой переработки установок. Психотерапевт рассказывает о механизмах, лежащих в основе приспособительного поведения, о нецелесообразности такого отношения в нормальной жизни.
• Когнитивно-поведенческая. Техники убеждения, изменения представлений об агрессоре сочетаются с разработкой и внедрением поведенческих шаблонов, позволяющих уйти от роли жертвы. Обсуждаются варианты ответов на угрозы, способы предотвращения конфликтов.
• Психодрама. Данный метод помогает восстановить критическое отношение пациента к собственному поведению, к поведению агрессора. Психотравмирующая ситуация проигрывается, обсуждается участниками группы.

Прогноз и профилактика

Случаи стокгольмского синдрома, произошедшие вследствие терактов и похищений, имеют благоприятный прогноз, реабилитация продуктивно проходит при минимальной психотерапевтической помощи. Бытовой и корпоративный варианты хуже поддаются коррекции, так как сами жертвы склонны отрицать наличие проблемы и избегать вмешательства психологов. Способы профилактики данного состояния не являются актуальными, адаптивное поведение направлено на сохранение физического и психического здоровья жертв, подверженных агрессии. Чтобы предупредить развитие неблагоприятных последствий, необходимо обеспечить пострадавшим психологическую помощь.

«Стокгольмский синдром»: может ли жертва понять мучителя?

Например, существует много ситуаций, в которых захватчики пользовались тем, что у жертв развивался этот синдром, и умело поворачивали это в свою пользу. Возможен и другой вариант, когда при вынужденном общении заложники пытаются понять своих мучителей и, наоборот, последние стараются объяснить жертве мотивы своих действий, и, как следствие, привыкание друг к другу.

Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Биджероту, который он ввёл во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года.

23 августа 1973 года швед Ян Эрик Ульссон захватил в банке четырех заложников — в самом центре Стокгольма. Он потребовал доставить из тюрьмы своего подельника, принести ему оружие, деньги, бронежилеты и дать скоростную машину. Одна из захваченных женщин стала упрашивать полицию не штурмовать банк и сказала, что она доверяет террористам, обещавшим не трогать своих пленников.

Hа следующий день террорист позвонил премьер-министру Улофу Пальме, угрожая убить всех заложников, если его требования останутся не выполненными. Следующий звонок премьеру был уже от заложницы, которая стала ругать Пальме за медлительность и требовала выпустить преступников и заложников. Еще накануне многие находящиеся в захваченном здании звонили и говорили, что террористов можно и нужно понять.

После освобождения заложницы устроили скандал, не желая расставаться с новыми «друзьями» и умоляя не причинять им боли. Освобожденные заявляли, что больше всего боялись штурма полиции. При этом многие расхваливали террористов. Так, один канадский бизнесмен в интервью назвал главаря бандитов вежливым, образованным человеком. Более того, после освобождения они стали собирать деньги на адвокатов для своих захватчиков, а две женщины из числа заложников обручились с преступниками.

Это была лишь ситуация, давшая название, но на самом деле, их было гораздо больше. Психологи, например, вспоминают о доверительных отношениях между членами царской семьи и их охранниками.

Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от захватчика человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Если человеку не причиняют физического вреда, он, так или иначе, начинает чувствовать себя в безопасности. Это называется синдромом заложника.

В случае с Наташей Кампуш ситуация, возможно, более сложная. Ее заточение длилось слишком долго, она попала в плен в возрасте, когда личность человека еще формируется. Выстоять при таких обстоятельствах может только очень сильная личность. Тем не менее, делать выводы о ее состоянии на основании телевизионного интервью очень сложно.

Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации Агентства РИА Новости и других источников

Стокгольмский синдром: возможно ли любить агрессора?

Представьте на минуту, что вы стали заложником. Захватчики с оружием в руках и яростью в глазах напали на организацию, в которой вы оказались по воле судьбы, а такие же случайные посетители, как и вы, теперь являются вашими единомышленниками, т.е. так же окутаны страхом и желанием выпутаться из истории. Очевидно, ваша самая главная и яркая реакция на все происходящее – страх, а это, как известно, непростое чувство …

Кстати, чтобы бороться с чересчур яркими эмоциями и чувствами, порой выключающими рациональное мышление и логические доводы, рекомендуем вам пройти нашу онлайн-программу «Психическая саморегуляция». На этой программе вы научитесь бороться со стрессом, апатией и многими другими нежелательными психологическими явлениями.

Возвращаясь к обуреваемому страху, напомним, что под властью этой сильнейшей эмоции с психикой человека могут происходить различного рода метаморфозы. Так вот, ситуация, описанная в начале, произошла на самом деле. На первый взгляд кажется, что ничего особенного в ней нет, ведь, к сожалению, в мире часто происходят захваты, ограбления, террористические акты и т.д., но давайте разберемся в деталях произошедшего в августе 1973 года.

Откуда все пошло?

Из названия понятно, что данный случай произошел в Стокгольме (Швеция). Грабители банка Kredibanken взяли в заложники четырех работников: Биргитту Лундблад, Элизабет Ольдгрен, Кристин Энмарк и Свена Сефстрема. На протяжении трех дней захватчик Ян-Эрик Олссон на пару со своим освобожденным по его требованию напарником Кларком Уолфссоном звонили представителям власти (в частности, упоминается премьер-министр Улоф Пальме) и заявляли о намерении освободить заложников только при выполнении определенных условий (все довольно стандартно: деньги, оружие, автомобиль).

Через три дня, 26 августа 1973 года в потолке здания банка полицейские просверлили отверстие, с помощью которого могли наблюдать происходящее внутри. Заметил это только Ян-Эрик Олссон, пообещавший расправиться с заложниками в случае применения мер полицией. И все же 28 августа шведской полицией была проведена газовая атака, в результате которой никто не пострадал: заложников вывели в целости и сохранности, а преступников взяли под стражу.

Что примечательного в данной истории? Пожалуй, самое шокирующее – это то, что заложники (в большей степени заложницы) сами нанимали адвоката для Олссона и Улофссона [M. Adorjan, T. Christensen, B. Kelly, D. Pawluch, 2012], чтобы защитить «карателей» от агрессивной общественности и правосудия. Зачем?

Оказалось, что по ходу захватнической операции заложники прониклись к преступникам настоящим состраданием, оправдали их в своих глазах, потому что полагали, что вина развернувшегося действа вовсе не в девиантных наклонностях мужчин, а в несправедливости общества, вынудившего их совершать такой поступок. Из-за этого заложники не отказывались давать показания в суде против Улофссона и Олссона. Очевидно, для всей общественности стало настоящим удивлением такое трепетное отношение к преступникам со стороны заложниц.

Если вам интересно, каким образом все же закончилось судебное разбирательство, спешим сообщить, что Кларк Улофссон был освобожден по причине как раз-таки доказанных попыток спасения заложников и отсутствия поддержки во время операции Яна-Эрика Олссона. Последний был приговорен к 10 годам лишения свободы, и, будучи в тюрьме, получал несметное количество восхищенных писем от поклонниц. Кстати, Улофссон и одна из заложниц, Кристин Энмарк, на свободе начали общаться и стали дружить семьями.

По ходу разбирательства вместе с полицией работал психиатр и криминалист Нильс Бейерут, ставший автором термина «норммальмсторгский синдром», впоследствии трансформированный в «стокгольмский». Однако задолго до того, в 1936 году, Анна Фрейд, младшая дочь основателя психоанализа Зигмунда Фрейда, считавшаяся также основателем детского психоанализа, по сути, ввела это понятие под названием «идентификация с агрессором» [А. Фрейд, 1936].

Посмотрим, в каких других случаях проявлялся синдром.

Еще примеры стокгольмского синдрома

Наиболее нашумевший и покоривший аудиторию случай произошел с Патрисией (Петти) Херст через год после стокгольмского случая в 1974 году. Девушка была похищена боевиками-революционерами (фактически террористами) из Симбионистской армии освобождения (С. А. О.) Следует упомянуть и о том, что девушка была родом из богатой семьи, ее дедушка был газетным магнатом, поэтому ситуация приобрела более чем резонансный характер.

Патрисия провела в шкафу 57 дней в жутких условиях (более подробно читайте здесь), подвергалась психическому, физическому, сексуальному насилию. А за день до освобождения девушки, когда семья выделила еще одну сумму для выкупа, появилась аудиодекларация, где Петти заявляла о своем намерении вступить в ряды леворадикального движения, что впоследствии и сделала. Юная Патрисия присоединилась к криминальным делам, она была замечена в ряде ограблений, угонов автомобилей, захвате заложников, производстве взрывчатки. В результате, в сентябре 1975 года девушку удалось задержать.

У Патриссии Херст было обнаружено посттравматическое расстройство психики, появившееся по причине тотального ужаса и страха. Этим в суде объясняли ее поведение. Все же отбыть срок в тюрьме девушке пришлось, т.к. ее обвиняли в ограблении банка «Хиберния», и только благодаря вмешательству президента США Джиммии Картера срок был сокращен [K. Ramsland, 2007].

Этот пример считается типичным для стокгольмского синдрома. Патрисия сделала этот выбор сама, но, безусловно, ее психическое состояние в тот момент можно признать неуравновешенным и крайне нестабильным.

Другой, менее явный пример произошел в 1998 году в Вене, где Вольфганг Приклопиль похитил 10-летнюю девочку, шедшую в школу. Наташа Кампуш, ставшая его жертвой, провела в подвале 3096 дней (более 8 лет), пока 23 августа 2006 года не сбежала от своего похитителя. В тот же вечер, когда общественность, наконец, узнала о произошедшем и девочка была найдена, Приклопиль покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд на Северном вокзале в Вене.

Многие спорят по поводу причисления данного случая к практике стокгольмского синдрома, однако более всего смущает тот факт, что, когда Наташа Кампуш узнала о смерти Приклопиля, она безудержно плакала и поставила ему свечку, т.е. налицо определенная эмоциональная взаимосвязь с, казалось бы, враждебным человеком.

Возможно, стоит меньше удивляться в силу условий, созданных для девочки. Несмотря на то, что сама Наташа воздерживается от каких-либо комментариев по поводу того, какого рода связь и отношения были между похитителем и заложницей («это наше личное дело», – как указывает девушка), полиция при обыске места преступления обнаружила хоть и крохотную комнатушку, но со всеми удобствами (кровать, полки, телевизор стол и стул, вентилятор, крючки для одежды). Книги, одежда, ящики, игры, бутылки с водой также были найдены в помещении. Более того, заложнице разрешалось выходить на прогулки во дворе и даже купаться в бассейне соседей. Совместный завтрак стал традицией, Наташа не отставала в учебе, потому что располагала различной литературой.

Тем не менее не все так радужно было в этот период жизни маленькой девочки. Представитель Кампуш в интервью говорил, что иногда Приклопиль мог избить девочку очень сильно, так, что она с трудом ходила; затем он принимался ее успокаивать, после чего начинал фотографировать свою «жертву». Однако девочка затем признавалась, что была психологически сильнее своего захватчика и иногда посылала его в магазин за покупками или убеждала в необходимости отметить Рождество [Н. Кампуш, Х. Гронемайер, К. Мильборн].

Этот пример не является классическим, т.к. у девочки все же оставалось понимание того, что перед ней преступник, и он держит ее взаперти, иначе одним августовским днем она так и не решилась бы на побег. Да и сама Наташа отрицает наличие у себя стокгольмского синдрома. Но все же очевидным остается тот факт, что какая-то психологическая зависимость между этими двумя людьми осталась. Очевидно, по причине сильного шока детская психика не смогла вынести такого стресса, отсюда и пошло данное отклонение.

К сожалению, стокгольмский синдром проявляется довольно часто. Давайте попробуем понять, как, почему и при каких обстоятельствах это происходит.

Механизм действия стокгольмского синдрома

Название «стокгольмский синдром» содержит исключительно географический признак, в то время как существуют и его синонимы, в частности, синдром здравого смысла, стокгольмский фактор, синдром выживания заложника. Также изучению данного синдрома посвящают свою исследовательскую деятельность многие ученые и криминалисты.

К примеру, психиатр Мичиганского университета Фрэнк Окберг, комментировавший ситуацию в Стокгольме, указывал на то, что его истоки кроются в характере складывающихся отношений между агрессором и жертвой. В частности, первый становится хозяином положения, жизнь заложника оказывается во власти захватчика, он выступает как кормилец, обеспечивает кров, разрешает удовлетворять элементарные физиологические потребности (именно разрешает) [Д. Каллен, 2016].

Теперь обратимся к жертве. Ее положение чрезвычайно критично: поначалу заложник испытывает сильнейший страх, впадает в паническое состояние, тревогу. В этот момент под воздействием страха у него начинает формироваться инфантильность, чувство благодарности, лепетания перед своим «хозяином»; его действия оправдываются в сознании заложника, ведь они происходят ради «лучшего», «благородной миссии».

Стокгольмский синдром называют также защитно-бессознательной реакцией, проявляющейся в форме односторонней или взаимной симпатии [С. Алиева, 2017]. Отмечается, что он вовсе не носит характер парадоксального феномена, а напротив, является нормальной реакцией на серьезное травмирующее событие. Эта реакция возникает, когда заложник начинает сочувствовать, сопереживать своему захватчику и даже идентифицировать себя как необходимую для общей, правильной миссии жертву. Далее происходит процесс отождествления себя с агрессором, причастность к его действиям становится для заложника как нечто данное.

Однако, как указывает автор [С. Алиева, 2017], синдром может появиться и действовать, пока заложник не начнет применять физическое насилие, хотя из примеров выше мы видели и применение грубой силы, а также жестокости. В любом случае, реакция жертвы на агрессора в виде стокгольмского расстройства помогает ослабить страх и беззащитность, это и является первопричиной его появления.

Еще одним фактом в защиту позиции о том, что стокгольмский синдром проявляется только при относительно мирных отношениях между агрессором и жертвами служат некоторые подробности банковского инцидента. Как утверждал американский журналист Даниель Ланг, взявший, спустя год, интервью у всех причастных к этому случаю ключевых фигур, заложники не наблюдали враждебного отношения со стороны Олссона, а одна из страдавших клаустрофобией жертв Элизабет Ольдгрен, была выведена им «на прогулку» с веревкой на шее. Конечно, это рассматривалось как нечто гуманное в глазах жертв.

Олссон же сам, также прошедший интервью с Д. Лангом, говорил: «Это была ошибка жертв. Они выполняли все, что я им велел делать. Если бы они вели себя иначе, меня бы сейчас здесь не было. Почему никто из них меня не атаковал? Совершение убийства они сделали затруднительным. Они заставили нас жить с ними день за днем, словно стадо козлов, в этой грязи. Больше ничего не оставалось делать, как узнавать друг друга все лучше» [K. Westcott, 2013]. Что думаете по поводу этой проникновенной речи? По нашему мнению, довольно любопытно…

Итак, анализируя все вышесказанное, можно сказать, что стокгольмский синдром простыми словами – это реакция жертвы на агрессора, ее идентификация с ним, его идеями, сопереживание ему до применения им физического насилия.

Кстати, довольно часто тема стокгольмского синдрома связывается с треугольником Кармпана, когда одна и та же личность может выступать и как жертва, и как агрессор, и как спаситель. Более подробно об этом читайте статье «Треугольник Карпмана».

Посмотрим теперь, как данное явление отражено в массовой культуре, и здесь необходимо упомянуть о литературе и кинематографе.

Фильмы и книги про стокгольмский синдром

Сначала обратимся к кинематографу. «Однажды в Стокгольме» (Stockholm – название на английском языке) – фильм, снятый режиссером канадского происхождения Робертом Будро в 2018 году. Несмотря на то, что в фильме идет прямая отсылка на стокгольмскую историю («Основано на реальной и абсурдной истории»), его сложно привязать к действительной ситуации. Картина представляет собой обыкновенную комедию, изобличающую и в какой-то степени иронизирующую факт того, что между преступниками и заложниками могут возникнуть романтические отношения.

Весьма забавными кажутся и сами герои. Типичные для жанра комедии, они совершенно не выглядят полноценными преступниками, и это заметно уже даже по тому, какой сценический образ предстает перед зрителем, а уж их поведение совершенно не символизирует серьезный криминальный мотив.

В целом, если вы хотите провести уютный вечер и посмотреть какую-нибудь комедию, можете выбрать данный фильм. Однако не ищите в нем глубоких отсылок к ситуации, документальных сведений, и не рассматривайте его как познавательную кинематографическую работу. Приведем слова Дмитрия Сосновского, автора рецензий на фильмы из «Российской газеты»: «»Стокгольм» даже не пытается быть комментарием – хоть бы и ироничным – к удивительному психологическому феномену и казусу, удачно его проиллюстрировавшему. Это просто не очень сбалансированный фарс с симпатичными исполнителями, которым большую часть времени приходится кривляться и строить из себя милых лопухов в беде» [Д. Сосновский, 2019].

Другим отражением рассматриваемой проблемы уже в литературном амплуа стала книга с прямым названием «Стокгольмский синдром». Тем не менее в этой истории нет совершенно никакой связи с банковским инцидентом. Происходящее по сюжету касается холостого состоятельного мужчины порядка 30 лет, завоевавшего славу гения, признанного ученого, а также молодой девушки-студентки. При этом у него отклонения в психике, связанные с редкой формой клептомании, из-за чего перед похищенной девушкой встает задача написать книгу о жизни миллиардера.

В общем, можно отметить, что это типичный любовный роман от автора Эмилии Грин. Если вы любитель любовных историй с начинкой психологических изысков, то данная книга для вас.

Однако существует и другая книга, непосредственно описывающая проблему идентификации с агрессором, она называется «Любить монстра». Авторами книги являются знаменитый профайлер Микки Нокс и американский психолог-криминалист Роберт Ресслер.

Книга повествует о трех знаменитых случаях стокгольмского синдрома, приводится психологический анализ, компетентные выводы, а затем следует вторая часть, включающая художественный рассказ. Поэтому если вы заинтересованы в прочтении дополнительной литературы по теме синдрома, смело читайте эту работу.

На текущий момент мы с вами познакомились с главной интерпретацией стокгольмского синдрома (криминальная область). Однако существует множество других сфер, куда возможно и даже необходимо приложить механизм его действия. Давайте поближе познакомимся с ними.

Где еще можно встретить стокгольмский синдром?

Итак, наблюдать проявление стокгольмского синдрома можно в следующих сферах:

Семейные и бытовые отношения

К сожалению, нам часто приходится слышать и говорить о насилии в семье, когда муж избивает жену, детей либо давит на них психологически, об инцестах, о давлении женщины на других членов семьи, даже об убийствах и т.д. Но к еще большему сожалению, такие отношения могут носить характер проявления стокгольмского синдрома.

К примеру, в научной статье Елены Ильюк приводится описание виктимного архетипа (архетип жертвы). Здесь автор указывает, что зачастую у ребенка, которого родители воспитывают в страхе и полной зависимости, может развиться стокгольмский синдром в силу проявления так же и ласки, доброты, заботы. В такие моменты жертва начинает проникаться доверием к агрессору, возникает эмоциональная связь, и действия агрессора переходят в разряд приемлемых, допустимых [Е. Ильюк, 2017].

Точно так же расстройство действует и в ситуации насилия по отношению к женщине. Она впадает в зависимость от мужа, более сильного, страшного и агрессивного, страх делает ее беззащитной, создается впечатление, что никто в этом мире не спасет ее положения. Единственный выход – примириться с насильником и его действиями, ведь на самом деле он всегда такой ужасный… [K. Westcott, 2013]

Конечно, такие случаи стокгольмского синдрома чрезвычайно страшны, и здесь необходимо вмешательство родных, а также кропотливая работа профессионального психотерапевта.

Политические отношения

Давайте честно ответим на вопросы: в государствах-автократиях часто ли народ заявляет о своих правах, о том, что он претендует на построение демократического общества и при нарушении обязательств по построению такого, народ будет вынужден требовать отставки автократа на честных, независимых выборах? Часто ли эта, казалось бы, нормальная идея реализуется на практике? Граждане многих государств прекрасно осознают, что такое страх, молчание, конформизм…

В ситуации, описанной выше, налицо проявление стокгольмского синдрома масс, когда люди привыкают к попустительству властных полномочий, когда в стране царит коррупция, бюрократическая небылица, когда власть фактически сконцентрирована в руках группы людей, а народ выступает всего лишь массовкой, фоном для действий, разворачивающихся на авансцене. При этом ни один гражданин не имеет смелости заявить о своих правах, требованиях, желаниях, о царящей несправедливости.

Отношения между жертвой (население) и агрессором (государственный автократический аппарат) наполнены страхом, поэтому в какой-то момент наступает чувство бессилия, вызывающее обычное адаптивное поведение – конформизм. «Все идет, как должно идти», «Ничего не изменить», «А что будет, если власть сменится, разве лучше?» – типичные фразы для людей, страдающих стокгольмским расстройством [А. Канюков, 2015].

Довольно интересная трактовка стокгольмского синдрома приводится Николаем Медушевским, экстраполирующим действие синдрома также на массы, но именно в контексте миграционной политики Европейского союза. Так, мигранты из африканских и азиатских стран выступают в данном случае «захватчиками», перенося свое религиозное, примитивное восприятие жизни в лоно цивилизационного европейского уклада, а мирное, толерантное, ищущее рациональные корни в происходящем население европейских стран – «заложниками» [Н. Медушевский, 2018].

Отношения «учитель-ученик»

Часто о моральном насилии нам приходится слышать из стен школы. Только лишь единицы школьных педагогов были не только учителями, которым интересно, что ты выучил и получил, а настоящими наставниками, воспитателями и образцами. Таких людей запоминает каждое детское сознание.

К сожалению, порой ученики оказываются жертвами обстоятельств, учителя не видят радости в своем ремесле, не интересуются школьной жизнью своих учеников, что демотивирует обе стороны учебного процесса. И в условиях морального гнета, кричащий, постоянно недовольный, чрезмерно строгий учитель может выступать в роли агрессора. Дети же становятся жертвами, а их детское сознание, пока что не способное анализировать происходящее вокруг критически, подстраивается под условия и не сопротивляется. Наоборот, учитель бывает авторитетным, его поступки – значимыми, а мнение – беспрекословным.

Отличным разбором российского фильма «Училка» является работа Кругловой Татьяны, соединяющей сюжет и рассматриваемый психологический феномен [Т. Круглова, 2016]. Автор показывает, как образуется стокгольмский синдром в условиях учебного процесса.

Помимо указанных сфер, синдром можно наблюдать и в религии, терроризме, национальных обрядах, концентрационных лагерях, тюрьмах и т.д. Довольно подробно на тему идентификации с агрессором рассматривает в своем стриме психолог и психотерапевт Андрис Саулитис. Запись стрима можно посмотреть чуть ниже:

Критика

Существует целое сообщество, отвергающее состоятельность стокгольмского синдрома и заявляющее о том, что это чистой воды выдумка, придуманная средствами массовой информации, и оправдание действий жертв за неимением других. В силу отсутствия четких критериев выявления данного расстройства, а также невключения его в общепризнанное руководство по обследованию и диагностике в практике психиатров, сложно говорить о научной его полноценности.

Один из знаменитых журналистов в правовой сфере Эрин Фукс в своей авторской статье приводит цитату клинического психиатра из университета Эмори Надин Каслоу, поясняющей, что есть слишком мало доказательств того, что стокгольмский синдром существует, о нем больше говорят в СМИ [E. Fuchs, 2013].

Более обескураживающим фактом становятся слова американского журналиста и писателя Роберта Райта: «Это совершенно новый опыт для нас <…> Но действительно интересно, что термин «стокгольмский синдром» был введен психиатром, который даже не проводил интервью с женщиной, которую он описывает».

Основываясь на его мнении, стокгольмский синдром – это миф, созданный чтобы дискредитировать женщин-жертв насилия, затмить их попытки сознательной защиты от него, отвлечь внимание от главных событий, произошедших по ходу того эпизода. Более того, указывает Робертс, этот миф создан с целью принуждения к молчанию тех, кто, становясь жертвой насилия, находит силы публично выступать с критикой общественных институтов [I. Badhwar, 2017].

Схожей позицией располагает доктор Алан Уэйд из Центра доказательной практики, признающийся первым психиатром, проведшим интервью с одной из заложниц банка, Кристин Энмарк. Именно он содержательно переиначил стокгольмскую ситуацию, отметил, как Кристин сопротивлялась захватчикам, объединившись с другими жертвами сплоченно и аккуратно противостояла агрессорам, действовала в условиях ошибочной стратегии правоохранительных органов. С этих позиций Уэйд показывает, как намеренно сдвигался фокус от происходящего в стенах банка к психологическим реакциям заложников, в особенности женщин [A. Wade, 2015].

Отечественный психолог Наталья Коробкова в своем блоге также указывает на то, что такая поведенческая модель заложников произошла именно по причине возникновения симпатии, но не как формы расстройства, а как частного случая. Девушки-заложницы были относительно молоды, приятны на вид, а один из преступников, как было доказано впоследствии, вообще не принимал никакого участия в абьюзе; другой же не предпринимал никаких действий, связанных с насилием. Данные обстоятельства в совокупности и стали причиной сближения участников ситуации [Н. Коробкова, 2019].

И перед переходом к заключению предлагаем вам пройти небольшой тест, чтобы вы могли проверить, насколько хорошо удалось усвоить материал статьи:

Заключение

К сожалению, в нашей жизни много страдания, насилия, жестокости, боли, негатива, преступлений, и в этих условиях важно оставаться психически уравновешенным, не терять самого себя. Помните, что сохранение устойчивости, удержание рассудка и способность анализировать помогают в любой ситуации, а паника, потеря контроля, отчаяние – враги человеческой психики. Также вы можете пройти нашу онлайн-программу «Когнитивистика», которая поможет вам тренировать мозг, чтобы справляться с трудными задачами, в том числе опасными или нестандартными ситуациями.

Стокгольмский синдром является довольно стройной теорией, оправдывающей поведение жертв в стрессовых условиях. Но какое мнение у вас? Действительно ли этот синдром не имеет ничего общего с психологическим расстройством и является лишь только раздутым не без участия медиа частным случаем? Оставляйте свои комментарии.

Желаем успехов!

Что такое стокгольмский синдром? Это реально?

Если вы готовитесь к экзамену AP по психологии, вы, вероятно, наткнулись на термин «Стокгольмский синдром». Но что такое Стокгольмский синдром? Как оказалось, Стокгольмский синдром — это сложный диагноз, который до сих пор вызывает много споров.

В этом руководстве w расскажет вам все, что вам нужно знать о Стокгольмском синдроме, и мы ответим на следующие часто задаваемые вопросы:

• Что такое Стокгольмский синдром?
• Откуда это?
• Что вызывает Стокгольмский синдром и каковы его симптомы?
• Стокгольмский синдром — настоящий диагноз?

В конце этой статьи мы подробно рассмотрим два реальных случая Стокгольмского синдрома.(Вы хотите остаться до конца … эти дела действительно интересны.)

Готовы? Тогда приступим!

Что такое стокгольмский синдром?

Стокгольмский синдром, который также иногда называют «привязкой к травме» или «привязкой к ужасу», определяется как «психологическая тенденция заложника связываться, идентифицировать себя или сочувствовать своему похитителю». Другими словами, Стокгольмский синдром возникает, когда кто-то, кого удерживают против своей воли, начинает испытывать положительные чувства по отношению к человеку (или группе), который держит его в плену.

Кроме того, несмотря на то, что Стокгольмский синдром является психологическим явлением, он не является психическим расстройством. Вместо этого i классифицируется как синдром , который представляет собой состояние, характеризующееся набором симптомов, которые часто возникают вместе. Чтобы получить диагноз синдрома, подобного Стокгольмскому синдрому, человек должен проявить большую часть — но не все! — основных симптомов, связанных с самим синдромом.

Здание Кредитбанкен в Норрмальмсторге, Швеция

История Стокгольмского синдрома

В отличие от большинства синдромов, которые обнаруживаются с течением времени, когда врачи выявляют тенденции у своих пациентов, происхождение Стокгольмского синдрома можно проследить до одного конкретного события.

Утром 23 августа 1973 года Ян-Эрик Олссон, который уже был условно-досрочно освобожден за ограбление, вошел в Kreditbanken, банк в Стокгольме, Швеция. Он открыл огонь по двум шведским полицейским, а затем взял в заложники четырех сотрудников банка. В рамках списка требований, которые он предъявил властям, Олссон попросил привести к нему Кларка Олофссона, одного из его друзей из тюрьмы. (Олофссон стал сообщником Ольссона в ситуации с заложниками в Kreditbanken, а два года спустя он грабил другой банк.)

Ситуация с заложниками продлится шесть дней , прежде чем полиция применит слезоточивый газ, чтобы подчинить Ольссона и спасти заложников.

Разворачивающаяся драма привлекла внимание всего мира. Однако в течение этих 130 часов произошла еще одна странная вещь: заложников Ольссона начали испытывать симпатию к своему похитителю.

Одна заложница, Кристин Энмарк, сказала репортерам после испытания, что она и ее товарищи по заложникам больше боялись полиции, чем Ольссон.Позже она и ее товарищи по заложникам рассказали властям, что Ольссон хорошо с ними обращался, хотя и держал их в плену. Например, Олссон отдал свою куртку Кристин, когда она начала дрожать, и когда Элизабет Олдгрен, еще одна заложница, заболела клаустрофобией, Олссон позволил ей выйти из хранилища, где он держал всех в заложниках. даже после того, как их испытание закончилось, а некоторые из них даже пошли навестить Олссона в тюрьме!

Психиатры, лечившие пострадавших, сравнивали их поведение с посттравматическим стрессовым расстройством или посттравматическим стрессовым расстройством, которое они наблюдали у солдат, возвращающихся с войны.Но этот диагноз не совсем подходил, тем более что жертвы заложников Kreditbanken чувствовали себя эмоционально в долгу перед Ольссоном. Они чувствовали, что Олссон, а не полиция, спас их от смерти, и были благодарны Олссону за его доброту к ним. Этот уникальный набор симптомов привел к тому, что психиатры назвали это явление «Стокгольмским синдромом», как мы его называем до сих пор.

Ник Янгсон / Alpha Stock Images

Что вызывает Стокгольмский синдром?

Стокгольмский синдром возникает у людей, которые были похищены или взяты в заложники и удерживались против их воли. Часто люди думают, что для развития Стокгольмского синдрома кто-то должен находиться в заложниках в течение длительного периода времени, но новые исследования показывают, что это неправда. Эксперты считают, что именно интенсивность переживания, а не его продолжительность, является одним из основных факторов, влияющих на то, испытает ли кто-то Стокгольмский синдром.

Кроме того, некоторые психологи считают, что Стокгольмский синдром более вероятен в ситуациях, когда похитители не подвергают своих заложников физическому насилию. Вместо этого похитители полагаются на угрозу насилия. Это может быть направлено на жертву, семьи жертвы или даже других заложников. Если жертвы верят, что похитители продолжат свои угрозы, это делает их более сговорчивыми. Кроме того, отсутствие насилия становится признаком доброты. Другими словами, поскольку похититель может — но не может — действовать в соответствии с их угрозами, жертвы начинают видеть в этом знак того, что похитители заботятся о них.

Это напряжение создает определяющую характеристику Стокгольмского синдрома, когда жертвы начинают сочувствовать своим похитителям и / или заботиться о них.

Мы определенно видим это в случае ограбления Кредитбанкен. Ольссен угрожал заложникам физической расправой, но не довел до конца. Заложники заявили прессе, что не считают Олссена плохим человеком, тем более что он не обращался с ними физически во время кризиса с заложниками. Подобные обстоятельства могут привести к тому, что жертвы будут считать своих похитителей хорошими — а иногда даже хорошими — людьми, которые о них заботятся.

Случаи Стокгольмского синдрома , однако, могут свидетельствовать об эмоциональном манипулировании или жестоком обращении.В этих случаях похитители используют эмоциональную тактику, чтобы убедить жертв посочувствовать им и выполнить их требования. Это может включать убеждение жертв в том, что внешний мир более опасен, чем оставаться со своими похитителями, или убеждать жертв в том, что похититель тоже является жертвой. Это заставляет жертв чувствовать, что они не могут сбежать из своей ситуации. Вот почему люди со Стокгольмским синдромом остаются со своими похитителями.

С психологической точки зрения большинство психологов и психиатров считают, что Стокгольмский синдром, по сути, связан с инстинктом выживания.

Когда люди попадают в чрезвычайно опасные или травматические ситуации, они часто действуют инстинктивно, чтобы выжить. Вы, наверное, слышали об этом феномене, который называют инстинктом «бей или беги», когда вы бежите, замираете или нападаете, когда вам страшно. (Для справки, мы бегуны.)

Но инстинкт выживания на самом деле намного сложнее, особенно когда речь идет о сложной травме. В случае Стокгольмского синдрома жертвы привязываются к своим похитителям как способ справиться со своей ситуацией.Это также способ для жертв попытаться заставить своих похитителей посочувствовать им, и, таким образом, снизить вероятность того, что похитители причинят им вред или убьют их. Другими словами, создание эмоциональной связи становится для жертвы способом как справиться со своей новой реальностью, так и, надеюсь, выжить.

Сказав все это, нужно понять еще одну, но важную вещь о Стокгольмском синдроме: он не предполагает какого-либо сознательного выбора со стороны жертвы.

Вот что мы имеем в виду. Допустим, вас похитили и удерживают против вашей воли. Вы можете решить быть милым со своими похитителями, пытаясь остаться в живых и, надеюсь, сбежать. В этом сценарии вы, , выбираете , чтобы действовать определенным образом. Стокгольмский синдром, с другой стороны, возникает только тогда, когда жертва начинает подсознательно и невольно сочувствовать своему похитителю. В этих случаях жертвы не имеют никакого сознательного представления о том, что они делают, и их чувства к похитителям сохраняются еще долго после того, как они были освобождены.

Каковы симптомы Стокгольмского синдрома?

На этом этапе становится ясно, что Стокгольмский синдром носит ситуационный характер, а это означает, что это то, что у человека развивается в определенном наборе очень травмирующих обстоятельств. (А именно, потерпевший взят в заложники незнакомцем и удерживается в плену.)

Теперь давайте взглянем на четырех основных симптомов человека, пережившего Стокгольмский синдром.

Симптом 1: Жертва положительно относится к похитителю

Как мы уже упоминали ранее, это отличительная черта Стокгольмского синдрома. Несмотря на ужасающую ситуацию, омеон , у которого развивается Стокгольмский синдром, начинает сочувствовать, заботиться или положительно относиться к человеку (или людям), которые держат их в заложниках. Эти положительные чувства заставляют жертву с большей вероятностью подчиняться требованиям похитителей и чувствовать себя виноватыми, когда они этого не делают.Это, безусловно, относилось к заложникам при ограблении Кредитбанкен. После освобождения Кристин Энмарк — одна из заложниц — рассказывала журналистам, что «чувствовала себя предательницей», когда сообщала полиции информацию за спиной Олссона.

Кроме того, эти чувства возникают из-за восприятия того, что похитители относятся к ним доброжелательно. Еще одна жертва Kreditbanken, Свен Сафстрём, вспоминает свою реакцию на угрозы Олссона. «Все, что возвращается ко мне [сейчас], — рассказывал он позже репортерам, — это то, как я подумал, что [Олссон] был добр, сказав, что он выстрелит только в мою ногу.Эти воспринимаемые акты доброты заставляют жертв чувствовать, что их похитители заботятся о них или защищают их, даже в плохой ситуации. Это может заставить жертв думать о похитителях как о хороших людях в плохой ситуации, а не как о преступниках, нарушающих закон.

И помните: для жертвы эти положительные чувства развиваются подсознательно и полностью находятся вне их контроля. Эта реакция — их инстинктивная реакция на опасную и травмирующую ситуацию, и это тактика выживания.

Симптом 2: Жертва испытывает негативные чувства к семье, друзьям или властям

Поскольку жертва совпадает со своим похитителем, жертв также начинают перенимать их образ мышления. Поскольку похитители боятся быть пойманными и привлеченными к ответственности, жертвы часто испытывают то же беспокойство.

Кроме того, некоторые похитители также убеждают своих жертв, что они защищают их от опасного мира, — не наоборот.Так было в случае с Kreditbanken, когда заложники испугались, что реальную угрозу представляет полиция, а не Ольссон. В телефонном разговоре с премьер-министром Швеции Кристин Энмарк объяснила, что, хотя с ней обращались хорошо, она боялась, что «вместо этого полиция нападет и убьет нас».

Эксперты объясняют, что феномен сочувствия похитителю является разновидностью сверхбдительности , когда жертвы считают, что счастье похитителей имеет решающее значение для их собственного благополучия и безопасности.Другими словами, когда похититель чувствует себя счастливым и в безопасности, жертвы тоже. Вот почему жертвы, проявляющие симптомы Стокгольмского синдрома, обращаются к людям, которые угрожают отношениям между похитителем и пленником, в том числе властям.

Симптом 3: Похититель положительно относится к жертве

Это работает двумя способами. С одной стороны, жертва понимает, что похититель действительно заботится о ней. Это во многом связано с «добротой», о которой мы упоминали ранее.Когда похитители не реагируют на их угрозы — или когда они делают небольшие, казалось бы, приятные вещи для своих жертв — может показаться, что они действительно заботятся о людях, которых они держат в плену.

Например, когда Элизабет Олдгрен была заложницей при ограблении Kreditbanken, Олссон использовал ее в качестве живого щита. Но он также подарил ей свою куртку, когда она простудилась, что Элизабет сочла признаком доброты Олссона. Позже она рассказывала репортерам, что, хотя она «знала его в тот день, когда я чувствовала его пальто вокруг себя», она также была «уверена, что [Олссон] всегда был таким.Несмотря на угрозы и позерство Олссона, его единственный акт сострадания заставил Элизабет думать, что он тоже заботится о ее благополучии.

Второй способ, которым это работает, — это когда власти, такие как ФБР или полицейские переговорщики, используют тактику, чтобы заставить похитителей видеть в своих жертвах людей. Например, прося похитителей называть заложников по именам, власти работают над гуманизацией жертв. Это снижает вероятность того, что похитители убьют своих жертв, потому что они боятся, что их поймают, и ФБР обучает своих сотрудников использовать эту тактику для «спасения жизни».”

Симптом 4: Жертва поддерживает или помогает похитителю

Последний симптом Стокгольмского синдрома проявляется, когда жертва, вместо попытки убежать, пытается помочь своему похитителю, а не властям. В этом случае жертва ставит потребности похитителя выше собственной свободы, чтобы выжить.

К этому моменту кто-то с симптомами Стокгольмского синдрома уже считает, что похититель может причинить вред им или близким им людям, если они не выполнят их требования.Но что еще более важно, жертва начала видеть мир с точки зрения похитителя. Помощь своему похитителю — это не то, что они вынуждены делать — люди со Стокгольмским синдромом делают это по собственной воле и инстинкту выживания.

Этот последний симптом может сбивать с толку представителей власти , особенно когда они не осознают, что у жертвы Стокгольмский синдром. Во время инцидента с Kreditbanken Кристин Энмарк разрешили поговорить с тогдашним премьер-министром Улофом Пальме по телефону.Она не только выразила недоверие к полиции, она также потребовала, чтобы жертвам было разрешено бежать из номера с помощью Олссона, а не от него!

Чтобы усложнить ситуацию, этот симптом может также проявляться в желании помочь похитителям даже после того, как жертва была освобождена . Фактически, Кристен и другие жертвы ограбления Kreditbanken навещали Олссона в тюрьме в течение многих лет после инцидента.

Стокгольмский синдром — это то же самое, что и жестокое обращение?

Короткий ответ? Нет.

Несмотря на то, что многие причины и симптомы Стокгольмского синдрома выглядят как признаки оскорбительных отношений, есть одно существенное отличие: Стокгольмский синдром возникает только в ситуациях, когда жертва не знает своего похитителя. Другими словами, , чтобы развить Стокгольмский синдром, жертва должна никогда не встречать своего похитителя до . С другой стороны, домашнее насилие требует определенного предварительного контакта. В случаях домашнего насилия жертва и преступник каким-то образом знают друг друга — они связаны, имеют романтические отношения или находятся в каких-то других близких отношениях.

Таким образом, хотя жестокие отношения и Стокгольмский синдром могут иметь некоторые общие характеристики, это не одно и то же.

Стокгольмский синдром — настоящий диагноз?

Хотя Стокгольмский синдром захватил общественное воображение, в медицинском сообществе ведутся споры о том, следует ли классифицировать его как собственное расстройство.

Психологи и психиатры используют Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам , или DSM-5, как святой Грааль психологических диагнозов.Это стандартный диагностический инструмент для любых психических заболеваний и расстройств … и Стокгольмский синдром не фигурируют в DSM-5.

На это есть несколько причин. Во-первых, симптомы Стокгольмского синдрома очень похожи на симптомы травматического связывания или посттравматического стрессового расстройства, оба из которых – фигурируют в DSM-5. Однако психиатры и психологи не пришли к единому мнению о том, к какой классификации подпадает Стокгольмский синдром.Поскольку нет обширных исследований или консенсуса, которые помогли бы разрешить спор, Стокгольмский синдром полностью исключен из DSM-5.

Во-вторых, Стокгольмский синдром невероятно сложно изучить , потому что он очень редок. (Подробнее об этом через секунду.) Это означает, что трудно придумать общепринятую метрику для диагностики Стокгольмского синдрома, поскольку каждый случай уникален. Это делает практически невозможным разработку диагностической рубрики Стокгольмского синдрома, который является основной целью DSM-5.

Наконец, Стокгольмский синдром — это синдром, а не психическое расстройство или психическое заболевание. Это означает, что это набор ассоциированных симптомов, не имеющих коренной биологической или психической причины. Хотя Стокгольмский синдром имеет разветвления, похожие на посттравматическое стрессовое расстройство, возникновение Стокгольмского синдрома носит ситуативный, а не патологический характер.

Итак, это возвращает нас к нашему первому вопросу: действительно ли Стокгольмский синдром является диагнозом? Да и нет. Хотя Стокгольмский синдром не является признанным психологическим диагнозом психического заболевания или расстройства в DSM-5, это — это клинический способ объяснить уникальные симптомы, которые проявляются у некоторых жертв похищения людей и заложников.

Ник Янгсон / Alpha Stock Images

Есть ли известные примеры стокгольмского синдрома?

Несмотря на то, что Стокгольмский синдром является довольно известным психологическим заболеванием, в реальной жизни он встречается очень редко. Согласно Бюллетеню правоохранительных органов ФБР за 2007 год, 73 процента всех жертв похищений не имеют никаких доказательств Стокгольмского синдрома. Из оставшихся жертв Стокгольмский синдром разовьется у менее пяти процентов вообще. (Напротив, оскорбительные домашние отношения, которые имеют многие характеристики Стокгольмского синдрома, к сожалению, гораздо более распространены.)

Так почему же людей так интересует синдром, который встречается так редко?

Стокгольмский синдром не только является увлекательной психологической темой, но и продолжает захватывать воображение публики в фильмах, телешоу и даже в музыке.На самом деле, это настолько распространенная тема в поп-культуре, что о синдроме даже есть отдельная статья на TVTropes.com!

Эта озабоченность стокгольмским синдромом означает, что когда случается редкий случай, он вызывает безумие СМИ. Давайте рассмотрим два случая Стокгольмского синдрома, которые привлекли внимание всего мира.

Пэтти Херст после ареста в 1975 году

Пэтти Херст

Один из самых известных случаев Стокгольмского синдрома — похищение Пэтти Херст.

В феврале 1974 года 19-летняя Пэтти Херст была похищена из своей квартиры в Беркли, Калифорния, группой, называющей себя Симбионистской освободительной армией (SLA). SLA была радикальной группой активистов, которая использовала такие приемы, как ограбление банков, убийство и похищение людей, чтобы вести войну — как идеологическую, так и буквальную — против правительства США, которое они рассматривали как деспотическое «капиталистическое государство». SLA решила похитить Пэтти Херст, потому что она была внучкой газетного магната-миллиардера Уильяма Рэндольфа Херста и наследницей его состояния.

У SLA было три цели по похищению Пэтти Херст. Во-первых, они хотели привлечь внимание средств массовой информации к своей антикапиталистической платформе (что они определенно получили). Во-вторых, они хотели вымогать деньги у семьи Пэтти, чтобы поддержать свое дело. И, наконец, SLA планировало «промыть мозги» Пэтти, чтобы она стала не только членом SLA, но и образцом их движения. К сожалению, хотя семья Херстов выполнила большинство требований SLA, включая пожертвование 8 миллионов долларов на кормление бедных, SLA не передала Патти ее семье.

Пэтти не будет видно в течение двух месяцев, и когда она снова появилась, это было шоком.

В апреле 1974 года SLA ограбила банк Hibernia в Сан-Франциско … и Пэтти Херст была одной из грабителей. Видеозаписи с камер наблюдения показали, что Пэтти владеет автоматом и помогает в ограблении, что совершенно не похоже на человека, которого держали против ее воли. После ограбления SLA выпустила записанное на пленку сообщение от самой Патти. В записи Пэтти назвала себя «Таней» и заявила, что теперь она добровольно присоединилась к движению SLA.

Видео вызвало широкую общественную дискуссию. Неужели Пэтти промыли мозги SLA? Или она организовала план похищения, чтобы присоединиться к организации и вымогать деньги у своей семьи?

Эти дебаты в конечном итоге разыграются в суде. Пэтти и другие члены SLA были захвачены ФБР в сентябре 1975 года, через восемь месяцев после похищения Патти. Ей было предъявлено обвинение в вооруженном ограблении, а также в ряде других преступлений, и ее группа защиты утверждала, что у нее был Стокгольмский синдром.Но это было непросто: ограбление Kreditbanken произошло всего двумя годами ранее, а Стокгольмский синдром все еще был новой идеей в общественном сознании. В конечном итоге защита не убедила присяжных, и Пэтти Херст все же приговорили к семи годам тюремного заключения . Она отбыла два года в тюрьме, прежде чем ее приговор был смягчен президентом Джимми Картером.

Несмотря на то, что вокруг дела Пэтти Херст до сих пор ведутся споры, ее ситуация сейчас рассматривается как один из лучших примеров Стокгольмского синдрома за пределами ситуации с заложниками Kreditbanken.

Джейси Дугард в 1991 году ( Семейное фото / CNN)

Джейси Дугард

Похищение Джейси Дугард — еще один известный случай Стокгольмского синдрома, ставший сенсацией в СМИ.

10 июня 1991 года 11-летняя Джейси Дугард была похищена, когда шла домой после выхода из школьного автобуса. Ее мать переехала с семьей в Мейерс, штат Калифорния, годом ранее, потому что она думала, что это более безопасное место для воспитания детей, но теперь ее худшие опасения оправдались.

Как только люди поняли, что Джейси пропал, сообщество начало действовать. Несмотря на широкомасштабные поисковые работы и широкое освещение в средствах массовой информации — включая статью о самых разыскиваемых в Америке — Джейси Дугард, казалось, бесследно исчез. Многие думали, что Джейси мертва, но ее мать надеялась, что она еще жива. А она была жива, но ее держали против ее воли в Антиохии, Калифорния … всего в трех часах езды от дома ее детства.

Джейси держали в плену до 2009 года, но даже тогда ее спасли только потому, что ее похититель допустил несколько критических ошибок.

Филип Грег Гарридо, который был условно-досрочно освобожден за похищение и зарегистрированный сексуальный преступник, посетил кампус Калифорнийского университета в Беркли в поисках места для проведения специального мероприятия в рамках своей программы «Божье желание». Гарридо считал, что с ним общались ангелы и наделили его сверхъестественными способностями, и он хотел проповедовать в кампусе.

Офис мероприятий Калифорнийского университета в Беркли и полиция кампуса сообщили о нем его офицеру по условно-досрочному освобождению, который попросил Гарридо прийти на встречу. Он сделал это и привез с собой двух дочерей своей жены, Нэнси, Джейси и Джейси. (Гарридо неоднократно подвергал Джейси сексуальному насилию, у которого в результате родилось двое детей.) Полиция отделила Джейси от Гарридо и начала допросить ее. Джейси настаивала на том, что ее зовут Аллисса, и она признала свою настоящую личность только после того, как Гарридо признался в своих преступлениях. К этому моменту Джейси жила с Гарридо как «Аллисса» дольше, чем она жила со своими биологическими родителями.

Во время допроса в полицейском участке сотрудники сразу же заметили, что у Джейси проявляются симптомы Стокгольмского синдрома . Это стало еще более очевидным, когда стало известно больше об истории Джейси. Например, когда Джейси стал старше, Гарридо и его жена выводили ее на публику, включая местные фестивали и ярмарки. Дугард даже помог Гарридо управлять типографией вне дома. Она работала его графическим дизайнером, отвечала на телефонные звонки и электронные письма и даже встречалась с клиентами.Несмотря на это, она никогда не предпринимала попыток сбежать или раскрыть свою настоящую личность.

Во время интервью с Дайан Сойер для ABC News, Джейси объяснила, почему она никогда не пыталась убежать, и свой опыт со Стокгольмским синдромом. Когда Сойер спрашивает Джейси, почему она не сбежала, она отвечает: «В данной ситуации… это был не вариант». Далее она говорит, что Гарридо убедил ее в том, что внешний мир опасен, и что оставаться с ним — единственный способ обезопасить себя и своих детей.Затем Сойер спрашивает Джейси, поймет ли она когда-нибудь, почему она не пыталась уйти, и Джейси отвечает: «Нет. Я так не думаю.

Подобно жертвам Kreditbanken, Стокгольмский синдром убедил Джейси в том, что ей безопаснее оставаться со своим похитителем, чем пытаться уйти. Сегодня Джейси использует свой опыт в качестве жертвы похищения и пережившей травму, чтобы помочь другим, кто сталкивался с подобными ситуациями. Через свою некоммерческую организацию JAYC Foundation Джейси работает над повышением осведомленности и поддержкой семей, которые пережили похищение любимого человека.

Что теперь?

Если вы или кто-то из ваших знакомых оказались в ситуации, подобной описанной выше, обратитесь за помощью. Вы всегда можете связаться с Национальной горячей линией по борьбе с домашним насилием по телефону, в текстовом сообщении или в веб-чате за помощью.

Ищете дополнительные ресурсы по темам тестирования AP ? У нас их много, например, краткое изложение различных способов убеждения и огромный список руководств по изучению биологии AP!

Если термин «AP Test» вам не подходит, не волнуйтесь! Вот пример по экзаменам AP и разбивка среднего балла по каждому из них .

Что такое синдром Хельсинки?

Так что же такое Хельсинкский синдром? Если вы видели фильм « Крепкий орешек» , он может показаться вам знакомым.

Хельсинкский синдром — неправильное название; его не существует! Это отличная новость для мирового населения в целом, поскольку это означает, что в мире на один синдром меньше, с которым нам придется бороться, но плохая новость для тех, кто черпает все свои знания из фильмов Брюса Уиллиса.

Что такое Стокгольмский синдром?

Если кто-то упоминает вам синдром Хельсинки, скорее всего, они имеют в виду синдром Стокса.Стокгольмский синдром — это психологическое состояние, при котором заложники связываются со своими похитителями и, таким образом, отказываются свидетельствовать против них или сотрудничать с полицией.

В настоящее время он часто используется для описания оскорбительных отношений, в которых сторона, подвергшаяся насилию, продолжает возвращаться и защищать своего обидчика, но это не первоначальное значение термина.

Термин «стокгольмский синдром» появился в 1973 году. Ян-Эрик Олссон и Кларк Олофссон взяли четырех заложников в ходе ограбления банка в Швеции и держали их в хранилище в течение шести дней.Когда заложников освободили, они не стали сотрудничать с правоохранительными органами — фактически, они собрали деньги для защиты грабителей.

Первоначально названный синдромом Норрмальмсторга шведским криминалистом Нильсом Бейеротом, он быстро стал известен за пределами Швеции как Стокгольмский синдром.

Что является противоположностью Стокгольмского синдрома?

Противоположность Стокгольмского синдрома называется Лондонским синдромом. В нем описывается ситуация, когда заложники отказываются сотрудничать со своими похитителями.

Синдром назван в честь захвата посольства Ирана в Лондоне в 1980 году иранскими сепаратистами, требующими обнародования списка заключенных. Тогдашний премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер отказалась.

Из 26 заложников один заложник, в частности, выразил разочарование, гнев и политическое несогласие с боевиками: пресс-атташе Аббас Лавасани. На шестой день захвата похитители убили Лавасани и выбросили его из окна посольства.

Что обратное стокгольмскому синдрому?

Оборотная сторона Стокгольмского синдрома, при которой похитители развивают чувство сочувствия к своим заложникам, называется синдромом Лимы.

Название происходит от захвата заложников в посольстве Японии в Лиме, ​​Перу, в 1996 году. 14 молодых членов Революционного движения Тупак Амару (MRTA) взяли в заложники сотни дипломатов, правительственных чиновников и бизнесменов.

Все заложницы были освобождены после первой ночи, а еще 225 были освобождены в течение нескольких дней. Спустя 126 дней все оставшиеся заложники были освобождены после рейда правительства.

Во время рейда был убит один заложник, а впоследствии некоторые члены MRTA были казнены властями во внесудебном порядке, что вызвало общественный резонанс.Рассказывая о случившемся, заложники отметили, что они вели длительные переговоры с боевиками, а похитители, которым было поручено убить заложников, не смогли заставить себя это сделать.

Какие известные случаи Стокгольмского синдрома?

→ Пэтти Херст и Симбионистская освободительная армия

Херст была похищена партизанской группой, но в конечном итоге стала одной из них, помогая им грабить банки и, в конце концов, была арестована за свою роль в их деятельности.

→ Наташа Кампуш и похититель Вольфганг Пршиклопил

Кампуш восемь лет содержался в подвале дома Пршиклопила, претерпев различные издевательства. Когда она ушла, Пршиклопил покончил с собой. Позже Кампуш пожалела, что уехала, и купила дом, в котором была заключена, где живет сейчас.

→ Мэри МакЭлрой и четверо ее похитителей

В 1933 году МакЭлрой под прицелом была схвачена четырьмя мужчинами, которые держали ее прикованной к стене.Когда мужчин в конце концов осудили, она заявила, что они хорошо с ней обращались и навещали их в тюрьме. Организатор похищения был приговорен к смертной казни, но она была заменена пожизненным заключением, когда Мэри написала губернатору с просьбой о помиловании.

После многих лет проблем с психическим здоровьем и подозрений на наркоманию, она покончила с собой в 1940 году, оставив записку, в которой говорилось: «Мои четыре похитителя, вероятно, четыре человека на земле, которые не считают меня полным дураком. Теперь у вас есть смертная казнь — так что — пожалуйста, дайте им шанс.Мэри.»

Кредит: Историческое общество округа Джексон

Что такое стокгольмский синдром? Известные примеры, объяснения

Похищенная во время автостопа в 1977 году и заключенная в тюрьму на семь лет, история Коллин Стэн бросает пасть даже почти 45 лет спустя.

«Печально снятый: Девушка в коробке», двухчасовой специальный эфир Суббота, 17 июля, 9 / 8c на Oxygen, углубляется в дело, показывая замечательное интервью с выжившим Стэном, которому сейчас 64 года. и бабушка, о ее испытаниях и вопросе, с которым она постоянно сталкивается.

«Люди всегда говорят:« Почему ты не сбежал? »- сказал Стэн продюсерам. «Я просто чувствовал, что в то время это был не вариант … Я действительно чувствовал, что мне будет больно, и другие люди пострадают, если я пойду против них».

Похитители Стэна, Кэмерон и Дженис Хукер, убедили ее в этом. Послушание было ключом к выживанию для Стэна, скованного «невидимыми цепями», — сказала «Snapped Notorious» криминальный поведенческий аналитик Лаура Ричардс. «Часто жертвы делают все, чтобы выжить, и угроза причинения вреда кому-то другому, о котором они заботятся, может держать их под контролем.”

Дело Стэна о длительном плену и выживании является исключительно жестоким, но оно напоминает другие случаи, когда жертвы оставались с похитителями. Одна из возможных причин, которую часто называют, — это Стокгольмский синдром. Как сообщается, этот термин появился во время судебного разбирательства по делу Стэна, хотя, похоже, он на самом деле не соответствует тому, почему Стэн не вышла из заключения раньше.

Стокгольмский синдром описывает психологический феномен, при котором заложники связываются со своими похитителями и развивают чувство доверия или близости.Синдром также ассоциируется с жертвами жестокого обращения и культов.

«Обычно происходят две основные вещи», — сказал Oxygen.com Стивен Нортон, судебный психолог из Рочестера, штат Миннесота. «У жертв развивается чувство принадлежности, поддержки или сочувствия к захватчикам заложников. У них также развивается чувство, что у захватчиков есть законный центр их взгляда на захватчиков … Хотя их первоначальные взгляды отрицательны, со временем они видят захватчиков в гораздо более позитивном свете.Они также развивают более позитивные отношения с захватчиками заложников ».

Термин «стокгольмский синдром», придуманный криминологом доктором Франком Охбергом, стал широко использоваться в 1973 году, когда во время ограбления банка в столице Швеции были взяты заложники.

«Незадолго до завершения ограбления банка некоторые заложники фактически сформировали защитное кольцо вокруг захватчиков и не хотели, чтобы полиция причинила вред нескольким последним захватчикам», — говорит Нортон. «И они весьма положительно относились к захватчикам заложников.”

Как происходит этот резкий сдвиг? Одно из возможных объяснений может быть связано с тем фактом, что похитители не справляются с угрозами убийством, используемыми для подчинения жертв. Быть пощаженным и не убитым — это искра эмоций.

Пэтти Херст, наследница американской медиа-империи, стала «образцом Стокгольмского синдрома» после похищения в 1974 году. Примерно через три месяца после похищения Херст, владеющая оружием, помогла похитителям ограбить банк. Она также заявила о верности и поддержке революционной группы «Симбионистская освободительная армия», стоявшей за ее похищением.На суде 1976 года адвокат Херст заявил, что у нее был синдром.

В июне 2002 года 14-летняя Элизабет Смарт была похищена из дома бездомным уличным проповедником и его женой, которые держали подростка в плену девять месяцев. Смарт неоднократно подвергалась нападениям в течение девяти месяцев, в течение которых она не пыталась бежать. Ее случай уже поднимался ранее, когда обсуждался Стокгольмский синдром.

«Все, что я делала, я делала, чтобы выжить», — сказала она жителю Нью-Йорка в интервью 2013 года, в котором отмечается, что Стокгольмский синдром не объясняет ее продолжительное пребывание в плену.«Никто, — сказал Смарт журналу, — никогда не должен спрашивать, почему вы ничего не сделали».

Стокгольмский синдром, который также иногда называют травматической связью, стал привычным термином за последние пять десятилетий. Однако это не диагноз психического здоровья.

И хотя этот термин часто встречается, даже в связи с такой поп-культурой, как диснеевский фильм «Красавица и чудовище», его появление, если оно действительно существует, встречается редко. «Это гораздо реже, чем можно представить в телешоу и фильмах», — сказал Нортон.

Доктор Карен Эгу, клинический психолог из Калифорнии, изучавшая привязку к травмам, соглашается, что Стокгольмский синдром — «редкое явление. Связь, которая возникает между жертвами и преступниками, кажется механизмом выживания », — сказала она. «Мы не совсем понимаем, почему это происходит».

Многие исследователи ставят под сомнение даже само существование синдрома. По словам Эгу, из-за невозможности воссоздать динамику похитителей заложников Стокгольмский синдром трудно понять и полностью понять.«Это не то, что широко изучалось».

В своем подкасте «Криминалист» Лаура Ричардс признает, что разговор с Джесс Хилл, автором книги «Посмотри, что ты заставил меня делать: власть, контроль и насилие в семье», привел ее к открытию, что «Стокгольмский синдром не на самом деле, это что-то созданное психиатром-мужчиной », — сказала она. «Это просто поразило меня, когда я поговорил с Джесс Хилл, и она мне это сказала».

«По Стокгольмскому синдрому данных об этом нет», — сказал Ричардс.«Это был всего лишь один психиатр-мужчина по одному делу … Но он все равно описал это как синдром, и это что-то цитируется. Наверное, каждую неделю я слышу, как кто-то цитирует меня «Стокгольмский синдром», и я должен сказать: «Знаешь, это ненастоящее».

Crime Time — это место, где вы найдете правдивые криминальные истории со всего мира, последние криминальные новости и информацию об оригинальных криминальных шоу и документальных фильмах Oxygen. Подпишитесь на Oxygen Insider, чтобы получать все самые лучшие криминальные материалы.

Психиатрический диагноз или городской миф?

Таблица 2. Анализ громких дел в СМИ

Имя (инициалы) (возраст),

, местонахождение и длина

Пленение Преступник и мотив

Псевдоидентификация

Предполагаемый

Опыт во время плена Опыт после плена

EO (20 лет), KE

(23 года), BL

(30 лет), SS

(24 года)

Случайно взятый

заложник при ограблении банка

Стокгольм,

Швеция

6 дней

Ян Эрик Олссон был в отпуске

из тюрьмы, когда он зашел

в банк в Стокгольме,

открыл огонь по двум полицейским

и взял четырех заложников.Он

потребовал, чтобы его друг Кларк

Олофсон мог присоединиться к нему

и выкуп в размере, эквивалентном

в размере 730 000 долларов в обмен на безопасность заложников

Нет Заложникам угрожали смертью

в случае требования выкупа не встречались;

преступников все время имели при себе оружие

раза и использовали их для угроз

пленников

Пленников загоняли в ловушки

вокруг их шеи, так что в случае

вмешательства полиции с применением газа

заложников задушат сами

Когда заложники столкнулись с полицией

во время противостояния, они

сделали враждебные комментарии в адрес полиции

.Имеются сообщения о заложниках

, сопротивляющихся спасению полицией

Ни один из пленников

публично не осудил поведение своих похитителей

.

Сообщается, что четыре пленника

отказались давать показания

на суде и даже собрали

денег для своих похитителей

судебных издержек.

По крайней мере, один из пленников

, как известно, оставался в контакте

со своим похитителем.

Психиатр Нильс Бейерот

использовал термин «Стокгольмский синдром

» для описания поведения

пленников

ES (14 лет)

Солт-Лейк-Сити,

США

9 месяцев Дэвид Брэлл

old)

и Ванда Илин Барзи. Митчелл

считал себя мормонским пророком

и взял Э.С. в качестве своей «жены»

Да —

«Августин»

Пригрозили ножом и привязали к дереву

или держали в яме.Сообщается также, что

подверглись изнасилованию, словесным оскорблениям и

угрозе насилия во время плена. Время от времени

брали в общественные места, но

заставляли носить тяжелые вуали, и

не разрешали разговаривать ни с кем, кроме похитителей.

Имела возможность сбежать или быть спасенной

, но не использовала их

Называлась «Августин»

и сказала: «Я знаю, о чем вы думаете. Вы, ребята, думаете, что

Я та… сбежавшая девушка ».

Она неоднократно спрашивала, что

случится с ее похитителями,

, показывая постоянную заботу о

их благополучии. Митчелл был

признан психически некомпетентным

для дачи показаний в суде

NK (10 лет)

Вена,

Австрия

Вольфганг Приклопил похитил Н.К. на

по дороге в школу. СМИ

предположили, что его мотивы для

были из-за ребенка. Однако счет

НК после похищения не подтверждает явно эти теории

Хранится в маленькой комнате без окон.

Через 6 месяцев разрешено подняться наверх в течение

дня. Угрожали мыслью, что если

она попытается сбежать, она будет взорвана

. Ее избили и сфотографировали сотрудники

Приклополь. У нее было несколько возможностей сбежать

— даже кататься на лыжах с

ее похитителем

Чувствовалось, что она ничего не пропустила

во время заключения. Ее похититель

покончил жизнь самоубийством

вскоре после ее побега.Она

выразила печаль и горе

по этому поводу. Сообщается, что в

случаях ее плен был хорошим

, поскольку это означало, что

она не подвергалась негативному влиянию.

Указывает, что она знала, что она не

хотела оставаться в неволе, так как

это не было целью ее жизни

и считала это несправедливым

SH (11 лет)

Миссури,

США

4,5 года

Майкл Девлин предположительно похитил

SH, когда ехал на своем велосипеде

в лесу возле своего дома

Да — забрал

фамилию преступника

фамилию

Было много возможностей для побега

во время плена.Сообщается, что он имел отношения

с местной девушкой

недалеко от дома его предполагаемого похитителя. Имел

личных контактов с полицией в двух

отдельных случаях, где он идентифицировал себя

как предполагаемого сына похитителя

SH до сих пор сохранял свое мнение

сам и общался

в основном через свою мать.

На данный момент испытание Девлина

еще не началось

PH (19 лет)

Беркли, США

19 месяцев

Симбионская освободительная армия (SLA),

американских военизированных террористов группа

действовала в 1970-е годы.Предназначен для обмена

PH на заключенных в тюрьму членов SLA.

Это не удалось, и поэтому они потребовали выкуп

в виде продовольствия на сумму 6 миллионов долларов

за залив Сан-Франциско,

США. PH по-прежнему не был выдан

Да — «Таня»

и «Жемчужина»

Держали с завязанными глазами в шкафу 57 дней.

подвергали физическому и сексуальному насилию и заставляли

признаться в прошлых проступках, которыми

манипулировали, так что PH стала критически относиться к

и к богатству своей семьи.Она присоединилась к

SLA в их преступной деятельности и была замечена на пленке с

, когда она ограбила банк в

Сан-Франциско с оружием в руках из штурмовой винтовки

. Во время ограбления у PH

было несколько возможностей сбежать.

В ходе судебного разбирательства PH заявила, что

подверглись жестокому обращению, что заставило ее

присоединиться к SLA. Защита была

, основанная на утверждении, что ее действия

могут быть связаны с «промыванием мозгов»

.PH утверждала, что

она была принуждена и запугана

в ее участие в грабеже; она

была признана виновной и приговорена к

7 годам, которые были отменены президентом Картером

. Прослужила она всего

22 месяца. После освобождения из тюрьмы

PH вышла замуж за своего бывшего телохранителя

. Она написала

нескольких книг и сыграла

ролей в нескольких фильмах.

полностью помилованы президентом Клинтоном в 2001 г.

Стокгольмский синдром

5

Стокгольмский синдром: что это, симптомы, причины и лечение

Стокгольмский синдром — это психологическое явление, которое может происходить у людей, живущих в определенной ситуации. сильного стресса и опасности, например, похищения, домашнего ареста или жестокого обращения.В этих ситуациях жертва имеет тенденцию развивать отношения с агрессором.

Стокгольмский синдром — это бессознательная реакция на опасную ситуацию, которая заставляет жертву устанавливать эмоциональную связь с агрессорами, чтобы чувствовать себя в безопасности и спокойствии.

Этот синдром был впервые выявлен в 1973 году после ограбления банка в Стокгольме, Швеция, когда заложники подружились со своими похитителями. Эта связь даже побудила заложников навестить своих похитителей в тюрьме, а также подтвердить, что не было физического или психологического насилия, которое могло бы означать, что их жизни угрожает опасность.

Как распознать синдром

Стокгольмский синдром не внесен в список психиатрических заболеваний в Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам и, следовательно, не имеет признаков или симптомов, которые были бы научно доказаны или широко изучены.

Однако можно идентифицировать этот синдром по некоторым характеристикам, которые можно заметить, когда человек находится в ситуации стресса и напряжения, когда его жизнь находится под угрозой, например:

• Развитие положительных чувств к агрессору;
• Развитие негативных чувств к полиции, властям или другим лицам, помогающим жертве отойти от агрессора;
• Развитие эмоциональной идентификации и дружбы с агрессором;
• Убеждение, что агрессор имеет те же ценности и цели в жизни.

Эти характеристики вызваны чувством незащищенности, изоляции и / или угрозы. Это способ подсознания сохранить жизнь. Однако со временем из-за созданной эмоциональной связи небольшие добрые поступки со стороны обидчиков, как правило, усиливаются людьми, у которых развивается этот синдром, что заставляет их чувствовать себя более защищенными и спокойными в ситуации, игнорируя реальную угрозу, с которой они сталкиваются.

Причина синдрома

Стокгольмский синдром обычно развивается в опасных для жизни ситуациях, когда есть заложники.Некоторые факторы, которые, как было установлено, влияют на развитие этого типа синдрома, включают:

• Тип личности и личный анамнез человека, взятого в заложники;
• Требуется одобрение авторитетных лиц, таких как начальник или родители;
• Время, проведенное потерпевшей с похитителем.

Характеристики Стокгольмского синдрома обусловлены реакцией подсознания, и невозможно установить настоящую причину, по которой они возникают. Считается, что те, кто пережил травмирующий опыт, например оскорбительные отношения и сексуальное насилие в прошлом, более склонны к развитию этого синдрома.

Варианты лечения

Специального лечения Стокгольмского синдрома не существует. Однако важно, чтобы жертве была предложена психотерапия, поскольку она может помочь определить возможный фактор, который привел к развитию синдрома, помогая человеку преодолеть травму.

Стокгольмский синдром: определение, случаи и лечение

Рождение Стокгольмского синдрома

Термин «Стокгольмский синдром» возник в 1973 году, когда Ян-Эрик Олссон вошел в банк с пистолетом и взял в заложники четырех служащих банка в Стокгольме, Швеция.Испытание длилось 6 дней. Олссон и сотрудники остались в хранилище банка, и между жертвами и их похитителем завязались странные отношения. Было обнаружено, что Олссон накинул куртку на плечи одной жертвы, которая замерзла, успокоил ее, когда ей приснился кошмар, и дал ей пулю на память. Он позволил одной жертве позвонить своей семье и призвал ее продолжать попытки, когда она не могла связаться с ними. Он также позволил другой пленнице покинуть хранилище, привязанной к веревке, когда у нее возникла клаустрофобия.

Ко второму дню испытания Ольссон и жертвы назывались по именам. Когда полиции разрешили войти в банк, чтобы проверить жертв, они описали жертв как расслабленные с Олссоном, но враждебные по отношению к ним. Одна жертва во время телефонного разговора с премьер-министром страны даже охарактеризовала Ольссона как доброго, но, похоже, очень обеспокоена тем, что полиция убьет их всех в результате нападения. Кроме того, когда суровые испытания подошли к концу, заложники отказались сначала покинуть хранилище банка, опасаясь, что полиция застрелит Олссона.

В этом случае присутствуют все три характеристики Стокгольмского синдрома. Жертвы испытывали к Ольссону положительные чувства — они беспокоились за его безопасность, когда он сдавался, и назвали его «милым» премьер-министру. Они выказывали страх и недоверие к полиции и даже были откровенно враждебны, когда полиция приезжала проверить их здоровье. Кроме того, Олссон проявлял положительные чувства к своим жертвам, поскольку он начал рассматривать их как людей — он разрешал им пользоваться телефоном, дарил подарки и успокаивал нервы жертв.

Похищение Патрисии Херст

В 1974 году, в возрасте 19 лет, Патриция Херст была похищена Симбионистской освободительной армией (SLA). Патрицию держали в чулане, насиловали, лишали еды и сна и угрожали смертью. SLA записала, как Патрисия излагает свои политические убеждения и критикует своих родителей. Побывав в плену какое-то время, Патриция была поймана на камеру, ограбившую банк, вместе с членами SLA.

Патриция провела больше года, скрываясь с SLA, и заявила о своей любви к одному из ее членов; описывая его как нежного и красивого.Еще она назвала себя «городским партизаном». В 1975 году Патрисию и других членов SLA поймали, и она предстала перед судом за вооруженное ограбление банка. Ее родители утверждали, что у нее стокгольмский синдром, и совершили эти действия только потому, что ее заставили ее похитители. Однако жюри не согласилось. Ее признали виновной и приговорили к 7 годам лишения свободы. Ее приговор был смягчен президентом Джимми Картером через два года, и она была освобождена из тюрьмы.

В этом случае присутствуют все три характеристики Стокгольмского синдрома.Даже после того, как Патрисия подверглась жестокому обращению, она признается в любви одному из ее участников. Она проявила страх, недоверие и гнев по отношению к властям. Также похоже, что по крайней мере один из членов SLA видел в Патриции человека и проявлял к ней положительные чувства.

Лечение Стокгольмского синдрома

Психиатры считают, что Стокгольмский синдром вызван стрессом и страхом, а также тем, что жертва становится эмоционально обязанной своему похитителю за то, что она не умерла. Лечение Стокгольмского синдрома — это консультация психиатра.Продолжительность консультирования зависит от конкретного случая. Поскольку человек мог испытать психическое, эмоциональное и физическое насилие, жертве могут потребоваться годы терапии, чтобы увидеть улучшение.

Краткое содержание урока

Стокгольмский синдром — это психологическое состояние, при котором существует положительная связь между похитителем и заложником. Эта связь развивается, несмотря на пугающие испытания, через которые прошла жертва. Обычно существует три характеристики Стокгольмского синдрома: заложники положительно относятся к своим похитителям, жертвы проявляют страх, недоверие и гнев по отношению к властям, а преступники проявляют положительные чувства к пленникам.Поскольку Стокгольмский синдром — это психологическое состояние, лечение проводится под руководством психиатра.

Понимание людей со Стокгольмским синдромом

Стокгольмский синдром — это психологическое явление, при котором возникает позитивная связь между заложником (заложниками) и похитителем. Эта связь может показаться иррациональной из-за серьезности ситуации, в которой находятся заложники (De Fabrique, Romano, et al., 2007; Namnyak et al., 2008; Obeid & Hallit, 2018).Стокгольмский синдром сложно определить и объяснить специалистам. Некоторые считают, что прошедшее время играет роль в формировании связи; другие считают, что для того, чтобы Стокгольмский синдром действительно существовал, не должно быть никаких предыдущих отношений между заложником и похитителем (De Fabrique, Van Hasselt, et al., 2007, Obeid & Hallit, 2018). Например, Стокгольмский синдром не может действительно существовать, если тренер похищает или удерживает в заложниках одного или нескольких игроков, поскольку между двумя сторонами уже установлены отношения.Хотя Стокгольмский синдром трудно определить, эксперты согласились с тремя характеристиками, которые должны проявляться у жертв ситуаций с заложниками: (1) заложники положительно относятся к своим похитителям, (2) заложники испытывают отрицательные чувства, такие как страх, недоверие или гнев по отношению к властям и (3) похитители проявляют положительные чувства к заложникам (Де Фабрик, Романо и др., 2007; Де Фабрик, Ван Хасселт и др., 2007; Обейд и Халлит, 2018).

Считается, что Стокгольмский синдром развивается как часть механизма защиты заложников, позволяя им выражать сочувствие похитителю, что, в свою очередь, приводит к принятию ситуации и, в свою очередь, сдерживанию вызова и / или агрессии, чтобы избежать нападения. ситуация и агрессор (Obeid & Hallit, 2018).Согласно базе данных ФБР, которая содержит данные, относящиеся к примерно 4700 зарегистрированным ситуациям захвата заложников / баррикад на федеральном, региональном и местном уровнях, 73% заложников не проявляют признаков Стокгольмского синдрома при спасении (De Fabrique, Romano, et al., 2007). Заложники могут чаще выражать гнев или другие негативные чувства по отношению к властям. Более того, они обычно не проявляют положительных чувств к похитителю.

Есть социальные и когнитивные факторы, которые могут сыграть роль в развитии Стокгольмского синдрома.Социальное влияние, которое может быть ключевым игроком в этом синдроме, — это «мы против них» или менталитет внутри группы и вне группы. Этот менталитет в сочетании с искаженной когнитивной схемой может повлиять на возникновение Стокгольмского синдрома.

Де Фабрик, Ван Хасселт и его коллеги (2007) поддержали идею менталитета «мы против них» в развитии Стокгольмского синдрома, когда похититель и заложники будут служить в качестве внутренней группы, а власти заполнят роль аут-группы.Исследователи взглянули на этот образ мышления в более буквальном смысле. В тематических исследованиях, представленных Де Фабриком, Ван Хасселтом и коллегами (2007), заложники и похитители находились в непосредственной близости друг от друга, поддерживая значительный межличностный контакт. Эта мысль «мы против них» может исходить из того, что заложники и похититель находятся в непосредственной близости в чрезвычайно эмоционально заряженной ситуации, такой как ограбление банков и ювелирных магазинов.

Хотя это мыслительный процесс Де Фабрика, Романо и его коллег (2007), появление Стокгольмского синдрома может иметь большую глубину и зависимость, чем буквальную близость.Людям, попавшим в плен, как правило, приходится полагаться на похитителя в удовлетворении основных потребностей, таких как еда, вода и кров. В этих ситуациях похититель — это человек, контролирующий предметы первой необходимости для выживания, а также сам заложник. Хотя это может быть не всегда так, похититель обычно желает выжить и в этих ситуациях живым, с некоторой дополнительной выгодой, будь то деньги, машина для побега и т. Д. Когда обе стороны заинтересованы в выживании, выживание становится их общим интересом. создание своей группы.Похититель рассматривает власти как угрозу своему собственному выживанию, что, в свою очередь, угрожает жизни заложников. Из-за этого эффекта домино заложники могут также занять позицию, согласно которой власти представляют угрозу их собственному выживанию, что делает власть чужой.

Как упоминалось ранее, ситуации с захватом заложников / баррикадой обычно чрезвычайно эмоционально заряжены. Усиление стресса и нарушение регуляции могут повлиять на когнитивные схемы человека. Схема на когнитивном уровне — это ментальная структура, которая организована поведением и опытом, которые создают непротиворечивый и постоянный массив знаний.Схемы поддерживаются путем выбора информации, подтверждающей схему, и сведения к минимуму информации, которая не соответствует схеме (Obeid & Hallit, 2018). Янг и его коллеги (2003) сгруппировали 18 схем в пять областей, одна из которых связана с нарушением автономности и производительности. Схемы, сгруппированные в эту область, включают зависимость, уязвимость к вреду и слияния с упором на негативное представление о способности добиваться успеха или действовать независимо от других. При использовании схемы зависимости человек может почувствовать, что не может справиться со своими обязанностями без большой поддержки со стороны других; со схемой уязвимости человек может испытывать страх, что кто-то или что-то собирается причинить ему вред.Схема слияния отрицательно относится к способности двух организаций функционировать независимо друг от друга (Obeid & Hallit, 2018; Young et al., 2003). Например, при захвате заложников или баррикадах автономия заложников нарушается. Они зависят от похитителя в отношении предметов первой необходимости, что ставит людей в уязвимое положение. Эти две схемы (то есть автономия и зависимость) в конечном итоге заставляют заложников рассматривать схему слияния как их с захватчиком, а не с властями.Заложники могут отрицательно относиться к своей способности добиваться успеха или действовать независимо от похитителя, потому что в этот момент они рассчитывают на них, чтобы выжить.

Социальный аспект менталитета внутри группы по сравнению с внешней группой и когнитивный аспект группы с нарушенной автономией и схемой производительности могут в конечном итоге повлиять на возникновение Стокгольмского синдрома. Внутренняя группа, являющаяся заложниками и похитителем, которые заинтересованы в выживании в ситуации, рассматривают чужую группу, будучи властями, как угрозу этому выживанию, формируя связь через общность выживания, повторяя то, что было описано в исследование Де Фабрик и его коллеги (2007).Эта интенсивная потребность в выживании может исказить нарушенную автономию внутри группы и схему группы, создавая связь между похитителем и заложниками. Заложники зависят от похитителя в удовлетворении основных потребностей и своей жизни, а захватчик зависит от выживания заложников для их собственного выживания. Эта зависимость играет ключевую роль в искажении схемы слияния, что, в свою очередь, усиливает менталитет внутри и вне группы, поскольку заложники могут видеть в похитителях жизнь, потому что она не была отнята у них.Стремление заложников к жизни может перевесить их страх или ненависть к похитителю (De Fabrique, Romano, et al., 2007).

Наиболее искаженной в таких ситуациях когнитивной схемой является схема слияния. В схеме слияния акцент делается на негативном взгляде на способность действовать независимо друг от друга (Obeid & Hallit, 2018). В ситуации с заложником или баррикадой схема слияния считает заложников и правоохранительные органы неспособными функционировать независимо друг от друга.Однако эта схема может перейти к заложникам и похитителю, функционирующим зависимо из-за взаимной потребности и желанию выжить, опять же, играя на менталитете внутри группы и вне группы. В ситуации с заложниками, которая цепочка событий привела к тому, что сейчас известно как Стокгольмский синдром, был процитирован один заложник, заявивший: «Теперь это наш мир… спит в этом хранилище, чтобы выжить. Кто бы ни угрожал этому миру, тот и наш враг »(Намняк и др., 2008). Эта цитата демонстрирует появление измененной схемы слияний, когда власти рассматривают как чужую группу или тех, кто угрожает «этому миру».На самом деле, наша группа также работает на выживание всех сторон. В то время как и внутренняя, и внешняя группа работают для достижения одной и той же цели, внутренняя группа считает, что внешняя группа работает против них в достижении их цели выживания из-за этих искаженных когнитивных схем.

Эти два аспекта могут пролить свет на то, как люди могут покинуть заложники или заблокировать ситуацию со Стокгольмским синдромом. У них есть общие точки соприкосновения или интересы, а также непосредственная близость и, следовательно, они могут иметь положительные взгляды друг на друга.Их искаженные схемы порождают враждебность или другие негативные взгляды по отношению к властям, которые на самом деле работают над их безопасным выходом из заложников или баррикад.

Согласно Де Фабрику и его коллегам (2007), участники кризисных переговоров больше не рассматривают связь, которая возникает между заложниками и их похитителем, как препятствие, которое необходимо преодолеть. В некоторых случаях они способствуют развитию этой связи, так как это увеличивает вероятность выживания заложников. Хотя это увеличивает вероятность выживания, оно может затруднить сотрудничество в работе по их освобождению и последующее судебное преследование похитителя (Де Фабрике, Романо и др., 2007). Позднее это может повлиять на обращение, поскольку те, кого считали заложниками постороннего человека или властей, могут не рассматривать себя в этом качестве из-за сложившихся отношений. Клиницистам пришлось бы работать с этими выжившими, чтобы переработать и переоценить их когнитивные схемы, которые были искажены из-за хронических и постоянных искажений.

У некоторых участников переговоров по кризисным ситуациям могут возникнуть проблемы с поощрением этой связи, и в этом случае они пытаются очеловечить заложников в сознании похитителя, чтобы вызвать у похитителя положительные чувства.Люди могут делать это, передавая заложникам личные послания, например, рассказывая им, что их дети любят их и готовы увидеть их, когда они уйдут (De Fabrique, Romano, et al., 2007). Хотя этот вариант кажется идеальным, переговорщикам по кризисным ситуациям необходимо пройти обучение, чтобы делать это в формате, который не вызывает беспокойства у заложников и не ставит под угрозу их выживание, например, подразумевая решение при передаче длинного сообщения (например, «Зои Зои»). муж любит ее и будет здесь, чтобы увидеть ее, когда она выйдет ») и найти баланс между вопросами о похитителе и заложниках.Эта стратегия обеспечит безопасность всех вовлеченных сторон и увеличит выживаемость, а также создаст взаимопонимание между внутренними и внешними группами.

Стокгольмский синдром может быть результатом интенсивной и эмоциональной ситуации с заложником, которая обычно рассматривается как связь между похитителем и заложником. Социальные явления внутри и вне группы в сочетании с искаженными когнитивными схемами играют роль в формировании Стокгольмского синдрома, где выживание — это сходство связей между заложником и похитителем.Эта связь затрудняет лечение, поскольку врач будет работать, чтобы ослабить эту связь. Уход с учетом травм будет иметь фундаментальное значение для успеха в создании прочного терапевтического альянса и положительных результатов лечения.

.