Природа и человечество: Please Wait… | Cloudflare — БЛОГ О ЗДОРОВОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ И СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ ТЕЛА

Содержание

ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА. Человечество — для чего оно?

ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА

ПРОЛОГ

Проблема «человек и природа» относится к числу сравнительно немногих «вечных» проблем; на заре человеческой истории она разрешалась в чисто практическом плане. С приближением эпохи коммунизма человечество оказалось на рубеже коренного перелома во взаимоотношениях общества с природой, — перелома, который исподволь был подготовлен всем предшествующим ходом исторического развития.

Весь опыт Советского Союза подтвердил правильность марксистско-ленинского учения о первой фазе коммунизма — о социализме. Менее известны теоретические разработки Маркса, касающиеся высшей фазы коммунизма. Между тем Маркс применил свою теорию и для создания основ коммунистического обществоведения, разработкой которых занимаются ныне советские социологи. Краткий разговор об этих несколько отвлеченных общетеоретических проблемах должен, стало быть, предшествовать разговору о взаимоотношениях человека и природы.

Прежде всего — об изменении социальной сущности труда при коммунизме.

Известно, что первичные формы труда были примитивны. Но сама трудовая деятельность имела принципиально важную особенность, сохранявшуюся на протяжении нескольких сотен тысячелетий: трудовой процесс, служивший непосредственному удовлетворению потребностей, не отделял человека от продуктов труда. То, что человек добывал в природе, принадлежало ему или всем членам его общины. При таких условиях внешнее чувственное окружение, природа, наполненная предметами труда, тоже как бы «принадлежала» человеку, ничем и никак не отделяясь и не отчуждаясь от него. Существовало, таким образом, единство между природой, человеком и продуктами его труда.

«Триединство» это было разрушено с появлением общественно-экономических формаций, основанных на частной собственности, на эксплуатации человека человеком. Труд человека, вложенные в него физические и духовные силы, жизнь человека, наконец, как бы ускользали от него самого. Происходило, по выражению К. Маркса, «отчуждение» от рабочих продуктов их собственного труда, а самый процесс труда превратился в «самоотчуждение», поскольку, выматывая себя физически и духовно, рабочий становится беднее, а его внутренний мир скудеет… Поскольку же материал для труда поставляет природа, подневольный труд и ее отчуждал от рабочего.

Принудительный труд, господствовавший в человеческом обществе на протяжении последних тысячелетий, привел к парадоксальному, противоестественному: человек социально, экономически и психологически оказался отчужденным от природы, часть которой он составляет, и от продуктов своего труда, добытых в природе.

Эти противоречия, возникшие в ходе исторического развития человечества и практически заведшие его в тупик, может преодолеть только коммунистическое общество.

При коммунизме — на совершенно иной основе и на неизмеримо более высоком уровне — вновь возникает нарушенное ранее единство между человеком, продуктами его труда и природой; иначе говоря, коммунизм возвращает человеку естественное положение во внешнем мире, возвращает человека природе и природу человеку.

Но что именно позволит человеку «вернуться» к природе?

Здесь мы сталкиваемся с проблемой «свободного времени», под которым подразумевается не досуг, а основополагающая социально-экономическая категория, введенная в научный обиход К. Марксом.

Пока человек непосредственно участвовал в процессе производства, пока его труд играл решающую роль в накоплении богатств, мерилом богатства выступало рабочее время. При коммунизме же это положение принципиально изменится. Но что же будет тогда служить мерилом богатства общества?

Прежде всего принципиально изменится самое это понятие. По Марксу, действительное богатство общества исчисляется не количеством материальных ценностей, ему принадлежащих, а уровнем общей и трудовой культуры людей, уровнем их знаний, их творческой активностью. На первый план, стало быть, выдвигаются интеллектуальные и моральные качества людей, а не принадлежащие им в какой бы там ни было форме вещи, осязаемые блага.

Мерилом такого богатства общества выступает при коммунизме СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ, то есть время, освобожденное от обязательного труда (он осуществляется в рабочее время) для труда по потребности, по желанию, для общественной деятельности, для теоретической подготовки к обязательному труду, для дальнейшего образования, для научного, культурного, эстетического развития. Свободное время, по Марксу, — это «простор для полного развития производительных сил каждого в отдельности, а, значит, и общества».[16]

Максимальное раскрытие всех способностей каждого человека при социально неограниченных возможностях их использовать — таков, по Марксу, основной закон коммунизма, такова его сущность.

Свободное время, таким образом, создает всем членам общества равные условия для «развития всеобщих сил человеческой головы».[17] А это наряду с освобождением от непосредственного участия в добывании средств существования уже открывает новые огромные возможности для развития всех наук, в том числе и наук о природе…

Показательно, что, называя развитие общественного индивида «устоем производства и богатства»,[18] Маркс включает сюда и «понимание природы» человеком. Естествознание, вообще наука в будущем непременно станут пронизывать все формы человеческой деятельности, определять их направленность.

Вот это и необходимо иметь в виду при оценке тех изменений, которые могут произойти во взаимоотношениях человека с природой при автоматизации производства, без которой немыслимо коммунистическое общество.

При том уровне культуры производства, который имеет в виду Маркс для коммунизма, автоматизация производства, бесспорно, сыграет положительную роль в психологической перестройке человека будущего. Известно выражение: не может быть свободным человек, угнетающий другого человека, и здесь возможна аналогия с отношением человека к природе.

Ведь при развитом автоматизированном производстве человек перестает быть непосредственным участником эксплуатации природы, и это раскрепощает его самого,[19] создает дополнительные объективные предпосылки для психологического перелома в его отношении к природе; на смену чисто потребительскому придет бережно-уважительное отношение к миру, который даровал и дарует нам жизнь.

Иначе говоря, в моральном кодексе человека коммунистического общества восторжествует отношение к природе как к общественному достоянию, благу, как к предмету науки и эстетической ценности. Нанесение ущерба природе будет равносильно преступлению перед обществом. На смену нынешнему, преимущественно утилитарному, пониманию природы при коммунизме придет и утвердится всеобщее понимание как один из важнейших компонентов богатства общества будущего.

Освобожденное от внутренних распрей, единое человечество останется, так сказать, один на один с природой. Поэтому проблема «человек и природа», как и весь комплекс природоведческих наук, выдвигается в ряд основополагающих мировоззренческих проблем, практически важных для строительства коммунизма.

почему нам приходится искать смысл жизни и стараться ее улучшить — Нож

Такой подход влечет за собой серьезные последствия: начиная от того, как мы видим себя и свое место в космосе, и заканчивая тем, какой философии жизни мы можем придерживаться. Наша цель — обсудить вопрос человеческой природы в свете современной биологии, а затем исследовать, как концепция может влиять на нашу каждодневную жизнь.

В истории философии существование такой вещи, как человеческая природа, отличающая нас от остального животного мира, зачастую подразумевалось, а иногда прямо констатировалось. Аристотель полагал, что «истинное назначение» человеческих существ — это разумно мыслить, из чего делал вывод о том, что наивысшая форма доступного нам существования — это созерцание (то есть философствование). Ожидаемо для философа. Эпикурейцы утверждали, что центральный аспект природы человека заключается в том, что мы более счастливы, когда испытываем удовольствие — а особенно, когда не испытываем боли. Томас Гоббс верил, что людям нужно сильное централизованное правительство, которое держало бы их в узде, потому что иначе человеческая природа приведет к тому, что люди будут проживать жизнь «одинокую, бедную, мерзкую, скотскую и короткую». Жан-Жак Руссо включил идею природы человека в свою концепцию «благородного дикаря». Конфуций и Мэн-цзы считали, что человек по природе своей, по сути, хороший, а Сюнь-цзы считал, что злой.

Ключевое слово здесь, разумеется, — «по сути». Одно из очевидных исключений из этой тенденции — Джон Локк, который считал разум человека tabula rasa («чистая доска»), однако его позицию современная наука опровергла. Как пишет группа ученых-когнитивистов в книге «От спаривания до мышления» (2003), наш разум скорее походит на раскраску, чем на на чистый лист.

Напротив, многие современные философы — как так называемой аналитической, так и континентальной традиции — по всей видимости, отрицают саму идею человеческой природы.

Заметный пример — наш коллега Джесси Принц из Городского университета Нью-Йорка, который в своей книге «За пределами человеческой природы: как культура и опыт формируют человеческое мышление» (2012) яростно выступает за так называемый социологизм (в противопоставление натурализму). Рональд де Соуза утверждает, что, по данным современной науки, человеческой природы не существует, и на основании введенного Сартром понятия радикальной свободы заключает, что нужно придерживаться экзистенциалистского мировоззрения. Осмелимся не согласиться.

Что именно наука говорит о понятии человеческой природы? Если всерьез воспринимать эволюционную биологию, то надо определенно отказаться от концепции эссенциализма, типа убеждений Аристотеля. Не существует какой-то непреложной, четко определимой «сути», которая характеризует человека в рамках всего животного мира. Начиная от Чарльза Дарвина ученые сходились в том, что мы всего лишь один из миллионов видов на Земле, представители не особенно многочисленной ветви древа жизни, наделенные необычно крупным и структурно сложным мозгом. Наша родословная породила вид Homo sapiens как минимум 300 тысяч лет назад в результате длительного эволюционного периода, который разворачивался более миллионов лет с той точки, где началось расхождение с самым недавним общим предком — с обезьянами шимпанзе, нашими ближайшими филогенетическими кузенами.

В таком свете действительно кажется, что биология расправляется со всякой идеей о природе человека: все характеристики нашего вида — результат процесса эволюционной дифференциации от других видов приматов, и нет причин полагать, что процесс завершен или завершится в ближайшее время. Более того, мы любим цитировать то, что геномная последовательность людей и шимпанзе отличается «лишь» на 1–2 % — типа мы не такие особенные, как нам нравится думать.

Однако, как писал в своей книге «Неоконченная симфония Дарвина» (2017) Кевин Лаланд, это — малая процентная доля выражается в тысячах структурных изменений на генетическом уровне, которые в сочетании приводят к тому, что человек в миллионе смыслов отличен от шимпанзе.

В связи с этим мы полагаем, что картина, которая вырисовывается из эволюционной биологии (в противовес распространенной среди современных философов точке зрения), очень даже активно поддерживает понятие о человеческой природе, просто не его эссенциалистский вариант. Лучше всего природу человека воспринимать как узел гомеостатических свойств, то есть черт, которые динамически меняются и при этом достаточно устойчивы с течением эволюции — и при этом либо являются присущими исключительно человеческому виду, либо количественно очень отличны от того, что можно наблюдать у других животных.

Возьмем, к примеру, речь. Множество иных животных (и даже растений и бактерий) общаются друг с другом — то есть обмениваются сигналами с целью улучшить свои шансы на выживание или шансы на выживание своих родственников. Однако ни один иной живущий вид не имеет ничего хотя бы отдаленно схожего с языком людей, с его сложной грамматикой и высокими уровнями рекурсии (когда лингвистическое правило можно применить к результатам применения того же самого правила и т. д.). У других животных, таких как осьминоги, есть крупный, сложный мозг и нервная система, но ни у одного другого животного нет одновременно мозга такого размера (в сравнении с телом) и в особенности с такой структурной асимметрией и многоуровневым делением, как у человека. Нет, к примеру, невероятно развитой лобной доли, которая отвечает за вознаграждение, внимание, кратковременную память, планирование и мотивацию.

Список можно продолжать долго, но ошибочно заявлять, что фундаментальных отличий между людьми и другими животными нет — просто потому, что границы размыты и подвижны (с течением эволюции).

Как сказал в 1964 году на слушании дела о порнографии против искусства судья Джастис Портер, «я не стану пытаться сейчас точнее определить материал, подпадающий под это краткое описание, и, возможно, я никогда не сумею дать этому внятное определение, однако я узнаю, когда вижу это». Современный биолог и образованный философ могут сказать примерно то же самое о человеческой природе. Узнаю, когда вижу.

Итак, если человеческая природа реальна, каковы последствия с философской точки зрения? Почему философ или любой человек, который хочет применять философию как путеводитель по жизни, должен уделять внимание этому техническому по сути спору? Давайте рассмотрим краткую дискуссию двух философий, которые уверенно защищают природу человека и не идут вразрез с когнитивным научным знанием, — экзистенциализма и стоицизма.

Стремление связать экзистенциализм с идеей чистой доски понятно. В центре экзистенциализма лежит мысль Жан-Поля Сартра, что «существование предшествует сущности», что значит — мы не выбирали родиться, но мы вольны сами распорядиться тем, что с этим делать. Сартр воспринимал это очень серьезно, рассуждая о свободе как о недостатке — или пробеле — в сознании и заявляя, что мы свободны даже в кандалах. Он писал: «Никогда не были мы более свободными, чем в условиях германской оккупации. Нас лишили всех прав, в первую очередь права говорить. Оскорбляли нас в лицо… Массово депортировали… И поэтому мы были свободны». Неудивительно, что над Сартром часто насмехаются из-за преувеличения степени нашей свободы.

Даже Симона де Бовуар полагала, что он перегибает палку, в особенности когда Сартр сказал ей, что ее болезнь существует лишь в ее голове. В своей автобиографии (1960) де Бовуар писала: «Если ты даешь волю слезам, нервам или болезни, говорил он, ты просто проявляешь слабость. А я же заявляла, что желудок, слезные каналы и даже сама голова подвержены влиянию непреодолимых сил обстоятельств».

И хотя де Бовуар также считала, что существование предшествует сущности, она была менее категорична, чем Сартр, к тому, как наша «фактичность» — факты нашего существования — влияют на нашу жизнь.

Например, мы не можем выбирать себе тело или экономические и социальные ситуации, в которых находимся, и часто воспринимаем других людей как непреложный крест нашего существования. Де Бовуар утверждает, что, хотя мы не свободны от естественных условий, они не определяют нашу сущность, они — это то, как мы создаем себя из этой фактичности. Мы живем не только для того, чтобы размножаться, как животные; мы есть существа, ищущие смысл в жизни, и мы делаем это, превосходя себя и ситуации. Это и есть человеческая природа: постоянное стремление выйти за пределы естественного состояния — к собственным конкретным целям. Однако это совсем непросто, и потому тревожность — одна из основных тем экзистенциализма. Быть человеком — значит жить в неопределенности, потому что мы навсегда застряли в напряжении между фактами своей жизни и желанием их превозмочь.

Биология, кажется, дает простое объяснение некоторым ограничениям. К примеру, возьмем старый аргумент, что женщинам «природно» присущи роли, предполагающие заботу о ком-то. Это одновременно неверный и вредный способ воспринимать нашу природу. Он неверен, потому что вынашивание детей — биологическая женская функция, однако воспитание — это социальная ответственность. А вреден он потому, что допущение, будто биология определяет судьбу, является ущемляющим. Исторически женщины в основном определялись теми же биологическими функциями, что есть у животных, были ограничены мифами о женственности и не имели возможности выйти за пределы этой ситуации.

Естественные препятствия — это иной сорт ограничения. Может быть, это нелепо, что де Бовуар продолжает ходить под парусом, если ее постоянно рвет, но отказываться от своих целей из-за морской болезни тоже глупо. Иногда у нас нет сил разорвать цепи, и мы проваливаем свои планы, но обреченность и отказ — это не ответ. Выйти за пределы — значит признать свое сопротивление и провалы и постоянно против них бунтовать. Такая концепция важна, потому что подчеркивает, что, хотя в нашем существовании есть фиксированные элементы, сами мы — не зафиксированные существа, поскольку сами свободно можем (или должны) выбирать себе устремления. Ни биология, ни природные препятствия не ограничивают сильно наше будущее, и мы проживаем свои жизни по-разному, потому что придаем своим фактичностям разные смыслы. Истинная жизнь — признать эти отличия и тянуться к открытому будущему. Из этого не следует, что эта открытость неограниченна. Мы ограничены, однако, в основном собственным воображением.

Интересный контраст являет собой философия, которая в некотором смысле очень отлична и вместе с тем имеет удивительное сходство с экзистенциализмом: древний греко-римский стоицизм, который в последние годы стал довольно популярен.

Стоики считали, что у человеческой природы есть два аспекта, которые нужно считать определяющими для понимания хорошей жизни: мы очень социальные, и мы способны мыслить. Потому «жить в соответствии с природой», как они советовали, значит применять разум для улучшения человеческого полиса. Способ сделать последнее — улучшить свои суждения (личность, что отличает нас от всех прочих видов) и практиковать четыре благодетели: практическую мудрость, смелость, справедливость и умеренность.

На первый взгляд может показаться, что человеческая природа играет гораздо более ключевую роль в стоицизме, чем в экзистенциализме. Действительно, заманчивым кажется обвинить стоиков в элементарном заблуждении, когда они утверждают об особенном образе жизни, ссылаясь на природу. Однако Сенека, Эпиктет и другие были отличными логиками, потому не стоит спешить так быстро отвергать их философию. При ближайшем рассмотрении становится очевидно, что в их понимании человеческая природа играла схожую роль, что и концепция фактичности для экзистенциалистов: она ограничивает то, что человек может делать, а также то, что склонен делать. Однако параметры, заданные нашей природой, достаточно широки, и стоики соглашались с экзистенциалистами в том, что достойную жизнь можно проживать множеством разных путей.

Действительно, в стоической литературе часто встречается история, похожая на спор о морской болезни между де Бовуар и Сартром. Ее рассказывает римский автор Авл Геллий. Он пишет о философе-стоике, который попадает на корабле в сильный шторм. Философ побледнел и затрясся посреди бури. Как только все утихло, автор спрашивает философа, почему стоицизм не подготовил его получше к переживанию таких страшных мгновений. Ответ был весьма поучителен:

«Когда человек слышит страшный звук — с неба он раздается или вызван разрушением дома или глашатай внезапно приносит весть об угрозе, — разум даже мудрого человека обязательно откликается, он нахмуривается и ненадолго бледнеет, но не потому, что полагает, что близится что-то дурное, а по причине определенных скорых и непредвиденных движений, которые предшествуют разуму и рассудку. Однако вскоре мудрец в таком положении освобождается от ужасающих душевных впечатлений; от отрицает их и не считает, что в них есть нечто, чего он должен бояться».

Иными словами, так же, как де Бовуар объясняла Сартру, «фактичность» нашей биологии никуда не девается, но у нас есть выбор того, как ее воспринимать и как с ней управляться. И именно этому учит философия.

Стоики обосновывали свое учение подходом, который чаще всего связывают с Эпиктетом (жившим во II веке рабом, который стал учителем и одним из известнейших философов античности). Он разработал целую этическую систему на основе идеи о том, что в жизни мы играем множество ролей: некоторые из них были заданы (мы все люди, дети своих родителей и т. д.), а некоторые мы сами выбираем (свое дело, хотим или нет иметь детей и т. д.).

То, как мы играем эти роли, зависит от нас. В книге «Беседы» Эпиктет разбирает случай с двумя рабами, которые по-разному реагируют на одну и ту же оскорбительную ситуацию (держать горшок своего хозяина, пока тот облегчается). Отличие состоит в том, как эти рабы воспринимают себя как людей, — концепция не очень отличается от экзистенциалистского понятия подлинности. Эпиктет завершает анализ примера, увещевая своих учеников словами, которые пришлись по нраву Сартру и де Бовуар: «Думайте, по какой цене вы продали бы верность себе, но пожалуйста, ради бога, не продавайте задешево».

О существовании человеческой природы говорит не только современная наука — неслучайно, что многие популярные современные терапии типа логотерапии, рационально-эмоционально-поведенческой и когнитивно-поведенческой терапии черпают свои идеи как из экзистенциализма, так и из стоицизма. Ни одна философия жизни — а не только эти две — не может в принципе существовать без нее.

Если бы мы действительно tabulae rasae, почему мы предпочитаем какие-то вещи другим? Что могло бы побуждать нас искать смысл, строить отношения с другими людьми, стремиться улучшить себя и мир, в котором мы живем? Мы делаем все это, потому что человек — особенный вид разумного социального животного (как и говорили стоики). И мы делаем это в рамках широких ограничений, наложенных нашей (биологической, а также обусловленной обстоятельствами) фактичностью (как полагали экзистенциалисты). Единого пути к благополучной жизни не существует, но есть также действительно дурные пути. Выбор за нами — в рамках заданных человеческой природой границ.

Генсек ООН: надо прекратить вести войну с природой — это самоубийство

«Столь безответственное отношение к окружающей среде равносильно самоубийству, – сказал глава ООН. – Природа всегда наносит ответный удар – и делает это с превосходящей силой и яростью». По словам Генерального секретаря, борьба с изменением климата должна стать приоритетом для человечества в XXI веке.

Своим ярким эмоциональным выступлением Антониу Гутерриш дал старт кампании, направленной на активизацию глобальных усилий по защите природы. Она приурочена к саммиту по климату, который состоится 12 декабря, в пятую годовщину принятия Парижского соглашения. В рамках кампании сегодня опубликованы два доклада: по добыче ископаемого топлива и изменению климата.

Столь безответственное отношение к окружающей среде равносильно самоубийству

В своей речи Антониу Гутерреш обрисовал пессимистическую картину происходящего на нашей планете: биологическое разнообразие разрушается; около миллиона видов живых существ находятся под угрозой исчезновения; целые экосистемы рушатся у нас на глазах; каждый год мы теряем до десяти миллионов гектаров леса. Мировой океан истощен и захлебывается пластиковыми отходами. Коралловые рифы обесцвечиваются и погибают. От загрязнения воздуха и воды ежегодно умирают до девяти миллионов человек, что более чем в шесть раз превышает нынешние потери от пандемии коронавируса.

Фото ВПП/М.Махади

Участившиеся наводнения, ураганы, засухи и пожары ясно говорят о том, что изменение климата — экзистенциальная угроза всему человечеству и ее нужно немедленно остановить.

«Последние исследования Всемирной метеорологической организации и Программы ООН по окружающей среде показывают, насколько близко человечество подошло к климатической катастрофе, – сказал Генеральный секретарь ООН. – 2020 год станет одним из трех самых теплых лет в мире за всю историю наблюдений. Последнее десятилетие было самым жарким в истории человечества».

Пандемия COVID-19 временно снизила выбросы и степень загрязнения атмосферы Земли, однако уровень углекислого газа по-прежнему находится на рекордно высоком уровне и продолжает расти. Глобальные инициативы по климату пока не принесли ощутимых плодов. Выбросы парниковых газов сейчас на 62 процента выше, чем в 1990 году, когда стартовали международные переговоры по климату.

Фото ООН

Cтремительное изменение климата требует отказа от ископаемого топлива

«Примирение с природой – самая главная задача 21 века. Она должна стать основным приоритетом для всех нас, – подчеркнул Антониу Гутерреш. – В контексте развития пандемии мы видим лучи надежды в виде скорого появления вакцины от вируса. Однако никто не создаст волшебную вакцину спасения для нашей планеты. Природе срочно необходима помощь».

По мнению Генерального секретаря ООН, в борьбе с климатическим кризисом человечество столкнулось с тремя императивами.

Примирение с природой – самая главная задача 21 века

Во-первых, в течение следующих трех десятилетий международному сообществу необходимо добиться глобального углеродного нейтралитета, то есть снизить вредные выбросы в атмосферу до нуля. Ожидается, что уже к началу следующего года страны, на которые приходится более 65 процентов мировых выбросов углекислого газа и более 70 процентов мировой экономики, возьмут на себя амбициозные обязательства по обеспечению углеродного нейтралитета.

Во-вторых, подчеркнул глава ООН, правительства государств, входящих в международное сообщество, должны согласовать свою финансовую политику с глобальным планом действий в области климата – Парижским соглашением. «Нам нужно, чтобы все страны воплотили данные ими обещания в конкретные мероприятия с четко обозначенными сроками выполнения, – сказал Антониу Гутерреш. – Это придаст уверенности предприятиям и частному сектору при распределении инвестиций».

Фото ООН/Э.Дебебе

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш принял участие в конференции «Состояние планеты», организованной Колумбийским университетом.

В-третьих, по мнению генсека ООН, человечество должно адаптироваться к быстро меняющемуся климату, чтобы защитить от опасного климатического воздействия наиболее уязвимые регионы и населяющие их народы. До сих пор на адаптацию приходилось лишь 20 процентов глобального климатического финансирования, при этом каждый доллар, вложенный в адаптационные меры, по расчетам экспертов, может принести почти четыре доллара прибыли.
«Пришло время радикально изменить характер отношений человечества с природой, – сказал Антониу Гутерреш. – И мы должны работать над этим вместе, поскольку солидарность в этом вопросе равносильна выживанию. Пусть понимание этого станет для нас главным уроком 2020 года».

О примирении человечества с природой и с самим собой

Как всем нам известно, человечество и вместе с ним планета Земля вступили в экологический кризис. Римский клуб зловеще предрекает начало вымирания человечества с 2030 года. Однако, на самом деле проблема, кажется, заключается в том, сумеет ли человечество дожить до начала своего вымирания или уничтожит себя сразу не демографически, а катастрофически. Перед лицом такой заманчивой перспективы продвинутые представители его бросились искать пути спасения от надвигающейся напасти, заговорили сначала о «нулевом росте», а потом об «устойчивом развитии». Самые же передовые стали превращать концепции «зеленых» в отправной пункт критики марксизма. Вероятно, им представляется, что они первыми в истории обратили внимание на, разрушение природной среды в результате человеческой деятельности и на опасности, которыми это грозит, вся же предшествующая общественная мысль развивалась в доисторическую эпоху, когда такой угрозы не существовало, и потому лишена актуальности. С этой точки зрения марксизму предъявляется обвинение в том, что он исходит из представления о неисчерпаемости ресурсов Земли. Так считают даже некоторые, так сказать, марксисты, которые сейчас намереваются развивать марксизм в экологическом направлении, дополняя его либо концепцией устойчивого развития, принятой на конференции 1992 года в Рио-де-Жанейро, либо какими-то самодельными представлениями, как они полагают, новыми и оригинальными.

Поразительно, как меняются времена. Кажется, совсем еще недавно Энгельсу как одному из основоположников научного коммунизма ставили в вину как раз интерес к природе, который якобы уводит теорию от ее гуманистических истоков, обнаруженных Франкфуртской школой и журналом «Праксис» в ранних трудах Маркса. Хотелось бы только знать, отдавали ли себе отчет эти мыслители в истинном содержании понятия «гуманизм» и в понимании его Марксом? Конечно, ренессансный гуманистический идеал, на котором построилась «фаустовская культура» Западной Европы, чудовищно далек от того, чтобы рассматривать человека и человечество в единстве с природой. Конечно, для подлинного гуманиста, как и для античного софиста, человек настолько есть мера всех вещей, что может вытворять все, что ему заблагорассудится, и с другим человеком и с природой. Первое подтвердила практика итальянского и отчасти всего европейского Ренессанса, а на второе тогда еще не хватало сил. Сейчас они, слава богу, есть, и если мы по-прежнему будем гуманистами, то скоро нас может вообще не быть. Если гуманистически абсолютизировать потребности и интересы каждого индивида и даже каждого поколения землян, то грядущим поколениям уже ничего не останется. Известно, например, что 5% населения Земли, живущие в США, потребляют около 40% всех ресурсов планеты и дают более 50% загрязнения окружающей среды. Представьте себе, что все человечество приобрело такие же аппетиты и, главное, такие же возможности их удовлетворять…

Но какое отношение к этим гуманистическим аппетитам имеет марксизм? В тех же рукописях 1844 года Маркс писал, что реальный гуманизм есть в то же время завершенный натурализм^{^[1]}. Энгельс в том же году опубликовал «Наброски к критике политической экономии», где утверждал, что его эпоха движется навстречу великому перевороту — «примирению человечества с природой и с самим собой»^{^[2]}. Конечно, это утверждение можно понять по-разному. Можно счесть его проявлением чисто романтического интереса к природе или чисто фейербахианского стремления к преодолению отчуждения человека от его родовой сущности. Советский историк науки А.В. Аникин усмотрел здесь намек на пролетарскую революцию и решил, что эта фраза выдает «немца и ученика Гегеля»^{^[3]}. Все это в какой-то мере верно, но недостаточно.

Романтическое примирение с природой носило эскапистский по существу характер. Герой примирялся с природой сугубо индивидуально и именно в то время, когда не желал примиряться с обществом. Тогда он бежал от происходящих в нем безобразий «на берега пустынных волн, в широкошумные дубровы». Гегелево примирение с природой отнюдь не должно было носить характер великого переворота. Ему надлежало осуществляться с фатальной неуклонностью развития абсолютной идеи, ибо «природа, которая находится между духом и его сущностью, не разобщает их до степени крайностей конечной абстракции, как не отделяет от них и себя до степени чего-то самостоятельного, что соединяло бы их только как другое; ибо умозаключение определено в идее, а природа существенно определена только как переходный пункт и как отрицательный момент, идея в себе^{^[4]}. Таким образом, природа не несет в себе никакой самостоятельной сущности, играет в движении от идеи к духу чисто вспомогательную роль; примирение человечества с природой есть всего лишь возвращение идеи к самой себе, и по достижении этого результата природой можно просто пренебречь. Фейербаха же из всей природы интересует только специфическая природа человека, благодаря которой он выступает как общественное существо, способное поэтому отчуждаться от собственной сущности. Преодоление отчуждения есть не примирение человечества с природой, а примирение человеческого рода со своей родовой сущностью. Строго говоря, никто из предшественников Энгельса не преодолел гуманистического понимания природы, человека и природы человека — восприятия природы и общества через призму интересов каждого отдельного человека как меры всех вещей, которое гуманисты Ренессанса унаследовали от своей любимой античности и передали неогуманистам XX века.

У Энгельса «примирение человечества с природой» возникает с самого начала в принципиально новом контексте: — в контексте критики буржуазной политэкономии, которая, с его точки зрения, является описанием отчуждения человека от человеческой сущности, возникающего в процессе развития капиталистической эксплуатации. Здесь уже намечен — конечно, только намечен — исторический подход, историческое понимание человеческого общества. Отчуждение выступает как исторически возникшее и исторически преодолимое. Энгельс сразу связывает в единый узел отчуждение человечества от природы и отчуждение людей друг от друга, обусловленное «диким эгоизмом частных интересов»^{^[5]}, порожденным частной собственностью. «Великий переворот» должен означать развязывание этого узла, преодоление обеих сторон отчуждения.

«Наброски…» кладут начало изменению точки зрения на взаимоотношения человечества и природы, которая перестает восприниматься просто как географическая основа всемирной истории. Взаимоотношения с природой начинают рассматриваться как часть сердцевины собственно общественных отношений. Следующий шаг в этом направлении сделан в «Немецкой идеологии», где отношения природы и человечества рассматриваются не только как условие возникновения человечества и начала его истории, но и как постоянная основа его существования и исторического развития. Если «первый конкретный факт, который подлежит констатированию, — телесная организация индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе»^{^[6]}, — это означает не только первоначало, но и первооснову человеческой истории. В «Набросках…» враждебность человечества к природе и к самому себе только отмечена. В «Немецкой идеологии» это наблюдение поднято на уровень теоретического обобщения: «Ограниченное отношение людей к природе обусловливает их ограниченное отношение друг к другу, а их ограниченное отношение друг к другу — их ограниченное отношение к природе»^{^[7]}.

Мысль о примирении человечества с природой и самим собой оказалась исходным пунктом движения к идее, которая является основной для философии марксизма, — идее диалектического единства общества и природы, определяющего и пронизывающего все отношения в обществе на всем протяжении его истории. Эта же идея определяет характер перестройки диалектического метода, осуществленной Марксом и Энгельсом. Современный исследователь отмечает: «Весьма характерно, что в логике «Капитала» Маркса именно момент различия в противоречии, а не момент тождества, есть определяющая сторона противоречия, причем момент различия существует потому, что изучаемая (общественная) система возникает и существует на базе внешней по отношению к ней системы (отношения человека к природе), и именно последняя из названных систем, преломляясь через первую, образует момент различия в изучаемой системе»^{^[8]}.

Взаимосвязь человечества и природы как методологическая основа философской системы занимала Энгельса постоянно, и он возвращался к ней снова и снова до конца своих дней. Мало кому из философов природа до него представала столь непосредственно, втягивая мысль в свою вечность и бесконечность. Паскалю, например, они казались пустыми, черными и устрашающими, он чувствовал себя хрупким тростником на краю этой бездны. Для Спинозы в этой черноте вспыхивают искры, освещающие ее светом разума, и он уже не боится ни бесконечности, ни вечности. Для Энгельса же и вечность, и бесконечность — только определения всеобъемлющей Природы, вечно перетекающей из одного состояния в другое, пронизанной бесконечными взаимосвязями и излучающей целый спектр света, в том числе — свет разума.

Различное восприятие философами природы, безусловно, связано с развитием естественнонаучного знания в XVII-XIX веках. Но сводить, как это нередко делается, философские взгляды к их естественнонаучным предпосылкам было бы непозволительным упрощением. У философии свои пути, и данные частных наук служат ей лишь материалом. Энгельс не случайно неоднократно отмечал, что философия делает свои выводы лет на 200 раньше специальных наук. Ньютон был современником Спинозы, даже младшим современником. Но Спиноза уже ощущал не только единство, но и бесконечное качественное многообразие природы, выраженное им в понятии бесконечного множества модусов и даже атрибутов субстанции. Для Ньютона же бесконечность была огромным пустым ящиком без стенок, а вечность — потоком всегда равной себе длительности. Во времена Энгельса развитие целого семейства естественных наук поневоле требовало хоть какого-то представления о многокачественном разнообразии мира, но эти качества оказались строго распределены по специально-научным дисциплинам. Представление же о единстве природы свелось к закону сохранения вещества, именовавшегося материей, в лучшем случае — к закону сохранения энергии (количества движения), то есть к утверждению чисто количественных отношений. Очень немногие естествоиспытатели XIX века — такие, как Ч. Дарвин, В. О. Ковалевский, Д. И. Менделеев, — стремились достичь качественного, содержательного единства хотя бы своей науки.

Поэтому мысль Энгельса движется не только и не столько от достижений естественных наук XIX века, сколько от спинозовской causasui. Он и сам говорит об этом: «Спинозовское «субстанция есть causasui» — прекрасное выражение взаимодействия». Взаимодействие же он принимает за основу философской системы и философского метода: «Взаимодействие — вот первое, что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движущуюся материю в целом с точки зрения теперешнего естествознания (как это надо понимать, мы, уже знаем — Е. X.). Мы наблюдаем ряд форм движения: механическое движение, теплоту, свет, электричество, магнетизм, химическое соединение и разложение, переход агрегатных состояний, органическую жизнь, которые все переходят друг в друга, обусловливают взаимно друг друга, являются здесь причиной, там действием… Так естествознание подтверждает (sic! — Е. X.), то, что говорит Гегель, — что взаимодействие является истинной causafinalis вещей. Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади него нечего больше познавать. ..»^{^[9]}.

У Гегеля действительно встречаются догадки о роли взаимодействия, но разворачивает их в фундаментальные философские идеи взаимной обусловленности всех форм движения, относительности причины и действия только Энгельс. Для него относителен и сам принцип причинно-следственной связи, который тогдашняя наука принимала за абсолют. По Энгельсу, причинность не более чем одностороннее отражение объективной взаимосвязи, возникающее на определенной, достаточно ограниченной стадии познания каких-то аспектов универсального взаимодействия: «Только исходя из этого универсального взаимодействия мы приходим к действительному каузальному отношению. Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами — одно как причина, другое как действие»^{^[10]}.

Трактовка причинно-следственных связей как одностороннего понимания взаимодействия избавляет от необходимости отыскивать первопричину, первотолчок и т. д., но порождает новое философское затруднение. Универсальная взаимосвязь, не заполненная конкретным содержанием, превращается в Аристотелев перводвигатель, движущий все и неподвижный. Взаимосвязь, оторванная от качественного разнообразия реального мира, не может породить никакого движения, кроме разворачивания заранее вложенной в нее программы. Так обстоит дело с Абсолютной идеей Гегеля. Причем Энгельс соглашается с ним относительно взаимодействия как causasui, а также относительно бессодержательности бесконечного разворачивания пустого начала:

«Бесконечный прогресс есть, по Гегелю, унылая пустота, потому что он выступает как вечное повторение одного и того же: 1:1:1 и т. д.» Но Гегель, отвергая бесконечный прогресс, вместе с тем странным образом признает его: «В гегелевской системе для истории природы во времени было исключено всякое развитие, ибо в противном случае природа не была бы вне-себя-бытием духа. Но в человеческой истории Гегель признает бесконечный прогресс единственной истинной формой существования «духа», хотя фантастическим образом он принимает конец этого развития — в установлении гегелевской философии»^{^[11]}. Причина этой странности именно в том, что Гегель отказывает природе в праве на развитие, почему общественное развитие и превращается в бесконечно-конечный прогресс.

Энгельс, однако, не останавливается на признании историчности природы, ее развития по ее собственным законам. Он не приемлет и представления об их вечности и неизменности — представления, во власти которого находилась практически вся предшествующая и последующая философия и наука. «Вечные законы природы также превращаются все более и более в исторические законы. Что вода при температуре от 0 до 100°С жидка — это вечный закон природы, но, чтобы он имел силу, должны быть налицо: 1) вода, 2) данная температура и 3) нормальное давление…»^{^[12]}.

Мысль внешне проста до тривиальности, но подобной история философии не знала — исключая, может быть, гениальную догадку Демокрита. Все системы, построенные на идее движения, изменения, развития, признавали наряду с ним вечные, неизменные законы, по которым оно совершается — Логос, Абсолютную Идею, в лучшем случае законы природы. Энгельс же понял, что законы не существуют извечно где-то в четвертом измерении, а формируются вместе с природными объектами, законами которых являются. «На Луне совсем нет атмосферы, Солнце обладает атмосферой из раскаленных паров металлов, поэтому на Луне нет совсем метеорологии, на Солнце она совершенно иная, чем у нас. Химия Солнца еще только нарождается, и она по необходимости совершенно иная, чем химия Земли; она не отменяет последней, но находится вне ее»^{^[13]}. И дело здесь не в том, что «метеорология» и «химия» Солнца оказались физикой плазмы. Энгельс против нее отнюдь не стал бы возражать. Дело именно в системе законов, которые не существуют до и вне природной системы, развитие которой они регулируют. Историчен, по Энгельсу, даже закон сохранения энергии, хотя, будучи самым фундаментальным из законов, он историчен иначе, чем остальные: “Если мы желаем говорить о всеобщих законах природы, применимых одинаково ко всем телам, начиная с туманности и кончая человеком, то у нас остаются только тяжесть и, пожалуй, наиболее общая формулировка теории превращения энергии. .. Но сама эта теория превращается, если последовательно применить ее ко всем явлениям природы, в историческое изображение изменений, происходящих одно за другим в какой-нибудь мировой системе от ее возникновения до гибели, то есть превращается в историю, на каждой ступени которой господствуют другие законы, то есть другие формы проявления одного и того же универсального движения — и, таким образом, абсолютно всеобщим значением обладает одно лишь движение”^{^[14]}. Как он был бы рад, узнав, что с теорией гравитации дело обстоит точно так же!

Раз понятая, мысль Энгельса действительно очень проста: до формирования некоторого природного объекта законов развития этого объекта не существует. Следовательно, вопреки “лапласовскому детерминизму», даже если знать характеристики всех наличных атомов, предсказать все их дальнейшее движение невозможно, потому что с некоторого момента они будут двигаться по новым законам, которые невозможно напрямую вывести из старых. Энгельс не зря критиковал концепции абсолютного детерминизма и соглашался с Гегелем в том, «что случайное имеет некоторое основание, ибо оно случайно, но точно так же не имеет основания, ибо оно случайно; что случайное необходимо, что необходимость сама определяет себя как случайность и что, с другой стороны, эта случайность есть скорее абсолютная необходимость»^{^[15]}. Случайность так же объективна и относительна, как необходимость, и закономерность возникает как их противоречивое единство.

Применительно к естественным наукам это положение должно стать одним из основных методологических принципов. Энгельс отмечает это относительно теории эволюции: «Дарвин в своем составившем эпоху произведении исходит из самой широкой, покоящейся на случайности фактической основы. Именно бесконечные случайные различия индивидов внутри отдельных видов, различия, которые могут усиливаться до выхода за пределы видового признака и у которых даже ближайшие их причины могут быть установлены лишь в самых редких случаях, именно они заставляют его подвергнуть сомнению прежнюю основу всякой закономерности в биологии — понятие вида в его прежней метафизической окостенелости»^{^[16]}. Философское резюме: «Случайность опрокидывает существовавшее до сих пор понимание необходимости»^{^[17]}.

Ни Энгельс, ни Дарвин не знали еще основы этой творящей предпосылки новых видов случайности — генных мутаций и их причин. Но это не отменяет того факта, что для живых организмов генные мутации действительно являются случайными, подчиненными необходимости иного порядка. Открытия Менделя и его последователей вполне необходимо вписываются в концепцию Энгельса. Точно так же не знал Энгельс и внутренней структуры атома, применительно к которой Хайзенберг уже в XX веке выдвинул свой принцип неопределенности, который «сам» Эйнштейн назвал «литературой». Но этот принцип опять же необходимо вписывается в концепцию формирования законов природы по мере формирования природных объектов. Уточнение: объектов макромира. В микромире же, видимо, царствует взаимодействие в чистом виде, не могущее быть описанным на языке законов причинно-следственных связей, то есть случайность.

Благодаря принципу неопределенности, благодаря открытию двойственной природы электрона и «непредсказуемости его поведения» философские принципы взаимодействия как causasui, относительности всякой определенности и формирования закономерности на базе случайности наконец-то могут быть изложены на языке естественной науки. Для диалектики же никогда не могло быть немыслимым, что, например, электрон представляет собой одновременно волну и частицу, то есть две с метафизической точки зрения противоположные формы организации материи. Она только задает вопрос: в каком отношении волна и в каком частица? Точно так же для нее вполне нормально, что движение электрона не подчиняется причинно-следственным связям, потому что сами эти связи для нее не абсолютны. В том, что макротела, состоящие в конце концов из микрочастиц, причинно-следственным законам все-таки подчиняются, для диалектики тоже нет ничего удивительного, ибо она давно знает о переходе количества в качество.

В этом свете обретает полный смысл (возможно, не до конца ясный самому автору) выдвинутая Энгельсом идея уровней движения материи. Она воспринималась как опять-таки тривиальная констатация количественного усложнения структуры вещества при переходе от механических связей к химическим и биологическим. На деле в ней заключена мысль об обретении нового качества и новых законов движения, по отношению к которым законы предыдущего уровня служат материалом, а необходимые на предыдущем уровне процессы выступают как случайные.

На уровне микромира причинно-следственные связи еще не оформились, точнее, взаимодействие частиц таково, что мы еще не можем выделить из него причинно-следственные связи, и движение частиц может быть описано только “статистически”. Но на основе связей микромира формируются структурно более сложные связи, которые снимают неопределенность, но в то же время сохраняют ее в снятом виде как противоположность необходимости и случайности. Это происходит при переходе к каждому более высокому уровню организации. Химически определенное вещество — материал для формирования живых организмов и законы химии — материал для формирования законов биологии. Но для разворачивания “всех своих определений” каждый уровень движения требует определенной, соответствующей ему системы организации материи. Химическая форма движения обретает действительность только как “химия планеты”, в случае Земли — в геологической системе. Дискуссия о том, существует ли геологическая форма движения материи,— дискуссия не терминологическая, а методологическая.

Жизнь, сформировавшаяся как «способ существования белковых тел»^{^[18]} (точнее, как нам теперь известно, белково-нуклеиновых), разворачивает свои определения также в системе — в системе биогеоценозов, составляющих биосферу Земли. Сам биогеоценоз также представляет собой систему, в которой только и может осуществляться естественный отбор, без которого нет ни биологического развития, ни его законов. А естественный отбор, как известно, на одном из направлений привел к появлению обезьяноподобных предков человека, с развитием которых начинают формироваться новые законы — законы разумной жизни, человеческой истории. Именно Энгельс первым обратил внимание на то, что разумная жизнь есть в основе своей труд, то есть производительное отношение человека к природе^{^[19]}. Так что упреки в стремлении к созданию тотальной системы Энгельсом вполне заслуженны. Но как, интересно, современные неогуманисты намерены обходиться без нее?

Переход на новый уровень движения предполагает снятие предыдущих уровней в их действительности. Но снятие, вспомним еще раз, есть не зряшное отрицание, то есть разрушение, а видоизменение формы при сохранении содержания. С этой точки зрения человечество до сих пор осуществляло именно зряшное отрицание биосферы, то самое, которое и должно быть преодолено через примирение человечества с природой и с самим собой. Это — второе направление интереса Энгельса к природе, которое в наше время можно назвать экологическим и которое начинается с «Набросков к критике политической экономии».

В набросках к “Диалектике природы” Энгельс возвращается к этой мысли на новом уровне. Например, “господство” человека над природой выступает для него предпосылкой глубоких антагонистических противоречий в человеческом обществе: “В самых передовых промышленных странах мы укротили силы природы и поставили их на службу человеку; благодаря этому мы безмерно увеличили производство… Но каковы же следствия этого роста производства? Рост чрезмерного труда, рост нищеты масс и каждые десять лет — огромный крах”^{^[20]}.

“Победа” людей над природой оказывается пирровой, и Энгельс советует не очень-то ею обольщаться: “За каждую такую победу она нам мстит. Людям, которые в Месопотамии, Малой Азии и в других местах выкорчевывали леса, чтобы получить таким путем пахотную землю, и не снилось, что они этим положили начало нынешнему запустению этих стран, лишив их вместе с лесами центров скопления и сохранения влаги. Когда альпийские итальянцы вырубали на южном склоне гор хвойные леса.., они не предвидели, что этим подрывают корни высокогорного скотоводства в своей области; еще меньше они предвидели, что этим они на большую часть года оставят без воды свои горные источники с тем, чтобы в период дождей эти источники могли изливать на равнину тем более бешеные потоки”^{^[21]}.

Таким образом, природа мстит людям за “господство” над ней двояко: порождением катастроф внутри самого общества и локальными экологическими катастрофами, которые лишь до поры до времени не угрожают человечеству в целом. Отметим, что два эти вида катастроф взаимосвязаны и довольно четко коррелируют, начиная с первых зачатков классового общества и до последнего времени. «Мы упомянули о картофеле и о сопровождающей его распространение золотухе. Но что может значить золотуха в сравнении с теми последствиями, которые имело для жизненного положения народных масс целых стран сведение питания рабочего населения к одному только картофелю? Что значит золотуха в сравнении с тем голодом, который в 1847 г. постиг в результате болезни картофеля Ирландию и который свел в могилу миллион питающихся исключительно или почти исключительно картофелем ирландцев, а два миллиона заставил эмигрировать за океан!»^{^[22]}.

Связь здесь прямая и обратная: если “господство” над природой порождает в человеческом обществе непримиримые противоречия, то антагонистическая структура общества порождает хищнические способы природопользования. «Какое было дело испанским плантаторам на Кубе, выжигавшим леса на склонах гор и получавших в золе от пожаров удобрение, которого хватало на одно поколение очень доходных кофейных деревьев, — какое им было дело до того, что тропические ливни потом смывали беззащитный отныне верхний слой почвы, оставляя после себя лишь обнаженные скалы?»^{^[23]}.

Учитывая все это, трудно согласиться с теми нашими современниками, которые полагают, что Маркс и Энгельс считали природные ресурсы земли неисчерпаемыми и в своих представлениях о коммунизме были чуть ли не предшественниками общества потребления. Энгельс, как видим, достаточно отчетливо указывал именно на исчерпаемость, природных ресурсов, до поры до времени локально ограниченную, и на беды, тоже до поры до времени локально ограниченные, которыми это грозит. Отмечал он и причины поведения человечества, чреватого бедами и для него, и для природы.

Первая — неспособность предвидеть отдаленные последствия своих действий. Действительно, жители Месопотамии, сведшие в древности леса, не могли предвидеть, что со временем это приведет к запустению целой страны. Однако эта неспособность постепенно преодолевается, “и мы в самом деле с каждым днем научаемся все более правильно понимать ее (природы) законы и познавать как более близкие, так и более отдаленные последствия нашего активного вмешательства в ее естественный ход. Особенно со времени огромных успехов естествознания в нашем столетии мы становимся все более и более способными к тому, чтобы уметь учитывать также и более отдаленные естественные последствия, по крайней мере наиболее обычных из наших действий в области производства и тем самым господствовать над ними”^{^[24]}.

Но остается вторая причина — корыстная заинтересованность в непосредственных результатах своих действий, заставляющая сознательно пренебрегать всеми остальными. Кубинские плантаторы XVIII века в отличие от древних жителей Месопотамии вполне могли предвидеть, к чему поведет выжигание лесов, хотя бы потому, что ранее это уже произошло на островах Зеленого Мыса, на Мадейре и в других местах. Они не просто предполагали, но знали и сознательно игнорировали это знание. Очевидно, нынешние чилийские латифундисты, добивающиеся от государства разрешения на вырубку лесов, российские губернаторы, поощряющие экспорт необработанной древесины из сибирской тайги, не говоря уже о менеджерах транснациональных корпораций, уничтожающих леса Амазонии, тем более знают отдаленные последствия своих действий, но это их никак не останавливает.

Примирение общества с самим собой чем дальше, тем отчетливее выступает условием примирения общества с природой. Глобальный экологический кризис нашего времени, в свою очередь, на каждом шагу напоминает нам “о том, что мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над ней так, как кто-либо находящийся вне природы,— что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри нее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы в отличие от всех других существ умеем познавать ее законы и правильно их применять”^{^[25]}.

Не пора ли и нам правильно применить познанные законы природы и общества, в том числе законы, открытые Марксом и Энгельсом? Тем более что ситуация, в которой находится человечество, в самом деле глобально альтернативна. Либо оно в ближайшие десятилетия вступит на путь, ведущий к примирению с природой и с самим собой, либо кончит самоуничтожением, а заодно, возможно, и уничтожением биосферы. Люди стали достаточно могущественны для того, чтобы своими руками устроить космическую катастрофу, которую Энгельс связывал с естественным ходом развития Солнечной системы и относил лишь к отдаленному будущему. Но в альтернативной ситуации многое зависит от случайности, так как законы нового этапа развития еще только формируются. И сознательное поведение определенной части людей может впервые в истории сыграть решающую роль в глобальном масштабе.

Видимо, есть смысл вести себя так, чтобы все-таки не устраивать космическую катастрофу, а достичь примирения общества с природой и с самим собой. Энгельс ждет нас в будущем, но только в том случае, если мы его себе создадим.

[1] К. Маркс. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 116.

[2] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1, С. 551.

[3] Аникин А. В. Адам Смит

[4] Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.Ш. Философия духа.. § 575. М. «Мысль». 1977. С.407.

[5] Ф. Энгельс. Наброски к критике политической экономии. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т.1.

[6] К. Маркс, Ф. Энгельс. Немецкая идеология. Гл. 1. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т.3. С. 19.

[7] Там же. С.29.

[8] Вазюлин В.А. Логика «Капитала» К. Маркса. М. 1968. С.78.

[9] Ф. Энгельс. Диалектика природы. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 546.

[10] Там же. С. 546-547.

[11] Там же. С. 525.

[12] Там же. С. 553.

[13] Там же.

[14] Там же. С. 553-554.

[15] Там же. С. 535

[16] Там же.

[17] Там же. С. 536

[18] Ф. Энгельс Анти-Дюринг. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С.82.

[19] Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.

[20] Ф. Энгельс. Диалектика природы. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 358-359.

[21] Там же. С. 495-496.

[22] Там же. С. 497.

[23] Там же. С. 498-499.

[24] Там же. С. 496.

[25] Там же. С.

Чистая природа здоровое человечество — Конкурс Экология моего региона

Дата прохождения маршрута	26.10.2017
Начало маршрута	Россия, Кабардино-Балкарская Республика, Чегемский район, посёлок Звёздный, улица Ленина, 16
Конец маршрута	Россия, Кабардино-Балкарская Республика, Чегемский район, посёлок Звёздный, улица Ленина, 32
Протяженность маршрута	1 км
Время в пути	1 ч
Краткое описание маршрута	Маршрут начался возле МКОУ СОШ с. п.п.Звездный, проходил через местный парк, конечной точкой маршрута стал берег реки Шалушка около 32 дома поселка.
Состояние маршрута	Удовлетворительное
Описание растительного мира	Береза Береза , Ива Ива , Яблоня Яблоня , Туя Туя
Описание животного мира	Белка Белка , Синица Синица , Собака Собака , Кошка Кошка , Воробей домовой Воробей домовой

Мы живем в поселке Звездный Кабардино-Балкарской республике, это красивый и живопосный уголок нашей родины. С одной стороны находится лес, рядом протекает горная река Шалушка.

Но если пройти и посмотреть по сторонам, открывается не очень красивая картина, вот на обочине дороги валяется пластиковая бутылка, через несколько метров на дереве колышется на ветру пакет, застрявший в его ветках. Почему мы очень редко задумываемся о чистоте родного поселка? Проблема экологии окружающей среды является одной из глобальных проблем современности. Она неизбежна в современном мире, так как на экологию влияет масса факторов. Изо дня в день вырубаются огромные площади деревьев, осушаются водоемы, убивают обитателей флоры и фауны. Загрязняются реки и водоёмы, из-за этого гибнет в огромном количестве рыба и другие морские обитатели. Многие виды рыб и животных мы уже утратили, некоторые занесены в Красную книгу, ведь их осталось не так много, но людей ничто не останавливает. Мы не задумываемся о том, что оставим для будущих поколений. Из года в год из недр земли выкачивают газ, нефть, уголь. Люди строят заводы и не задумываются об окружающей среде и воздухе, которым мы дышим. Так, с развитием промышленности, электростанций появились главные источники загрязнения экологии, например, выхлопные газы автомобилей и промышленные выбросы, но также существуют и природные факторы загрязнений.

В нашей школе часто устаивают субботники, для того, чтобы сохранить былую красоту нашей местности. Мы считаем, что только объединив усилия можно сохранить окружающую нас среду и решить многие экологические проблемы.

1 ч — 1 км

Россия, Кабардино-Балкарская Республика, Чегемский район, посёлок Звёздный, улица Ленина, 16
Россия, Кабардино-Балкарская Республика, Чегемский район, посёлок Звёздный, улица Ленина, 32
Youth Voices for Nature (RU) — United Nations Major Group for Children and Youth

Молодежь #ЗаПрироду — Открытое письмо
Введение
Сегодня, в Международный день молодежи 2020 года, мы составили это Открытое письмо. В нем изложены приоритеты, к которым, по мнению молодежи, следует обратиться, чтобы достичь для человечества к 2050 году «жизни в гармонии с природой» — цели, согласованной мировыми лидерами в Конвенции о биологическом разнообразии (КБР). Это письмо является частью инициативы «Молодежь #ЗаПрироду», возглавляемой Основной группой Организации Объединенных Наций по делам детей и молодежи (UNMGCY) и связанными с ней молодежными группами — ЮНЕП MGCY (Глобальная молодежь за окружающую среду), Глобальная молодежная сеть по биоразнообразию, Глобальная молодежная группа UNCCD и YOUNGO (Молодежь за климат), включая такие молодежные движения, как Молодежь за нашу планету, и организации, действующие на местном, национальном, региональном и глобальном уровнях, при коммуникационной и информационной поддержке со стороны ЮНЕП, ПРООН, Секретариата КБР и Всемирного фонда дикой природы.
Эта инициатива направлена на усиление приверженности, амбиций и подотчетности со стороны наших глобальных лидеров в преддверии Саммита по биоразнообразию Генеральной Ассамблеи ООН, 5-й Ассамблеи ООН по окружающей среде (UNEA), КС-15 КБР и КС-26 по изменению климата (РКИК ООН). Мы хотели бы четко заявить о том, что мы должны поставить природу во главу угла при принятии решений, стремиться к преобразующим изменениям и опираться на реальные шаги в направлении необходимой политической реформы и подотчетной Глобальной рамочной программы по сохранению биоразнообразия после 2020 года.
Мы намерены составить это Открытое письмо и передать его нашим лидерам, в том числе Генеральному секретарю Организации Объединенных Наций, на всех упомянутых выше глобальных конференциях высшего уровня.
Преамбула
Мир определил и 2020, и 2021 год как «супергод природы» — год, когда мир укрепляет свою коллективную приверженность к преобразованию — воссоединиться с природой и жить в ней.
Сегодня, в 2020 году, мы столкнулись с беспрецедентным кризисом. По мере погружения мира в пандемию, представляющую лишь один из симптомов хронических кризисов биоразнообразия и климата, на которые слишком долго не обращали внимания, стало совершенно ясно, что мы больше не сможем продолжать жить так, как раньше.
Наступило время быть решительным, смелым и дальновидным; время начинать преобразования по восстановлению на Земле «ткани жизни» и наших связей с ней. Мы столкнулись с тем, что биоразнообразие сокращается самыми быстрыми темпами, чем когда-либо ранее в истории человечества, и на карту поставлено не менее чем само существование и благополучие всего человечества. Стоящие перед нами экологические и климатические кризисы серьезно подрывают достижение тех целей в области устойчивого развития, которые все государства-члены ООН обязались достичь к 2030 году. В пятом издании Глобальной перспективы в области биоразнообразия авторы также пришли к выводу, что существует тревожный разрыв между уровнями амбиций наших целей и их реализацией на местах. У нас нет другого выбора, кроме срочных коллективных действий по преобразованию наших экономических, социальных, политических и технологических систем и переориентации в сторону общего будущего, которое принесет пользу не только избранным.
В это решающее время молодежь мира выступает вместе #ЗаПрироду. У нас есть право на здоровую и процветающую окружающую среду и будущее в мире и равенстве, но мы и несем ответственность за многие долгосрочные последствия экологического коллапса. Мы не можем больше ждать. Мы настоятельно призываем мировых лидеров принять незамедлительные и всеобъемлющие решения по устранению чрезвычайных ситуаций, связанных с климатом и биоразнообразием, и продолжить работу, которая в этих целях уже ведется.
Мы, молодые люди разных убеждений, представляющие различные группы местного, регионального и глобального уровня, разного социального происхождения, этнической и половой принадлежности, географии и языков, собираемся вместе, чтобы призвать к беспрецедентным действиям с природой и за природу.
По мере того, как COVID-19 продолжает наносить ущерб нашему здоровью, нашим средствам к существованию и нашему будущему, мы приходим к одному и тому же выводу: мы больше не должны довольствоваться краткосрочными, быстрыми и поверхностными решениями там, где нужна серьезная социальная борьба. Те, кто находится у власти, должны немедленно мобилизовать усилия и ресурсы для преобразования несправедливых и неустойчивых систем.
Мы призываем к беспрецедентным действиям #ЗаПрироду и требуем, чтобы наши лидеры и лица, принимающие решения, признали, что:
● Природа — это наш дом и сама основа нашего выживания и благополучия. Она дает нам не только воздух, пищу и воду, но и комфорт, культуру, здоровье, безопасность и вдохновение. Биоразнообразие — это самая суть нашей системы жизнеобеспечения, которая соединяет нас и поддерживает жизнь.
● Мы должны заново создать экономические модели, обеспечивающие взаимообогащающие отношения между человечеством и природой. В недавнем Отчете IPBES о глобальной оценке биоразнообразия и экосистемных услуг более четко, чем когда-либо прежде, указано на взаимосвязь экологического и климатического кризиса с неравенством и асимметрией, лежащими в основе нашей экономики и нашего общества.
● Существует неудовлетворенная потребность в поиске справедливости на основе различных наук. Многие из самых серьезных мировых проблем обусловлены системным неравенством, имеющим исторические корни и сохраняющимся до настоящего времени. Их можно решить только путем непоколебимого стремления к социальной справедливости. Хотя пандемии, стихийные бедствия и ухудшение состояния окружающей среды могут затронуть кого угодно без разбора, они влияют на всех не одинаково. Это приводит к огромным провалам, углубляя существовавшее ранее неравенство и обнажая уязвимость социальных, политических и экономических систем. Существенное нарушение прав человека во время кризисов требует корректировки мировой политики.
● Сохраняется неравенство между поколениями. Наше поколение уже сталкивается и в будущем еще столкнется с самыми серьезными последствиями нынешнего кризиса биоразнообразия. Несмотря на это, мы изолированы, нас не признают, мы по-прежнему не представлены в организациях, которые принимают решения, и нам не хватает поддержки и ресурсов для выработки соответствующих решений.
● Коренные народы и местные общины во всем мире охраняют природу на протяжении поколений — всего 5 процентов населения мира сохраняют до 80 процентов природного биоразнообразия. Таким образом, они находятся на переднем крае заботы о наших природных богатствах и их защите. Их права на землю, территории, ресурсы и на самоопределение необходимо защищать бескомпромиссно.

Мы требуем от наших мировых лидеров и лиц, принимающих решения:
1.      Объявить планетарную чрезвычайную ситуацию
Вспомните о серьезности экологического кризиса, о необходимости немедленно действовать и призовите всех людей признать, что биоразнообразие и климатические кризисы неразрывно связаны. Кризисы являются следствием наших основных ценностей и приоритетов, формирующих систему, которая продвигает неограниченную и несправедливую добычу, производство, потребление и утилизацию и полностью подрывает способность нашей планеты поддерживать жизнь всех нас. Если мы не инвестируем в природу и не добьемся экологически безопасного и устойчивого восстановления, не ища легкого пути, мы поставим под угрозу природные ресурсы будущего и потенциально приведем нас к будущим пандемиям.
2.      Изменить ценности, приоритеты и поведение
Мы призываем к реальным преобразованиям — мы призываем все общество пересмотреть наши приоритеты, ценности, поведение и действия. Мы настоятельно призываем все правительства, частный сектор, финансовые учреждения, гражданское общество, научные круги и всех других людей, обладающих властью, перестроить наши системы на справедливой и устойчивой основе.
3.      Разработать стратегии эффективного сохранения, восстановления и устойчивого использования биоразнообразия
Здоровая и устойчивая окружающая среда — это основа справедливого, функционирующего общества, основа процветания, благополучия, безопасности и стабильности жизни людей и животных. Мы должны осуществлять глобальную, национальную и субнациональную политику, направленную на сохранение, восстановление и устойчивое управление экосистемами, ландшафтами и морской средой, включая строительство городов, объединенных с природой путем адаптированных к местным условиям, ресурсоэффективных и справедливых системных вмешательств. Эта политика должна основываться на принципе предосторожности и соответствовать глобальной иерархии мер по смягчению последствий для сохранения природы.
В этом контексте мы призываем правительства в полной мере использовать возможности, представленные Десятилетием восстановления экосистем ООН (2021–2030), чтобы предотвратить, остановить и обратить вспять деградацию наших экосистем, и Глобальной рамочной программой сохранения биоразнообразия на период после 2020 года, чтобы проложить четкий путь к достижению мира в гармонии с природой.
4.      Принять смелые, амбициозные и обязывающие глобальные экологические цели
Для борьбы с экологическим кризисом и снижения риска бедствий необходимо: предотвращение и сокращение загрязнений, включая загрязнение морской среды пластиком, обращение вспять утраты лесов, обеспечение водной безопасности, прекращение и предотвращение утраты биоразнообразия, восстановление поврежденных экосистем, достижение нулевой динамики в деградации земли.
5.      Гарантировать подходы, основанные на правах
Права человека неотделимы от прав природы, и безотлагательность кризиса климата и биоразнообразия требует справедливого реагирования, сфокусированного на правах человека, равенстве и справедливости. Чтобы добиться успеха, глобальные соглашения должны защищать права человека, охранять защитников окружающей среды, признавать внутреннюю ценность природы и требовать от правительств и корпораций ответственности за действия, которые ухудшают природные системы или ущемляют права людей на безопасную и здоровую окружающую среду.
6.      Расширять участие в механизмах управления деятельностью в области окружающей среды
Мы должны следовать принципам широкого участия, планирования снизу вверх и инклюзивного подхода, чтобы гарантировать, что голоса, мудрость и опыт коренных народов и местных общин, женщин и молодежи будут действительно учтены. Мы должны выделить места для их политического участия и поддержать их инициативы с помощью инклюзивных финансовых схем. Мы должны также поддерживать людей, которые находятся на передовой линии, наиболее уязвимых к экологическим бедствиям, чтобы они могли получить больше возможностей и стать более устойчивыми для решения проблем бедности, неравенства, расовой/гендерной дискриминации, справедливости и прав человека.
7.      Создать образование для преобразований
Как молодежь, мы считаем, что важнейшим способом достижения преобразований является включение образования по вопросам биоразнообразия, изменения климата, устойчивости и культурного наследия в школьные программы на всех уровнях и его продвижение в формальном, внеформальном и неформальном образовании, а также путем поощрения межпоколенческого обучения и междисциплинарного сотрудничества и обмена. Если мы лучше поймем огромные и захватывающие возможности, которые кроются за климатическим образованием и экологически безопасными рабочими местами, мы сможем воспитать новое поколение лидеров.
8.      Обеспечить справедливость между поколениями
Помимо необходимости достижения равенства между поколениями, действия по обеспечению устойчивости должны быть основаны на принципе межпоколенческой справедливости, отражая равенство между поколениями. Мы должны уважать право будущих поколений на безопасную, чистую и здоровую окружающую среду, то же право, которое все мы имеем сегодня.
Необходимо выйти за рамки представления о символическом участии и перейти к более активным шагам по обеспечению значимого и равного участия всех поколений в разработке и формулировании политики для достижения межотраслевого и межпоколенческого равенства.
9.      Обеспечить учет гендерных факторов
Необходимо разобраться с проблемами гендерного неравенства и искоренить его, полностью признав вклад и роль женщин и девочек в сохранение и устойчивое использование природы, а также гарантировать женщинам и девочкам права на землю, здоровье, жизнь без насилия, полное и эффективное участие в процессах принятия решений.
10. Обеспечить ответственное участие частного сектора
Частный сектор должен взять на себя больше ответственности за концентрацию в нем властных полномочий и за то, каким образом его операции и цепочки поставок могут повлиять на окружающую среду и наше общество. Они должны реформировать свою деятельность, чтобы прекратить деструктивную практику на всех уровнях и процессах, от добычи до утилизации, чтобы использовать более устойчивые и благоприятные для природы методы, а также увеличить финансовую поддержку инициатив, способствующих устойчивому образу жизни и защите климата и биоразнообразия.
11. Усилить средства реализации и обязательные условия
Новые глобальные обязательства не могут быть достигнуты без сильной и долгосрочной политической воли, механизмов строгого соблюдения, соответствующих и измеряемых средств реализации, таких как целевое наращивание потенциала на всех уровнях, мобилизация ресурсов, стратегическое изъятие капиталовложений, устранение ошибочных субсидий и полная реформа субсидий, наносящих вред как климату, так и биоразнообразию.
Мы настоятельно призываем правительства укреплять институты, активизировать усилия по борьбе с коррупцией и увеличивать взносы в многосторонние финансовые механизмы, включая Зеленый климатический фонд, Адаптационный фонд и Глобальный экологический фонд, среди прочих, а также значительно увеличить внутренние ресурсы.
12. Реформировать системы управления деятельностью в области окружающей среды
Необходимо обеспечить инклюзивную и справедливую подготовку к встрече «Стокгольм+50», на которой рассмотрят пробелы в системе управления деятельностью в области окружающей среды, и где будет разработана более инклюзивная система, выходящая за рамки разрозненных подходов в разрешении планетарного кризиса.

В этом письме признается польза предыдущих призывов к действиям, в том числе возобновление усилий и обязательств мировых лидеров по продвижению Целей в области устойчивого развития, в поддержку энергичного процесса восстановления после пандемии, по улучшению строительства и сохранению окружающей среды, а также безотлагательность признания и реагирования на растущие чрезвычайные ситуации в области климата и биоразнообразия.
Это письмо было составлено с участием ЮНЕП MGCY (Глобальная молодежь за окружающую среду), Глобальной молодежной сети по биоразнообразию (GYBN), Глобального молодежного форума UNCCD, YOUNGO (Молодежь за климат) и Молодежь за нашу планету и при поддержке со стороны ЮНЕП, ПРООН, Секретариата КБР и Всемирного фонда дикой природы. Оно основано на консультациях, проведенных ЮНЕП MGCY по восстановлению экосистем и GYBN по Глобальной рамочной программе по сохранению биоразнообразия на период после 2020 года, а также на меморандумах, перечисленных ниже:
Меморандум GYBN по Глобальной рамочной программе сохранения биоразнообразия на период после 2020 года
Молодежный документ о Десятилетии ООН по восстановлению экосистем
Молодежный отраслевой документ для политического форума высокого уровня 2020 года
Меморандум ЮНЕП MGCY по встрече «Стокгольм+50»
Декларация африканской молодежи о природе
Требования к мировым лидерам в 2020 году «Молодежь за нашу планету»
Взгляды, мысли, мнения и политика, изложенные в Манифесте #ЗаПрироду и Открытом письме, написаны молодыми людьми и не обязательно отражают точку зрения Организации Объединенных Наций, включая ее агентства и поддерживающие организации.

—————————————————- Конец предложения ——————————————

Природа как фактор развития хозяйства
Человечество всегда развивалось в тесном взаимодействии с природой, из которой оно вышло и частью которой является. Природа, выступая географической основой, средой и ресурсом развития человеческого общества не является пассивным участником этого взаимодействия. Создавая возможности и условия для его развития, на определенных этапах она ставит и зримые ограничения тому или иному направлению деятельности общества. Поэтому разные этапы развития человечества определяются разным характером его взаимосвязей с природой, а его переход от одного этапа к другому во многом связан с возникающими природными ограничениями.
Так, человек патриархального общества существовал за счет собирательства и охоты, т.е. сбора биологических ресурсов природы. Их истощение заставило людей изобрести земледелие и скотоводство, перейти на оседлость на основе которых сформировался крестьянский тип экономики. Главной природной основой его стали обрабатываемые земли, лесные, луговые, водные угодья, т.е. естественно возобновляемые, но территориально ограниченные природные ресурсы.
Переход к индустриальному типу экономики начался в период, когда обнаружилась нехватка этих ресурсов для дальнейшего развития общества. Выход был найден в росте производства на основе машинной техники и появлении промышленности. Основой этой экономики стали минеральные природные ресурсы – уголь, нефть, металлы, набор и
масштабы использования которых быстро и повсеместно возрастали.
Индустриализация, охватывая все новые страны, набирала силу до тех пор, пока эти ресурсы не стали истощаться, а отходы их добычи, переработки и потребления не превратились в фактор деградации окружающей среды. Таким образом, создав экологический кризис, человечество поставило под угрозу свое биологическое существование. Тем самым природа в очередной раз показала предел ресурсоемкому пути развития человечества.
Научно-технический прогресс ищет пути снижения ресурсоемкости экономики в переходе на использование «глубинного» строения природного вещества: энергии атомного ядра и электрона, молекулярного и клеточного строения материи, генофонда живых организмов и другие. Конструируя на их основе новые виды материалов, продуктов, источников энергии, способы связи и информации, человечество стремиться уйти от прямого, «механического» воздействия на природу. Вместе с тем уже сейчас обнаруживаются и опасности высвобождения этих глубинных, скрытых сил природы.
Таким образом, на протяжении истории человечеству не удалось освободиться от влияния природы. Напротив, обнаруживая все новые ее свойства, человечество углубляет свое взаимодействие с природой и сейчас стоит на пороге его нового витка, вовлекая в использование новые виды природных ресурсов. Природа, т.о., выступает постоянно действующим фактором развития общества, создавая возможности и выдвигая ограничения для его жизни и деятельности. Та часть природы, с которой общество постоянно взаимодействует и которая меняется под его влиянием, называется природной средой.
При географическом изучении взаимосвязей общества и природной среды выделяются два их основных вида: природа как среда жизни людей и как источник природных ресурсов хозяйственной деятельности.
Природа как среда обитания людей, условие их жизни. Она характеризуется чертами и свойствами, благоприятными или неблагоприятными, способствующими или затрудняющими жизнь и деятельность людей в данном месте. Например, теплый или холодный климат, горный или равнинный рельеф, избыток или недостаток влаги, наличие водоемов или лесов влияют на расселение людей по территории, плотность заселения, характер занятий, образ жизни. Природные условия создали основу географического (первоначального) разделения труда.
В современных условиях степень благоприятности или неблагоприятности природных условий влияет на величину затрат на обеспечение приемлемого качества жизни, на поддержание здоровья, на саму возможность этого обеспечения. Так, затраты людей на свою личную жизнь (жилище, одежду, питание, здоровье) в северных районах нашей страны в 3–4 раза выше, чем в ее средней полосе.
Вместе с тем условия жизни людей определяются не только первоначальными свойствами природной среды, но и ее современной экологической ситуацией, т.е. изменением качества окружающей среды – ее загрязнением, нарушением, деградацией под влиянием хозяйственной деятельности. Экологическая ситуация оценивается по степени ее опасности для жизни и здоровья людей, для живой природы.
В экономической географии основное внимание уделяется изучению природных ресурсов как важнейшего фактора экономического развития и размещения хозяйства.
Природа природы и место в ней человечества
Этой осенью ВЕРС провела Форум «Одинокая гора» на тему «Примирение экономики и экологии: основа экологического оптимизма», в котором автору выпала честь принять участие. Хотя экономика является общей темой на собраниях PERC, на этом форуме был представлен широкий спектр дисциплин, представленных такими людьми, как Мэтт Ридли, «рациональный оптимист», Чарльз Манн, автор 1491 и 1493 , Дэниел Боткин, выдающийся эколог, а также практики антропологии, истории, журналистики и права.
Природа в двадцать первом веке будет природой, созданной нами; вопрос в том, насколько это формование будет преднамеренным или непреднамеренным, желательным или нежелательным.
При содействии Терри Андерсона, президента ВЕРС, участникам форума было предложено обсудить вопрос, фундаментальный для интеграции экономики и экологии, вопрос, который необходимо решать с большим реализмом, если в конечном итоге мы хотим добиться успеха в экологической сфере. восстановление.В частности, какова природа природы?
Человек против природы
Споры об отношениях между людьми и природой стара, как сама история. Следует ли сохранить общественные земли нетронутыми или сделать их доступными для «мудрого и многоцелевого использования»? Не лучше ли оставить природу в покое, чтобы достичь некоторого предполагаемого состояния равновесия? Или сама идея баланса, застоя или равновесия является неправильным восприятием мира, который, по сути, характеризуется потоками, потрясениями, динамизмом и изменениями? Более того, являются ли люди «естественной» частью экосистемы или инопланетным захватчиком, разрушителем миров, которого следует отделить от истинной природы? И какую версию природы или какой тип естественной исходной линии мы используем во времени и пространстве для оценки действий человека, которые эксплуатируют, защищают или восстанавливают экологические блага в соответствии с различными человеческими потребностями, желаниями и ожиданиями?
Форуму Одинокой горы предшествовала полемика в начале этого года в журнале Breakthrough Journal .Питер Карейва, Мишель Марвье и Роберт Лалаш, ведущие ученые из Nature Conservancy, раскритиковали других основных защитников природы за то, что они не учли роль человека в экосистемах («Сохранение в антропоцене: за пределами одиночества и хрупкости», зима 2012 г.). Это было встречено резкими возражениями со стороны других сторон, в частности главы Центра биологического разнообразия.
«По собственным меркам, сохранение не работает», — считают ученые. В самом деле, «бинарные элементы сохранения — рост или природа, процветание или биоразнообразие — маргинализировали его в мире, который скоро прибавит по крайней мере два миллиарда человек.«Форум Одинокой горы явился своевременным вкладом в эту дискуссию.
Участник форума
Даниэль Боткин написал новаторскую книгу Дискордантные гармонии: новая экология для 21 века (1990), в которой утверждается, что неправильное восприятие человеком естественного баланса в природе фактически препятствует научным усилиям по защите и восстановлению. Боткин ссылается на район каноэ пограничных вод в северной Миннесоте, очень дикое место, которое «могло сохраниться при малейшем прямом вмешательстве человека.«С конца последнего ледникового периода до времени европейской колонизации он« перешел от льда и тундры к еловому и сосновому лесу ». Оттуда он перешел на бумажную березу и ольху, а затем снова на ель, сосну обыкновенную и белую сосну, обусловленную изменчивым климатом. «Какой из этих лесов представляет собой естественное состояние?» — спрашивает Боткин.
Пришло время переосмыслить пустыню … Это далеко не единственное место на земле, которое стоит отдельно от человечества, это в значительной степени человеческое творение.
«Если естественное означает просто до вмешательства человека, то все эти среды обитания могут считаться естественными, вопреки тому, что люди на самом деле имеют в виду и действительно хотят», — писал Боткин. «То, что люди хотят в районе каноэ Boundary Waters, — это дикая местность, которую видят путешественники, и пейзаж, который дает ощущение, что их не тронули люди». Книга Боткина была переиздана издательством Oxford University Press под названием «Луна в оболочке наутилуса: пересмотр противоречивых гармоний».
Иллюзия дикой природы
Историк окружающей среды и лауреат премии Бэнкрофта Уильям Кронон в 1995 году написал сложное эссе под названием «Проблемы с дикой природой; или «Возвращение к неправильной природе». Он пишет:
Пришло время переосмыслить дикую природу…. Это далеко не единственное место на Земле, которое стоит в стороне от человечества, это в значительной степени человеческое творение — более того, создание очень определенных человеческих культур в очень определенные моменты человеческой истории.Это не первозданное святилище, где можно встретить последний остаток нетронутой, находящейся под угрозой исчезновения, но все же трансцендентной природы, по крайней мере, на некоторое время без отравляющей заразы цивилизации. Напротив, это продукт той цивилизации, и вряд ли он может быть загрязнен самим материалом, из которого он сделан.
Проблема с дикой природой в том, что она создает то, что ее сторонники стремятся отвергнуть. «Бегство от истории, которое очень близко к сердцу дикой природы, представляет собой ложную надежду на уход от ответственности, иллюзию того, что мы можем каким-то образом стереть с лица земли наше прошлое и вернуться к tabula rasa , которые предположительно существовали до того, как мы начали чтобы оставить свой след в мире », — предупреждает Кронон.Если мы воспеваем «пустыню как меру, с которой мы судим о цивилизации, мы воспроизводим дуализм, который ставит человечество и природу на противоположные полюса», — пишет он. «Таким образом, мы оставляем себе мало надежды на открытие, как на самом деле могло бы выглядеть этическое, устойчивое, почетное место человека в природе».
Боткин кратко описывает это бремя человеческой ответственности: «Природа в двадцать первом веке будет природой, которую мы создаем; вопрос в том, насколько это формование будет преднамеренным или непреднамеренным, желательным или нежелательным.”
Природа вездесуща
Эмма Маррис, автор научного журнала Nature и еще одна участница форума Lone Mountain Forum, недавно представила свой собственный взгляд на проблемы природы, человечества и взаимодействия между ними в своей новой книге Rambunctious Garden: Спасение природы в пост-диком мире .
Маррис использует метафору «буйного сада» как для иллюстрации динамичной, изменяющейся реальности природы, так и предсказуемо непредсказуемой роли людей в мире природы.Оказывается, шумный сад «повсюду».
«Мы уже управляем всей Землей, признаем мы это или нет», — пишет Маррис. «Чтобы управлять им осознанно и эффективно, мы должны признать свою роль и даже принять ее. Мы должны смягчить наше романтическое представление о нетронутой дикой природе и найти рядом с ним место для более тонкого представления о глобальном, полудикие неукротимого сада, за которым мы ухаживаем ».
Маррис считает зацикленность эколога на «первозданном образце» — «культурном построении» разнообразия доевропейских поселений — первоначальной ошибкой в усилиях по восстановлению.
«Но с точки зрения геолога или палеоэколога, экосистемы находятся в постоянном танце, поскольку их компоненты конкурируют, реагируют, развиваются, мигрируют и образуют новые сообщества», — говорит Маррис. «Геологические потрясения, эволюция, климатические циклы, пожары, штормы и динамика населения следят за тем, чтобы природа всегда изменялась».
Люди живут в Австралии 50 000 лет. «Аборигены увеличили количество легковоспламеняющегося растительного материала. Это, в сочетании с их методами разжигания огня, могло изменить доминирующие виды во многих частях страны », — говорит Маррис.Она цитирует один авторитетный источник, который утверждает, что «практически все экосистемы континента в некотором смысле созданы человеком».
«Охраняемые районы, такие как Йеллоустон, — это не неправильная модель, а важная часть расширенной модели», — говорит Маррис. «Такие охраняемые территории становятся якорями, с перекрывающимися зонами различных режимов защиты и целей сохранения, исходящими от них, как лепестки из центра розы». Действительно, стремление к естественному восстановлению в городских и других неблагополучных районах дает образование людям и создает потребность в большем.
Но с точки зрения геолога или палеоэколога, экосистемы находятся в постоянном танце, поскольку их компоненты конкурируют, реагируют, развиваются, мигрируют и образуют новые сообщества.
«Следствием отказа от идеала« нетронутой дикой природы »является то, что защитники природы и общество в целом теперь должны сформулировать альтернативные цели сохранения», — говорит Маррис. Она называет семь неиерархических целей, таких как защита харизматической мега-фауны и генетического разнообразия, большинство из которых довольно условны.«Нет одной лучшей цели», — пишет она. Таким образом, необходимо вести переговоры о «сложных компромиссах». «Короче говоря, откажитесь от романтических представлений о стабильном Эдеме, будьте честны в отношении целей и затрат, не допускайте бездумного развития земли и попробуйте все».
Экологический реализм
Как выразился Мэтт Ридли во время обсуждения на форуме, ни экологи, ни экономисты больше не верят в равновесие. Тем не менее, означает ли это, что теперь у нас остался только хаос и релятивизм в наших отношениях с миром природы в новую «эру агностицизма», как это описывает историк окружающей среды Дональд Уорстер, в которой сама идея экосистемы или природы является не более чем фантастика? Является ли идея «некоего всеобъемлющего порядка в органической природе» полностью подозреваемой? Является ли разница между свалкой и ландшафтом с яркими экологическими функциями просто вопросом вкуса?
Думаю, что нет.Я слышу, как Боткин, Ридли и Маррис говорят, что природа характеризуется динамической сложностью, а люди — это озадачивающая, но интимная часть смеси. Это не чистый хаос или экологический нигилизм. Это реализм, на котором мы можем основывать обнадеживающие действия от имени природы и людей, которым она приносит пользу. Законы физики и биологии, необходимость защиты устойчивости и биоразнообразия в природе — не меняются. Что изменилось, так это то, что люди теперь являются необходимым агентом управления, чтобы поддерживать чудеса, красоту и щедрость мира природы.
Части этой статьи первоначально были опубликованы на сайтах www.spectator.org и The Environmental Forum (Институт права окружающей среды на www.eli.org).
Загрузите или просмотрите PDF-файл здесь.
Необходимость уважать природу и ее пределы бросает вызов обществу и природоохранной науке
Наше растущее человеческое население сталкивается с трудностями во взаимодействии с местной и глобальной окружающей средой. Эрозия биоразнообразия и основных ресурсов поднимает вопросы об основных социальных ценностях, сформировавшихся, когда наш след стал результатом уменьшения численности населения на несколько порядков и более низкого потребления ресурсов на душу населения.Эти ценности основаны на росте и опираются на технологии для смягчения воздействия на окружающую среду, истощения природных ресурсов и утраты биоразнообразия.
Утрата биоразнообразия — первостепенная проблема ученых-экологов. Их внимание к защите диких растений и животных и сохранению жизнеспособных частей видов и местообитаний (1-3) включало упор на сохранение природных ресурсов, необходимых человечеству (заявление на обложке Biological Conservation , Vol. 1, No. 1, 1968). Появление Общества сохранения биологии в 1985 году расширило цель, чтобы предотвратить то, что Суле (4) назвал самой страшной биологической катастрофой за последние 65 миллионов лет, и способствовало развитию научной дисциплины, осознающей решающую роль, которую социальные ценности будут играть в мире. результат (4).
В третьем тысячелетии произошло дальнейшее осознание драматического воздействия человека на биосферу (Оценка экосистем на пороге тысячелетия, www.unep.org/maweb/en/index.aspx). Охрана природы и забота о социальных вопросах, таких как здоровье, благополучие и справедливость человека, стали тесно переплетаться с проблемами окружающей среды и устойчивым использованием ресурсов.
Идея необходимости преодоления экологического кризиса в целостном и социальном контексте стала неотъемлемой частью более «зеленой» версии текущей экономической парадигмы, в которой «зеленый» рост и технологии смягчают факторы, вызывающие экологический стресс.Однако эти усилия казались неспособными повлиять на основные факторы, угрожающие биоразнообразию, определенные в недавнем отчете Всемирного фонда дикой природы (WWF) (wwf.panda.org/what_we_do/how_we_work/tackling_the_causes/) как ( i ) как национальные, так и международные. законы и нормативные акты, ( ii ) финансирование государственного сектора, определяющее распределение ресурсов и степень экологической озабоченности, ( iii ) финансирование частного сектора и уровень его внимания к вопросам окружающей среды и развития, ( iv ) деловая практика и их забота о воздействии на окружающую среду и ( против ) выбор потребления и отношение к природе.Все они относятся к ключевым компонентам мировой экономики и основным общественным ценностям.
Преодоление нынешнего экологического кризиса потребует фундаментальных социальных сдвигов в ценностях; Принципы и отношения, сформированные природоохранной наукой, будут подвергнуты сомнению в этом процессе.
Современная парадигма роста в обществе
Силы, ведущие к игнорированию границ.
В течение восемнадцатого века изощренные машины с огневой тягой привели на Западе к появлению двух различных взглядов на конечность человеческого материального производства и, в конечном итоге, на их зависимость от биофизических и экологических пределов биосферы (5, 6 ).С одной стороны, эти машины помогли Сади Карно понять, что работа влечет за собой преобразование источника энергии в тепло и работу, неумолимое распыление ресурсов, ограничивающее производительность труда человека. С другой стороны, те же самые машины подпитывали промышленную революцию и переход от представления о том, что производство ограничено тем, что может быть извлечено из земли с помощью мускулов, гидравлики и ветра, к восприятию неограниченного производства, основанного на технологических инновациях и массовом использовании. невозобновляемых ископаемых источников энергии.Это представление о безграничном мире, созданном людьми (7), поощрялось исследовательскими путешествиями, которые возвещали о богатстве ресурсов, которые можно найти на планете. Подъем колониальных империй способствовал появлению парадигмы неограниченного роста. Расширяя границы своего владения, колонизаторы получили доступ к ресурсам в гораздо большем количестве и разнообразии и экстернализовали свой экологический след (8).
Экономика также претерпела свою собственную революцию, приведшую к науке, основанной на свободной торговле и максимизации личных интересов (см. Исх.9, но также исх. 10 и критические замечания в исх. 11). Идея о том, что технический прогресс освобождает экономическую деятельность от ограничений, налагаемых природой, стала центральной. Увеличение массового производства после Второй мировой войны привело к экономике массового потребления, в основе которой лежал экономический рост, а показатель эффективности — валовой внутренний продукт (ВВП). Его самые решительные сторонники отвергают любые ограничения роста (12).
Возражения против экономики роста.
В конце 1920-х годов Вернадский (13) включил человеческую деятельность в более широкий контекст живой, но ограниченной планеты в концепцию биосферы.Георгеску-Роген (5) использовал эту интегративную концепцию для анализа неизбежной деградации запасов энергии, используемых для производства работы, и ключевых ресурсов, таких как полезные ископаемые. Поскольку недавние уровни экономического роста были обеспечены геологическими аномалиями, которые обеспечили легкий доступ к запасам энергии с низкой энтропией (14), их истощение приведет к увеличению энергии и затрат, необходимых для добычи менее доступных запасов. Эта термодинамическая деградация не была интегрирована в текущие экономические модели, и Джорджеску-Роген (5) рассматривал регулирование посредством рыночных сил как фикцию, которую экономисты разработали только путем игнорирования физических и экологических ограничений, налагаемых биосферой.Он подчеркнул, что система, в которой человеческие потребности все больше требуют невозобновляемых источников энергии, ставит под угрозу будущее удовлетворение этих потребностей. Необходимость сокращения выбросов парниковых газов еще больше ограничивает использование ископаемого топлива.
Ограничения роста также были центральным элементом работы Римского клуба (15), который моделировал взаимодействие между земными и человеческими системами в рамках парадигмы экономического роста и исследовал сценарии, которые позволили бы избежать перерегулирования и коллапса. Тернер (16) обнаружил, что наблюдаемые изменения в промышленном производстве, производстве продуктов питания и загрязнении через 40 лет после доклада соответствовали прогнозу Римского клуба об экономическом и социальном коллапсе в 21 веке (16).Тернер также подчеркнул решающую роль, которую в результате сыграет ограничение численности населения. Отчет Римского клуба сильно повлиял на концепции экологических проблем. Наиболее активными ее критиками были такие экономисты, как Солоу (12), искусно разъясняющие взаимосвязь между капиталом и технологическими инновациями в управлении экономическим двигателем, но менее знакомые с основами экологии или термодинамики.
Попытка экологизировать экономику.
Во второй половине двадцатого века были предприняты попытки примирить признание энергетических и экологических ограничений и постоянное стремление к экономическому росту как внутри самой экономики, так и между экономикой и наукой.
В области экономики Дейли (17) разработал концепции устойчивого развития и «экономики замкнутого цикла», которые полагаются на переработку ресурсов. Однако переработка и повышение эффективности использования энергии может замедлить темпы истощения ресурсов, но не остановит его (14, 18). Кроме того, инновации в области повышения эффективности использования энергии не обязательно уменьшают чистое потребление и могут увеличить спрос за счет снижения цен, как показал Джевонс более 150 лет назад (19).
Чтобы справиться с внешними издержками, Книз (20) продвигал концепции смягчения последствий и углеродных кредитов, квот на загрязнение и экологических налогов.Хотя «зеленые» налоги можно рассматривать как контролируемые государством свиньи налоги, многие из этих мер соответствовали концепциям «новой институциональной экономики» (21), которая возлагала на рыночные силы решения по общим благам и внешним воздействиям, превращая их в товары.
Необходимость технологического «озеленения» экономики подразумевала разработку способов уменьшения нашей зависимости от невозобновляемых источников энергии и ресурсов для производства товаров и услуг. Но производство возобновляемых источников энергии также сталкивается с проблемой увеличения затрат на приобретение из-за необходимости производить, поддерживать и обновлять инфраструктуры, необходимые для их использования (например,g., потребность в редкоземельных элементах для производства магнитов ветряных турбин) (18).
Даже в условиях этого зеленого стимула идея экономического роста оставалась центральной и сохраняла неустойчивый характер, вызывая серьезные сомнения в отношении идеи устойчивого развития (22). По Гриневальду (23), энтропия и экономика вместе с экологией должны быть интегрированы в глобальную перспективу окружающей среды, которая учитывает ограничения для роста. Он призывал к экономике, помещенной в более общий контекст экологии, а не за его пределами.
Экономика и человеческое развитие.
Хотя многие экономисты и политологи полагают, что экономический рост за счет увеличения потребления является необходимостью для человеческого развития (но см. Работу Милля 19 века о стационарной государственной экономике) (24), Шумахер (25) поставил под сомнение обоснованность измерения «стандартов». жизни »через уровни потребления и выступал за экономику, которая обеспечивает максимальное благосостояние при минимальном потреблении. За пределами определенной точки рост не увеличивает благосостояние человека (26), и несколько исследований (например,g. в Альберте, Финляндия) документально подтвердили отделение ВВП (27) от благополучия, которое оценивается с помощью таких индексов, как индикатор подлинного прогресса (GPI). Все они показали тенденции стагнации или даже снижения GPI (включая физическое, материальное и психологическое благополучие, социальную справедливость, мир и т. Д.) За последние 30 лет, несмотря на значительный рост ВВП.
Джексон (26), утверждая, что «процветание без роста было [не] утопической мечтой, а финансовой и экологической необходимостью», предложил три шага для достижения перехода, свободного от необходимости роста: ( i ) создание устойчивого макроэкономика, ( ii ) защита возможностей для процветания и ( iii ) признание экологических ограничений, в том числе налагаемых необходимостью сохранения биоразнообразия, что является центральной задачей науки о сохранении.Этот взгляд поднимает вопрос о том, какой должна быть наука о сохранении в рамках, чтобы ее определить, процветания без роста.
Альтернативные и этические рамки: от завоевания к уважению
От технического к этическому взгляду на достаток.
Критика парадигмы роста (22) повторила призыв к более простым образам жизни со стороны таких мыслителей, как Горц (28). Горц рассматривал добровольную бережливость как экологическую и социальную необходимость для удовлетворения ресурсных ограничений и доступа к ресурсам для нуждающихся членов общества.Для Горца бедность была относительной; во Вьетнаме это означало ходить босиком; в Китае не хватает велосипеда; во Франции не хватает машины; в Соединенных Штатах, имея небольшую машину. Он видел бедность как неспособность потреблять столько же, сколько ваш сосед, и нищету как неспособность удовлетворить основные потребности в воде, пище, медицинской помощи, крове и одежде. С этой точки зрения облегчение лишений является более важным, чем сокращение бедности, что само по себе может быть легче достигнуто за счет уменьшения благосостояния богатых, чем за счет увеличения благосостояния бедных.Это изменение акцента на неравенство может быть необходимым условием для признания экологических и биофизических ограничений.
От гетерономии к автономии.
Касториадис (29) проанализировал парадигму роста в отношении того, как общества конструируют свои ценности. Он определил общества как гетерономные, если они рассматривают свои ценности, социальные нормы, мировоззрение и законы как трансцендентные, истинные, справедливые и универсальные внесоциальные эманации. Такие трансцендентные «истины» могут носить такие имена, как Бог, человеческая природа или экономические законы.
Гетерономные общества испытывают трудности с проверкой и изменением своих ценностей в ответ на изменения окружающей среды или на собственное развитие. Для нашего общества такой вызов — поставить под сомнение парадигму экономико-технологического роста. Касториадис противопоставляет гетерономные общества автономным, которые постоянно задаются вопросом, как они воспринимают себя, свои нормы и свои цели как ментальные модели, которые должен пересматриваться каждым человеком, чтобы приспособиться к изменениям и заботиться обо всех членах.Касториадис (29) утверждает, что почти все общества были гетерономными.
В нынешней гетерономной экономике Иллич (30) и Эллул (31) сосредоточили внимание на роли, которую технологии играют в создании концентраций и монополий. Иллич связывал стремление к постоянному росту производительности с повсеместной тенденцией к развитию «радикальных монополий». Эти монополии навязывают новые, часто сложные технологии, которые не позволяют использовать ранее существовавшие менее сложные. Четырехполосные автомагистрали снижают потребительскую ценность маршрута для пешеходов или велосипедистов и «навязывают» инвестиционные ресурсы для приобретения автомобиля, что может привести к обратным результатам.Иллич также утверждал, что более сложные технологии приводят к более эксклюзивному использованию людьми, наиболее адаптированными к ним, и сокращают разнообразие целей, для которых эти технологии могут использоваться. Концепция «праздничного настроения» Ильича параллельна пропаганде Шумахера (25) самостоятельной экономики, основанной на удобных для пользователя и экологически приемлемых технологиях.
Восприятие и основы альтернативной структуры.
Есть ли альтернатива фаталистическому признанию несовместимости наших желаний, а также ценностей и представлений, которые их формируют, с пределами биосферы? Сдвиг в сторону отставки и самоограничения вряд ли вызовет поддержку населения.Однако это отсутствие поддержки может быть связано с непониманием того, что многие предполагаемые самоограничения могут в конечном итоге улучшить самоощущение и качество жизни. Для большинства людей перестановка с машины на велосипед в короткие поездки воспринимается как самоограничение. Это восприятие контрастирует с восприятием людей, которые сделали этот шаг, которые чувствуют, что обрели свободу, удовольствие и здоровье (32). Тогда проблема может заключаться в достижении большей способности сопоставлять желания, ценности и представления с ограничениями, налагаемыми реальностью, чтобы скорректировать каждое из них с помощью технологической и экологической трезвости и грамотности.Это предложение, основанное на повышенной бережливости, а не на лишении, не отказывается от технологических средств обеспечения устойчивости, а рассматривает их как лишь часть решения. Другая часть — признать, что доминирующие ценности и представления привели к неустойчивому положению дел, и определить, как они могут развиваться в направлении более удовлетворительной биофизической устойчивости и социального и культурного процветания.
Неустойчивость, таким образом, является симптомом неправильного представления взаимоотношений человека и природы.Нынешняя антропоцентрическая парадигма, разработанная в «эпоху чудес» (33), считалась подходящей два столетия назад, когда считалось, что земля и ресурсы, доступные меньшему количеству людей, бесконечны, а спрос на них и возможность их использования были намного ниже. Но доработка нужна. Человеческие общества зависят от природы в гораздо большей степени, чем это обычно считается, и видение одомашненного мира, нуждающегося только в лучшем управлении (34), является упрощенным. Природа — это не пассивный субстрат, которым можно бесконечно присваивать, манипулировать и контролировать.Зависимость и динамические отношения между людьми и природой требуют пересмотра ценностей, которые мы приписываем нечеловеческим существам. Это пересмотр необходимо, чтобы лучше определить, как наука об охране природы может помочь нам справиться с экологическими ограничениями планеты.
Природа уважения и уважения к природе.
Чрезвычайно влиятельная этическая система рассматривает людей как единственных надлежащих субъектов прямого морального рассмотрения. В самом деле, моральная рассудительность обычно коренится в рациональности и, как следствие, способности рациональных людей устанавливать свои собственные цели.С этой точки зрения, хотя людям приписывается внутренняя ценность, всему остальному приписывается только инструментальная ценность, связанная с их вкладом в достижение человеческих целей. Эта радикальная инструментализация природы, укоренившаяся в христианстве и подкрепленная современной верой в технологии, привела к эксплуататорскому отношению к природе и нынешнему экологическому кризису. Экологическая этика бросила вызов этому «человеческому шовинизму» (35) как моральному произволу. Природа и природные сущности обладают собственной динамикой и собственными благами, не зависящими от человеческих целей, и заслуживают определенного морального уважения.
Однако, как только мы задумаемся о переходе от чисто инструментального отношения к природе к более уважительному, возникают проблемы. Во-первых, о какой природе мы говорим? Следует ли уважать отдельных нечеловеческих существ, таких как живые существа (36) или каждое живое существо (37, 38), или мы должны с уважением относиться к видам сложных сущностей, о которых заботится охрана природы, таким как популяции, виды, экосистемы или пейзажи (39)? Во-вторых, что на самом деле представляет собой уважение к нечеловеческим существам? Ответ для отдельных организмов, безусловно, связан с их способностью жить, процветать и воспроизводиться.Но как мы можем узнать, что хорошо для вида или экосистемы? И в-третьих, как мы можем сбалансировать различные обязанности по отношению к разным человеческим и нечеловеческим существам (40, 41)? Природа или природные сущности не могут говорить сами за себя. Лучшее, что мы можем сделать, — это выдвинуть гипотезу о том, что хорошо для других существ.
В любом случае, первым делом нужно признать, что следует принимать во внимание интересы, отличные от человеческих. Затем, столкнувшись с огромной неуверенностью в том, как уважать и расширять возможности для остального живого мира, мы должны исследовать, экспериментировать и размышлять коллективно.Здесь биофизические и экологические пределы планеты могут дать как моральную мотивацию для уважения природы, так и указание на то, как это делать. Действительно, нынешнее разрушительное состояние всей биосферы является симптомом наших проблемных отношений с другими живыми организмами и, в то же время, индикатором путей, которыми следует следовать, чтобы восстановить баланс в этих отношениях.
Признание того, что текущий экологический кризис требует пересмотра доминирующей антропоцентрической парадигмы, не означает, что ее следует заменить готовыми универсальными моральными рамками.Скорее, он требует другого подхода к этике, в котором эти важные вопросы (Что такое природа? Что такое уважение к природе? Как уравновесить расходящиеся блага?) Не нужно решать раз и навсегда, а требует непрерывного, зависящего от контекста изучение. Таким образом, понятие уважения к природе и природным объектам могло бы служить открытым горизонтом, который можно охарактеризовать в разных контекстах и разными обществами и культурами, чтобы сформировать новые отношения с природой, устойчивые как для людей, так и для других людей.Уважение к природе могло бы тогда принять форму уважения prima facie к границам планеты, поскольку чрезмерное использование природных ресурсов и климатический дисбаланс являются убедительными индикаторами того, что нынешний путь развития несовместим с процветанием природы и природных объектов, поскольку а также выживание многих нечеловеческих видов.
Этические проблемы и препятствия к изменениям.
Три социальных сегмента, такие как отдельные лица и секторы экономики, вероятно, будут сопротивляться изменению точки зрения, основанной на уважении ограничений, установленных природой: сторонники свободной торговли; те, кто верит в то, что технологии могут решить грядущие проблемы; и те, кто получает финансовую выгоду от чрезмерного использования ресурсов.Первые два предоставляют идеи, которые подпитывают гонку вперед, а вторые — средства ее запуска. Эти акторы извлекают выгоду из своей способности эксплуатировать человеческий аппетит к новизне, приобретению товаров, статуса и идентичности. Они воспринимают людей как эгоистичных личностей, а социальные взаимодействия — как огромную конкуренцию за ресурсы и власть (42, 43). Различные формы капитализма, формирующие сегодняшнюю экономику, настолько тесно связаны с этими предпосылками, что изменение точки зрения станет проверкой нашей способности создать новую форму экономики.Такое мировоззрение признает и поощряет другие ключевые характеристики человека, такие как альтруизм и способность сотрудничать ради общего блага (44). Гораздо более правдоподобна плюралистическая концепция человеческой природы и общества, в которой эгоизм и альтруизм сосуществуют и уравновешивают друг друга (45).
Еще одна глубоко укоренившаяся поведенческая характеристика, которую необходимо преодолеть, — это наша склонность к отрицанию перед лицом проблем, с которыми, как нам кажется, мы не можем справиться. В мире, где есть жертвы и бенефициары, отрицанием легко манипулировать.Текущие климатические тенденции могут служить примером ситуации, в которой сочетание финансового кризиса и вызовов Межправительственной группе экспертов по изменению климата (МГЭИК) (46) привело к глобальному расцвету скептицизма, переходящего к отрицанию. Отрицание мешает государствам рассматривать альтернативы экономическому росту. Противоречие между этим стремлением и экологической повесткой дня приводит к когнитивному диссонансу, sensu Festinger (47), разрешенному попытками примирить рост и экологию в другой форме отрицания.
Сочетание отрицания, некритической веры в технологии и обезболивающего эффекта современного комфорта может привести к психологическому ослаблению, препятствующему решительному переходу от нынешней «эпохи грабежа» к «эпохе уважения», которая принимает мир, управляемый биофизические пределы. Этот сдвиг отразил бы сдвиг XVIII века на заре «эпохи чудес» (33), когда географические и научные открытия давали романтическое ощущение безграничных возможностей. Как природоохранная наука может способствовать или препятствовать переходу к «эпохе уважения»?
Вызовы, стоящие перед наукой о сохранении в альтернативных рамках
Рождение и краткая история науки о сохранении.
Нацеленная на охрану биоразнообразия, природоохранная наука по своей природе полна ценностей (48). Однако он должен иметь возможность постоянно подвергать сомнению и корректировать ценности, которые его формируют, с учетом экологических и социальных изменений. Современная природоохранная наука возникла в середине 1970-х годов в результате слияния ( и ) интереса к принципам проектирования убежищ, основанных на теории равновесия островной биогеографии, и ( ii ) представления о том, что инбридинговая депрессия и генетический дрейф угрожают небольшим популяциям. изолированные в убежищах (49).Этот синтез по-прежнему был сосредоточен на спасении определенных видов, которые считались исчезающими в школе мысли Калликотт и др. (39) назвал «композиционизмом». Волнение по поводу современной науки об охране природы кристаллизовалось с основанием Общества природоохранной биологии (SCB) в 1985 году и запуском его журнала Conservation Biology в 1987 году. передний край масштабного глобального кризиса, связанный с общественными ценностями (4).Однако представление о том, что кризис возник из-за неспособности признать физические и экологические ограничения, отсутствовало или, в лучшем случае, подразумевалось, и Суле (4), размышляя о зарождающемся SCB, предположил, что разумное использование технологий может обеспечить достаточную компенсацию.
Основание SCB совпало с внезапным увеличением использования термина «биоразнообразие» в целях сохранения (50). Хотя это относилось к разнообразию на уровне генов, видов и экосистем, в течение 1980-х годов основное внимание уделялось видам (51).Утверждения о том, что цель сохранения должна быть сдвинута в сторону биоразнообразия на уровне экосистемы, стали все более настойчивыми в 1990-х годах, и разнообразие экосистемных процессов было предложено в качестве ключевого компонента биоразнообразия (52). В свою очередь, акцент на экосистемах и их процессах привел к мысли, что управление природными ресурсами и биоразнообразием должно осуществляться в первую очередь на уровне экосистемы. Вскоре после его введения в 1991 г. (53) эта концепция «управления экосистемой» стала доминирующей в ресурсных агентствах США (54).Задача сохранения переместилась на экосистемные процессы (55), в чем Callicott et al. (39) квалифицируется как «функционализм». Хотя некоторые сторонники управления экосистемами утверждали, что процессы важны именно потому, что они имеют решающее значение для определенных видов (например, ссылка 52), скептики опасались, что акцент на процессах может обесценить сохранение традиционных видов (55). Но смещение акцента на экосистемы не повлекло за собой признания того, что предполагаемый кризис сохранения возник из-за непонимания биофизических ограничений.
В 2000-е гг. Обострилось восприятие кризиса. Ученые-экологи все чаще отмечали глобальное присутствие непосредственных сил, угрожающих видам, экосистемам и экосистемным процессам, особенно изменению климата. Кроме того, функционализм в науке о сохранении все больше ассоциирует сохранение видов, экосистем и экосистемных процессов с благосостоянием человека. Глобальный характер проблем сохранения, ощущение того, что вопросы биоразнообразия являются частью кризиса на уровне биосферы, включая благосостояние человека, и акцент на экосистемах и их процессах как мерах кризиса и целях управления им были кодифицированы в экосистеме тысячелетия. Оценка (56).Последний, однако, истолковал все аспекты биосферы, включая «дикую» природу, как инструментальную ценность для человека (57). Экосистемы и их виды предоставляют людям различные прямые услуги, такие как борьба с наводнениями или питание, или «культурные услуги», включая «эстетические» и «религиозные» услуги, которые способствуют «хорошему самочувствию».
Соглашение сохранения с экономикой: Cul de Sac?
Его история и ощущение безотлагательности заставили природоохранную науку оставаться в значительной степени ориентированной на воздействие, лишь изредка уделяя внимание связям между ее проблемами и более широким общественным контекстом.Скорее, его растущий призыв к рыночным понятиям, таким как смягчение воздействия, компенсация биоразнообразия, экосистемные услуги и денежная оценка, косвенно означает принятие парадигмы роста, требующей компенсационных мер. Помимо прагматического принятия экономических ограничений, некоторые из этих тенденций распространили неолиберальное обоснование на новую область: например, путем продвижения «рыночных инструментов сохранения», таких как компенсационные схемы и оплата экосистемных услуг (57).
Выявление воздействий, связанных с действиями, обычно было центральным и часто сосредоточивалось на биоразнообразии и юридически охраняемых объектах.Компенсации и смягчение последствий были разработаны, чтобы позволить охраняемым видам или местообитаниям быть уничтоженными, пока воздействие оценивается и компенсируется. После этой оценки воздействия и отсутствия воздействия было изучено смягчение негативных воздействий, причем оценка проводится различными заинтересованными сторонами, различающимися в зависимости от их интересов. Даже в Законе США об исчезающих видах, бескомпромиссном законе об охране природы, есть оговорка о допустимом уничтожении определенного количества особей по соглашению о смягчении ущерба.Часто использовался анализ затрат / выгод, хотя некоторые программы по смягчению последствий, такие как Закон об исчезающих видах, предписывают смягчение последствий даже для организации, которая не воспринимается как имеющая денежную ценность или предоставляющая услуги. Этот поиск смягчения последствий часто отдавал предпочтение краткосрочным решениям, а не долгосрочным перспективам (58).
Эти ориентированные на рынок стратегии сохранения усиливают антропоцентрический взгляд на природу, сужая наши отношения с природой и природными объектами до чисто экономических аспектов.Может ли такое «сохранение примирения» с учетом рыночных реалий (59) сделать больше, чем просто замедлить эрозию природных ресурсов? Перевод природных активов и услуг в валюту, совместимую с обменом товаров для их сохранения (например, ссылка 60), слишком узок и потенциально вреден (61). Превращение природных активов в фрагменты, подлежащие учету и инструментальному использованию, сводит общественно-естественные отношения к рыночным операциям. Это сокращение может привести к пренебрежению природными особенностями, которые не могут быть оценены в денежном выражении, что усугубляется серьезной асимметрией при оценке.Как определить денежную оценку биоразнообразия тропических лесов (например, ссылка 62) или уравновесить легко оцениваемые затраты, которые плотоядные животные причиняют животноводству (63), с их экологической ценностью (64), которую трудно измерить с экономической точки зрения (например, ссылка 65)? Эта экономическая оценка неявно делает взаимозаменяемыми все виды. Пока они предоставляют узко определенный набор услуг, не имеет значения, какие виды поддерживаются. Также не имеет значения, предоставляет ли технология такую же услугу, как и вид.
Согласование экономики и сохранения окружающей среды потребует уточнения относительного положения экономики, общества и окружающей среды. Сохранение часто помещается на пересечении трех колец, представляющих экономику, общество и окружающую среду (66). Вложенная модель, подчеркивающая, что нет экономики без общества и что все человеческие общества критически зависят от своей естественной среды (67), помещает экономику внутри общества, а окружающую среду как охват общества и экономики.Это контрастирует с нынешним приматом экономики, в которой окружающая среда и часто общества рассматриваются как простые ресурсы. Он подчеркивает, что экономика зависит от общества и окружающей его среды (68). Он признает экологические ограничения и может помочь природоохранной науке пересмотреть свое взаимодействие с экономикой и технологиями.
Лечение симптомов и техно-экосистемы: решения или иллюзии?
Взаимодействие науки о сохранении с технологиями является сложным. Вначале его опасения по поводу исчезновения видов были связаны с использованием инноваций в выращивании в неволе, чтобы выиграть время для находящихся под угрозой исчезновения видов, часто за счет приспособленности (например.г., исх. 69). Расширение его внимания к изменениям, вторжениям и восстановлению фауны все больше подчеркивает практические подходы с некоторыми замечательными успехами (70). Местному или конкретному акценту все еще не хватало общности, необходимой для рассмотрения системного контекста эрозии биоразнообразия и экологических процессов.
Когда практические подходы расширились от видов к экосистемам, они основывались на противоположных взглядах. Один из них заключался в смирении и признании того, что в мире будут доминировать техно-экосистемы, построенные и спроектированные на принципах, которые не были экологическими и в основном основывались на ископаемой энергии (71), и «новых» экосистемах (72), определяемых как бывшие находится под сильным влиянием людей, но больше не находится под их управлением.Представление о новых экосистемах потенциально ведет к принятию «свершившегося факта» и к видению «одомашненной Земли, управляемой высокомерным управленческим мышлением» (73). Однако там, где эти экосистемы уже существуют, попытка сделать их более «полезными» для биоразнообразия является одной из возможных действенных целей, если она сочетается с предотвращением движения менее затронутых территорий по той же траектории (72).
Экологи-реставраторы в своих усилиях по восстановлению экологических свойств деградированных экосистем олицетворяют иное отношение.Признавая, что все экосистемы постоянно меняются в той или иной степени, они пытаются согласовать текущее развитие экосистемы с ее исторической траекторией, чтобы она развивалась в ответ на будущие условия (74). Некоторое несоответствие будет существовать, но цель состоит в том, чтобы помочь экосистеме, которая развивалась тысячелетиями, продолжить свой путь.
Экологическая инженерия (75) может быть определена как попытка найти более общий подход, направленный на лечение, а не на лечение симптомов. Цель состоит в том, чтобы перейти от альянса инженерии и точных наук, которые сформировали часть мира, созданного людьми, к альянсу с экологией для восстановления естественных функций даже в системах, на которые больше всего влияет человек.Эта предписывающая дисциплина (76) уходит корнями в экологию и определяется как «проектирование устойчивых экосистем, которые объединяют человеческое общество с его естественной средой на благо обоих» (75). Основываясь на манипулировании естественными или искусственными экосистемами путем интеграции прикладной и теоретической экологии, его амбиции остаются, несмотря на незначительные взаимодействия с экологической экономикой (75), ограниченными внедрением экологического мышления в то, как общества, основанные на росте, формируют мир. То же самое верно и для экологической интенсификации, недавнего развития, основанного на технологиях, позволяющих обойти экологические ограничения продуктивности земель [e.г., применительно к сельскому хозяйству (77)].
Все эти пути решения экологического кризиса за счет практических действий, основанных на технологиях. Все сталкивались с критикой, касающейся риска пренебрежения или, что еще хуже, отказа от природных экосистем, и / или веры в то, что человеческая изобретательность каким-то образом позволит естественным экосистемам существовать по мере удовлетворения потребностей человека. Эти риски усугубляются отсутствием четко сформулированного видения природоохранной науки, которое подчеркивало бы и служило бы необходимости изменения взглядов для общества в целом и необходимости признать ограничения, налагаемые биосферой.Такое видение помогло бы науке о сохранении окружающей среды заменить подводные камни технических решений технической грамотностью, оставив роль технологий для «отделения неотложной помощи», вместо того, чтобы использовать ее в качестве подхода по умолчанию. В таком контексте смягчение последствий или восстановление можно было бы пересмотреть как способы предоставить дополнительные возможности для природы, а не просто компенсировать местные воздействия в ненадлежащих рамках.
«Мудрое приручение» или «Мудрая уайлдинг»?
Многие природоохранные биологи чувствуют необходимость преодолеть беспокойство, с которым, несмотря на свои усилия и успехи, они становятся свидетелями продолжающейся эрозии биоразнообразия и природных процессов (78, 79).Эта потребность может объяснить попытки найти новые пути, которые отказываются от концепции сохранения в целом, чтобы сосредоточиться на новых экосистемах (72) или предложить «новую науку о сохранении», которая подчеркивает сохранение того, что лучше всего служит людям (79), помогает «человечеству приручить природа более мудро »(34), и в котором« потребности и желания людей должны иметь приоритет над любыми внутренними или неотъемлемыми правами и ценностями природы »(79). Еще неизвестно, сколько ученых-экологов разделяют эту точку зрения о том, что необходимо сделать выбор между благополучием человека и заботой о дикой природе.
Во-первых, утверждение, что «традиционная наука о сохранении» сосредотачивается на «первозданной» природе и игнорирует людей, противоречит истории науки о сохранении. Во-вторых, утверждение, что традиционная природоохранная наука сосредоточена на безлюдной дикой природе, также заслуживает внимательного изучения. Мало кто сомневается в том, что почти с самого начала люди как вид играли важную роль в экосистемах, которые они занимали (80, 81). Эти длительные отношения между людьми и этими экосистемами затронули обе стороны; местное человеческое население в такой же степени «формировалось» местной окружающей средой, как и влияло на нее.Он был одним из источников культурного разнообразия, а также разнообразия жизни, с появлением разнообразия культурных растений и появлением сложных сельскохозяйственных ландшафтов, благоприятных для разнообразных сообществ диких видов (82). Это также приводило к гибели видов во много раз и в некоторых местах (83). Диверсификация, вызванная одомашниванием, ослабла во второй половине двадцатого века после сельскохозяйственной революции (84), следуя той же тенденции к эрозии, которая наблюдалась у диких видов, связанных с пахотными землями (85).Оба вопроса стали предметом изучения природоохранной науки.
Но использование того факта, что люди всегда были встроены в экосистемы в качестве аргумента для отказа от концепции дикой автономной природы, упускает из виду резкое увеличение масштабов и интенсивности антропогенного воздействия на биосферу. Используя метафору, тот факт, что люди всегда сражались друг с другом с применением различного ручного оружия, не вызывает бесполезных опасений по поводу последствий ядерной войны. Масштаб имеет значение. И наоборот, утверждение, что «реальность человеческого следа делает дискуссии о том, какие районы мира следует выделить в качестве диких и охраняемых территорий, в некоторой степени неуместными» (34), также является надуманным, как и утверждение о том, что после ограбления 90% ее вещей, зачем беспокоиться об оставшихся 10%.Повышение эффективности охраняемых территорий в представлении разнообразия видов должно оставаться центральным элементом природоохранной науки (86).
То, что акцент на «разумном приручении», к которому призывает новая природоохранная наука, упускается из виду, заключается в том, что даже в «одомашненных» экосистемах большинство существующих видов являются дикими (87), а процессы, поддерживающие эти системы, почти полностью контролируются человеком. . Уже по этой причине их дикая часть заслуживает нашего предельного внимания и предполагает, что сохранение должно найти способы привлечь больше «дикой» природы в ту часть мира, которую мы занимаем наиболее интенсивно (88).Как достичь этого, было изучено в сельскохозяйственных системах теоретически и практически (89) и должно быть частью программы эмпирических исследований (87). Другой важной причиной такого акцента является то, что эти системы представляют собой матрицу, окружающую более естественные и / или охраняемые части ландшафта, и поэтому имеют решающее значение для их сохранения (90) через сложную сеть взаимодействий.
Столетие экологических исследований выявило множество неожиданных взаимозависимостей, связывающих птиц, рептилий и высокотравные растения прерий с наличием больших стад бизонов (91) или ростом хвойных лесов с обязательной ролью мириад эктомикоризных грибов (92). ).Анализ сложных экологических сообществ, особенно микробных членов и связей между наземными и подземными компонентами, является одним из передовых направлений современной экологии (93), чему способствовало появление молекулярных методов, которые позволяют обнаруживать ранее недоступные виды и взаимосвязи. Интенсивные исследования множества взаимосвязей между видами в «дикой» природе и того, как эти взаимосвязи способствуют устойчивости и функционированию любой экосистемы и реагируют на глобальные изменения, стали еще одной насущной потребностью в природоохранной науке, осознающей экологические ограничения (93).Такое исследование природы и уязвимости автономных сообществ также поможет в реализации «мудрого дикого поведения» одомашненных, высокоантропогенных сообществ.
Таким образом, нам нужно больше автономии «одомашненной» природы, чтобы увеличить возможности для не одомашненных процессов, а не более изощренное укрощение природы. Это уважение к более дикой природе, где бы она ни находилась, подчеркивает необходимость усилий по спасению того, что осталось от недомашненной природы, частей мира, где человеческие цели не являются основными движущими силами и которые часто необходимы для выживания местных видов с ограниченные диапазоны (94).Такой подход не будет направлен ни на защиту природы от людей, ни на защиту природы от людей. Его цель — защитить природу вместе с людьми (95). Это люди, которые в подавляющем большинстве ставят под угрозу будущее видов и экосистем, но также люди, которые пытаются обеспечить это будущее.
Наконец, центральная проблема, которую не рассматривают «новые защитники природы», — это совместимость существующей социальной парадигмы с устойчивым будущим. Хотя они справедливо утверждают, что существуют экономические субъекты, желающие инвестировать в более экологически чувствительные отношения, такие субъекты останутся исключением в экономике, где основные принципы основываются на росте и потреблении и в которой желание приобретать считается движущей силой индивидуального поведения.Если действительно беспроигрышные варианты часто могут быть иллюзорным и трудным выбором, необходимым для примирения сохранения биоразнообразия и благосостояния человека (96), то такой выбор без совместимой системы социальных ценностей приведет к тупику.
Наука об охране природы, основанная на уважении: от примирения к социально-экологическому переходу.
Несмотря на то, что традиционная природоохранная наука нацелена на достижение конкретных природоохранных целей в рамках нынешних социальных рамок, концептуальное видение инклюзивных отношений человека и природы и признание ограничений, налагаемых ограниченным миром, были основными составляющими его мышления.Но такое отношение часто имеет дело с отдельными сущностями, а не с их сложной сетью отношений, ведущих к коллективным сущностям — популяциям, сообществам, экосистемам, обществам — необходимым для благополучия отдельных сущностей, включая людей (97).
Также справедливо признать первоначальное неприятие некоторыми учеными-экологами всего, что связано с людьми. Наука о сохранении природы, особенно в Северной Америке (98), имела тенденцию сосредотачиваться на том, что она считает естественной частью мира, и игнорировать или даже рассматривать как враждебные своим целям его более искусственные части (99, 100).Это отношение изменилось в конце 20-го века, когда природоохранная наука стала все больше интересоваться экологическими функциями человеческих образований, таких как сельскохозяйственные земли или городские районы, признавая беспрецедентную способность человеческого вида изменять мир до такой степени, что размывает его. дихотомия между естественным и искусственным, сформированная нами и для нас. Эта способность стала геологической силой, которая подтолкнула Землю к новой эре, антропоцену (101). Если люди являются этой силой, влияющей на все аспекты биосферы, текущий кризис может быть разрешен только путем принятия принципов, регулирующих наши действия.
Таким образом, задача ученых-экологов состоит в том, чтобы действовать изо дня в день в текущих условиях, но в то же время ясно дать понять, что долгосрочные перспективы сохранения мрачны без радикального изменения взглядов и процессов. которые управляют нашим взаимодействием с биосферой. Этот переход должен сделать уважение к природе и ее ограничениям неотъемлемой частью нашего взаимодействия с миром на всех уровнях действий и принятия решений. Более устойчивая система ценностей ни в коем случае не является автоматическим поворотом истории.Это серьезная проблема, но желаемой альтернативы нет (102). Эта амбициозная цель могла бы извлечь выгоду из растущего числа призывов к радикальному изменению отношения со стороны правительства и управленческих агентств, заявляющих, что «участие в экологическом переходе означает принятие новой экономической и социальной модели … которая подразумевает изменение наших привычек потребления, производства, работы и жить вместе »www.developpement-durable.gouv.fr/Qu-est-ce-que-la-transition.html.
По иронии судьбы, когда такие «радикальные» взгляды возникают в наиболее политически или технологически ориентированных сферах, некоторые защитники природы рассматривают «одомашненную» планету с акцентом на человеческие потребности, не ставя под сомнение пределы, в которых эти желания должны быть выражены.Сегодня природоохранная наука должна принять видение активного сохранения, охватывающего все системы, независимо от того, обусловлены ли они деятельностью человека или нет. Это видение должно быть сосредоточено на согласовании человеческих потребностей со способностью планеты поддерживать разнообразие жизни в долгосрочной перспективе, признавая, что в мире, в котором вскоре будет жить 10 миллиардов человек, человеческое отношение лежит в основе как проблемы, так и ее решение.
По нашему мнению, эта новая система ценностей должна отдавать предпочтение биоразнообразию и автономным экологическим процессам как центральным элементам повестки дня человеческой деятельности.Тогда ключевая роль природоохранной науки будет заключаться в поиске способов увеличения возможностей для биоразнообразия и природных процессов во всех контекстах, от естественных до полуестественных и созданных человеком экосистем. Описанные выше исследования взаимозависимостей и взаимосвязей подтверждают эту роль, равно как и исследования воздействия неместных видов и управления ими как в преимущественно естественных, так и в антропогенных экосистемах (73). Эта инклюзивная роль сохранения лишит дисциплину ее часто оборонительной позиции.Он перейдет от науки «сохранения» к науке «перехода», которая вовлекает граждан и способствует более широкому пониманию места природы и того, как максимально использовать возможности природы (например, ссылка 103). Менее дихотомическое противостояние, чем естественное / искусственное, охраняемое / не охраняемое или редкое / обычное, должно быть направлено на улучшение законов о защите природы и дикого биологического разнообразия в агро-городских экосистемах и на незащищенных территориях, а не ведет к ослаблению защитных механизмов. законы для наиболее естественных и охраняемых территорий или их игнорирование.Эти природные территории должны оставаться важными для сохранения биоразнообразия и улучшения условий в окружающей их матрице.
Как указано в первом разделе, корни нынешнего кризиса лежат в нашей социальной парадигме. Правильное понимание его механизмов и ключевых действующих лиц находится за пределами зоны комфорта ученых, изучающих естественные науки и экологию. Хотя экология может выявить наличие ограничений для роста и локальные или глобальные последствия их игнорирования, социальные науки необходимы для диагностики действующих социальных механизмов и сил, препятствующих их изменению.В частности, понимание человеческого поведения и отношения должно быть в авангарде «социоэкологии сохранения».
Для таких усилий важным элементом исследовательской программы будет лучшее понимание всех аспектов человеческого благополучия и того, как оно соотносится с мировоззрением общества и находится под его влиянием (например, ссылка 97). По мнению Острома (104), никакое простое решение не сделает сложные социально-экологические системы устойчивыми. Ее призыв проявлять осторожность в отношении тщеславия попыток решить сложные проблемы с помощью простых решений подчеркивает роль природоохранной науки в самом широком смысле, которую она должна играть в определении процессов обучения как в естественных, так и в социальных науках, которые помогают разрабатывать адаптивные подходы и средства корректировки решений. проблемы (105).Этот подход поднимает вопрос о его совместимости с гетерономным мировоззрением, характерным для нынешней экономической парадигмы, основанной на нескольких чрезмерных упрощениях. Многие исследования устойчивости сосредоточены на местном уровне, уделяя мало внимания более широким факторам внешней социальной, институциональной и физической среды: в частности, населению и рыночной экономике (106).
Решение текущих проблем также потребует понимания политической истории, которая привела к антропоцену, чтобы способствовать политическому подходу к текущему кризису, который включает этическое обязательство, основанное на признании экологических ограничений.Помимо резкого увеличения численности населения, нам все еще не хватает четкого признания факторов, которые привели к антропоцену, а именно военных действий, консьюмеризма и индустриализации той части человечества, которую обычно называют «Севером» (107, 108). ). Еще один важный фактор, требующий изучения, — это история критического анализа экологических проблем, связанных с индустриализацией. Фрессоз (109) утверждает, что критика восходит к заре индустриализации, но ее заглушили политические и промышленные элиты.Нынешнее восприятие прогрессирующего пробуждения экологической осведомленности после Второй мировой войны больше связано с эффективностью, с которой заглушалась прежняя критика, чем с более ранней неосведомленностью (108).
Этические обязательства, основанные на рациональности экологических и гуманитарных наук, могут быть недостаточными, чтобы вывести нас из экологического кризиса, но они необходимы. Наше отношение к миру формируется нашим врожденным багажом в форме укоренившегося поведения и его взаимодействием с нашей культурной средой.С течением времени в человеческих обществах произошли серьезные сдвиги во взглядах. Понимание того, что сделало их возможным, выходит за рамки природоохранной науки, но будет играть решающую роль в результате.
Переосмысление связи человечества с природой
У четырехлетней Нади появились тревожные признаки. У нее был необычно плохой аппетит, сопровождавшийся сухим кашлем. Разумеется, тестирование показало, что она инфицирована COsVID-19. Сейчас Надя, похоже, выздоравливает после того, как ей была оказана медицинская помощь.Это тоже хорошо, потому что Надя — одна из очень немногих в своем роде, оставшихся на Земле.
Надя — малайский тигр, чей дом находится в нью-йоркском зоопарке Бронкса. Она — лицо вида, который оказался под угрозой исчезновения в своем родном ареале в Юго-Восточной Азии. Численность малайских тигров упала с 3000 в 1950-х годах до 300 или меньше сегодня. Их тяжелое положение возникло из-за того, что люди посягнули на их среду обитания в тропических и субтропических лесах, переоборудовав их для других видов землепользования, чтобы поддержать средства к существованию и экономическое благосостояние людей.
Тигров также убивали без разбора, потому что они рассматривались как угроза безопасности человека, и на них охотились из-за их мяса и их костей, которые, согласно фольклору, обладают целебными свойствами. Таким образом, зоопарки, такие как зоопарк Бронкса, где обитают 70 малайских тигров по всему миру, служат убежищем для этого и других исчезающих видов.
По крайней мере, мы так думаем.
По роковому повороту те самые факторы, которые подвергали опасности малайских тигров в дикой природе, прошли полный круг, потенциально подвергая их опасности в неволе.Факты свидетельствуют о том, что посягательство человека на дикую природу и связанная с этим охота и продажа диких животных для их мяса создали условия, которые спровоцировали распространение COVID-19, и болезнь в конечном итоге приземлилась в другом мире, в Нью-Йорке.
Всегда спешат найти виноватого в этих обстоятельствах и быстро решить проблему. Вина за COVID-19 по-разному ложится на исключительное стремление человечества использовать и преобразовывать дикую природу для поддержания своего экономического благополучия, а также на самих животных — в данном случае летучих мышей — которые изначально укрывали коронавирус, прежде чем он перешел на людей.Некоторые предлагают быстрое решение: устранение популяций животных-переносчиков болезней, чтобы устранить непосредственную угрозу здоровью человека. Другие видят в этом более серьезный симптом воздействия человечества на планету; тревожный сигнал для людей, чтобы они по-другому думали о своем посягательстве на природу.
Нельзя отрицать тревожные признаки того, что человечество стремительно преобразует всю планету неустойчивым образом. Ученые характеризуют наше время как «великое ускорение», в котором мы ускоряем нашу экономическую производительность и технологический прогресс, и то и другое ускоряет наши требования и воздействие на природу.Мы добываем руды и металлы, чтобы построить современные технологии и инфраструктуру. Пилим пиломатериалы на изделия из дерева. Мы очищаем дикие земли для сельского хозяйства и создания городской среды. На конечной планете наш расширенный спрос на природные ресурсы или земельные участки неизбежно оставляет менее доступными исключительно для миллионов других видов, с которыми мы живем на нашей планете. Наше безудержное стремление к эксплуатации природы все больше сближает нас друг с другом.
Но избавление от видов, которые считаются вредными для нас, может вернуться и стать вредными для нас.Это связано с тем, что многие виды, представляющие опасность для нашего здоровья и безопасности, выполняют важные функции, которые поддерживают человечество. Возьмем, к примеру, летучих мышей и тигров. Летучие мыши борются с насекомыми, которые в противном случае могли бы стать вредителями сельскохозяйственных культур или, что еще хуже, распространить другие виды болезней. Летучие мыши также опыляют растения и рассеивают семена, помогая поддерживать леса. Тигры охотятся на популяции травоядных животных. Если не сдерживаться хищниками, растущее число травоядных может привести к оголению лесов, что приведет к потере производства древесины или, что еще хуже, к потере способности лесов поглощать атмосферный CO ₂, чтобы помочь сбалансировать глобальный углеродный бюджет.
Болезни часто передаются людям, когда строительство дорог открывает доступ к дикой природе для эксплуатации ресурсов или когда сельское хозяйство изменяет среду обитания. Такое вторжение часто изменяет перемещение видов и использование среды обитания таким образом, что увеличивает вероятность прямого контакта с людьми. Например, летучие мыши и фруктовые деревья взаимозависимы друг от друга в естественной среде обитания. Когда эти фруктовые деревья выращиваются в сельском хозяйстве, они могут приблизить летучих мышей к людям.Присутствие летучих мышей можно поощрять, поскольку они являются естественными опылителями фруктовых деревьев.
Но они также несут вирусы, которые могут вызывать вспышки энцефалита у людей. Опасность для человека может стать серьезной, если рядом с животноводческими фермами высаживать фруктовые деревья. Непосредственная близость между летучими мышами и домашним скотом позволяет вирусу распространяться на домашний скот, в свою очередь, на людей, когда домашний скот забивают. Эффективным экологическим решением является внедрение формы постоянного «сельскохозяйственного дистанцирования», при котором фруктовые деревья высаживаются достаточно далеко от ферм, чтобы гарантировать, что место обитания летучих мышей не пересекается с домашним скотом.
Болезни также распространяются, когда мы выясняем экологические зависимости. Скотоводы в Западной Африке часто убивают львов из страха, что их нападения угрожают их средствам к существованию и личной безопасности. Но львы, естественно, держат популяции бабуинов под контролем. Павианы могут быть сильно заражены кишечными паразитами, включая червей и простейших. Избавившись от угрозы хищников, павианы, в свою очередь, перемещаются более широко, часто в деревни, что приводит к распространению паразитов на людей.
Ущерб от паразитарных инфекций для здоровья и благополучия людей в этих деревнях может быть огромным. Но опять же, существуют вмешательства, которые помогают людям более безопасно сосуществовать со львами. Домашний скот может содержаться в загонах, построенных из натуральных материалов, чтобы защитить его в то время, когда он подвергается наибольшему риску охоты. Кроме того, обеспечение устойчивости естественной кормовой базы львов за счет сохранения среды обитания может помочь отвлечь движение и активность хищников от населенных пунктов.
Микробы и паразиты являются естественной частью сети жизни среди миллионов видов, с которыми мы живем на нашей планете. Их эволюционировавшие функциональные роли в природе фактически ничем не отличаются от видов хищников, которые контролируют популяции жертв, или видов травоядных, которые пасутся на растительности. Таким образом, они тоже вносят свой вклад в поддержание планеты. Урок пандемии заключается не в том, что мы можем или должны отступить от природы. Скорее мы должны научиться лучше управлять.
Stewardship — это стремление к постоянному улучшению экологических показателей во всем мире в поддержку одновременного сохранения видов и производства природных ресурсов и экосистемных услуг. Это означает, что нужно стараться свести к минимуму нарушение экологической взаимозависимости в тех местах, куда мы вторгаемся. Это предполагает соблюдение баланса между сохранением видов для выполнения их естественных функций и одновременным удержанием их в страхе, чтобы свести к минимуму риск распространения болезней и возникновения кризисов общественного здравоохранения в местах, удаленных от природы.
Эта колонка основана на эссе автора «Поддержание человечества и природы как одного: экологическая наука и управление окружающей средой» в книге Лучшая планета: сорок больших идей для устойчивого будущего , , недавно опубликованной Издательство Йельского университета.
«Человечество и природа» | Humanity Initiative
Педагоги давно знают, что определенные навыки имеют решающее значение для обучения и развития. Эти навыки включают умственную концентрацию, критическое мышление, решение проблем, способность справляться, конкурентоспособность, уверенность в себе, чувство собственного достоинства и другие.На протяжении всей истории человечества приобретению этих навыков традиционно способствовала природа. У детей это обычно происходило в окрестностях дома, в то время как у подростков и взрослых часто в более диких местах, где они могут столкнуться с трудностями, необходимостью адаптироваться и справляться и, что нередко, справляться с невзгодами и приключениями.
Даже в наше время исследования людей, которые участвуют в программах на открытом воздухе, показали аналогичный эффект. Эти программы на открытом воздухе обычно включают в себя уход из домашнего комфорта, чтобы провести продолжительные периоды времени в относительно примитивных условиях в компании других.Проблемы, с которыми пришлось столкнуться, отражены в замечаниях этой молодой женщины:
«Я не знала, как внести свой вклад, не будучи особенно сильной или опытной на открытом воздухе. В последние две недели я столкнулся с серьезным физическим трудом в неожиданно холодных условиях. Я столкнулся с эмоциональными проблемами, связанными с преодолением гордости за то, что я предположительно не особенно физически способным, и из-за того, что мои самые глубокие убеждения о человеческом взаимодействии и нашем современном мире подвергались сомнению почти на каждом этапе моего пути.
Эта женщина оставила свою безопасную, защищенную и защищенную жизнь, чтобы подвергнуться физическим и психологическим испытаниям в пустыне. Она ходила пешком на большие расстояния, поднималась по крутым склонам, разбивалась лагерем и готовила в примитивных условиях и сталкивалась с разнообразными опасностями. Она испытывала боли, болезненные ощущения, дискомфорт и необходимость справляться с различными невзгодами. Тем не менее, как и большинство участников, она также испытала необычайные награды, в том числе большую физическую форму, улучшенную способность решать проблемы, улучшенную способность сотрудничать с другими, а также растущее чувство уверенности в себе и самоуважения.В конце поездки она отметила:
«Мой опыт произошел в поворотный момент в моей жизни. Это дало мне возможность рискнуть. Это укрепило мое самоощущение. Это дало мне чувство целеустремленности, самоуважения и силы, которых у меня никогда раньше не было… [Это] был самый удивительный, внушающий трепет, заставляющий задуматься и сложный опыт в моей жизни. Это помогло мне поверить в то, что если есть что-то, чем я действительно хочу заниматься в жизни, у меня есть возможность сделать это … Это помогло мне осознать, кем я был и как я вписываюсь в окружающий меня мир.Пребывание на природе дало мне невероятную уверенность в себе. Я обрел красоту, силу и душевный покой, о которых я никогда не подозревал … Эти навыки я считаю важными для всего, что я делаю, и я чувствую, что они помогут мне продолжать добиваться успеха на протяжении всей моей жизни … Когда я сейчас Столкнувшись с более «сложной» проблемой в мире, мне нужно только вернуться, чтобы увидеть, к какому решению я пришел, когда только я был против себя, окруженный простотой, и ответ становится ясным ».
Тем не менее, наше современное общество — это не одно из примитивных природных условий, а мир, в котором мы проводим в среднем 90% времени в закрытых помещениях, часто в городе.Имеет ли опыт природы какое-либо отношение к этому все более и более урбанизированному существованию? Имеет ли это отношение к тому, как вы, выпускники, будете иметь дело с в значительной степени сконструированным и сфабрикованным обществом? Я верю, что это так, и позвольте мне проиллюстрировать это другим анекдотом, на этот раз касающимся недавно построенного учебного заведения и события, которое там произошло.
Симпозиум в честь первопроходца-эколога Альдо Леопольда проходил на верхнем этаже недавно построенного здания с устойчивым дизайном.Я принимал участие в планировании и проектировании объекта, где решающее значение имели как цели «низкого воздействия на окружающую среду», так и то, что мы называли «биофильным дизайном». Дизайн с низким уровнем воздействия на окружающую среду делает упор на сокращение загрязнения и отходов, стремление к энергоэффективности и переработке ресурсов, а также другие стратегии, направленные на минимизацию ущерба окружающей среде. Цели биофильного дизайна делают упор на улучшение физического и психического здоровья и благополучия человека за счет налаживания связей между людьми и природой в современной искусственной среде.
Наше здание достигло своих экологических целей с низким уровнем воздействия, что нашло отражение в том, что оно получило наивысший платиновый рейтинг Совета по экологическому строительству США. Здание также достигло своих целей биофильного дизайна за счет таких функций, как обширное естественное освещение, естественная вентиляция, виды на улицу, восстановленные пейзажи, внутренние и внешние связи, дворы, колоннады, натуралистический ландшафт, водные объекты, натуральные материалы и дизайн интерьера, имитирующий формы и формы, встречающиеся в природе.
Симпозиум в честь Леопольда проходил в большом конференц-зале на верхнем этаже здания с большим сводчатым потолком, арочными пространствами, обширным естественным освещением и материалами, полами и стенами, облицованными деревом из местных заготовок, фрактальной геометрией дополняющих друг друга, но различных узоров. напоминающий природу, виды на окружающие деревья и дворы, информационное богатство и организованную сложность природного мира. Это была современная постройка в экологически преобразованном городе, одна из самых передовых форм современных технологий и, как здание, конечно же, неодушевленный объект.Тем не менее, большинство людей описывали это здание как «живое, естественное, а не искусственное».
Я спросил участников симпозиума, что они думают о здании и об этом конкретном пространстве. Им лично понравилось там находиться? Чувствовали ли они себя бодрыми и продуктивными в этой обстановке? Думали ли они, что Альдо Леопольду понравилось бы там работать? Все участники с энтузиазмом выразили свою привязанность к зданию, как хорошо они работали в нем, и уверенность, что Леопольд чувствовал бы то же самое.Я попросил их представить время через десять лет, когда энергоэффективные солнечные коллекторы на крыше и другие технологии с низким уровнем воздействия на окружающую среду в значительной степени устареют. В этот раз я спросил, будут ли жители здания мотивированы ремонтировать и восстанавливать это сооружение? Участники единодушно выразили мнение, что жители здания будут стремиться сохранить это сооружение из-за своей сильной привязанности, привязанности и преданности ему.
Не осознавая этого, участники признали важность связи с природой как фундаментальную основу для личного удовлетворения, продуктивности и основной мотивации для сохранения.В тот день мы сосредоточились на безжизненном сооружении, созданном руками человека. Тем не менее участники симпозиума согласились, что их способность хорошо работать в этом здании и привязанность людей к нему через десятилетия будет зависеть не от его технических достижений, а от того, что они будут лелеять, эмоционально отождествлять себя с этой структурой и даже любить ее, разрушение которой будет считается отвратительным и неприемлемым.
Что означают эти два анекдота о молодой женщине, участвующей в программе на открытом воздухе, и о проектировании нового учебного здания для вас, как для людей, собирающихся закончить профессионально-техническое училище? Я считаю, что они являются частями одной и той же головоломки, которая информирует нас о том, что все, что мы делаем и переживаем, включая наш личный рост, продуктивность и шансы на успех и самореализацию, по-прежнему в разной степени и по-разному полагается на природу как на руководство и образец того, как жить нашей жизнью, даже в нашем все более застраиваемом, урбанистическом и современном мире.
Большую часть своей карьеры я посвятил изучению взаимосвязи людей и природы. Моим самым важным открытием было то, что человечество остается продуктом своих эволюционирующих отношений с миром природы. Наши чувства, эмоции и даже интеллект развивались в тесной связи с природой, и даже в нашем современном обществе наше физическое и психическое здоровье продолжает зависеть от обширной сети взаимосвязей с миром природы.
Это утверждение опровергает то, что многие считают отличительной чертой человеческого прогресса и цивилизации: покорение природы и кажущийся триумф над нашей биологией как еще одним видом животных.Многие сегодня считают, что человечество преодолело свою зависимость от природы благодаря чудесам образования, науки и техники. Мы восхищаемся нашей способностью общаться за секунды, собирать огромные объемы информации, побеждать болезни, которые когда-то опустошали миллионы, и получать товары и услуги, которые несколько веков назад не могли себе представить самые привилегированные. Мы задаемся вопросом, нужна ли нам природа для чего-то большего, чем сырье, преобразованное для более высокого и лучшего использования, или случайный отдых на свежем воздухе, приятный, но не необходимый?
Современное общество по праву гордится своим уровнем жизни, физическим здоровьем и достигнутыми материальными благами.Тем не менее, для того, чтобы человечество было успешным и устойчивым не только в материальном, но и в умственном и духовном плане, эти достижения должны по-прежнему опираться на фундамент заботливых отношений с миром природы. Эта зависимость не только в сырье, чистой воде и продуктивных почвах. В более фундаментальном плане это влияет на нашу способность чувствовать, думать, общаться, создавать, решать проблемы, формировать безопасную и значимую идентичность и даже находить смысл и цель в нашей жизни. Независимо от того, выбираем ли мы быть фермерами или финансистами, инженерами или преподавателями, трудиться телом или трудиться разумом, наша безопасность по-прежнему зависит от качества нашей связи с миром природы.
Тем не менее, контакт с природой — это не какой-то волшебный эликсир, который с готовностью принесет успех и удовлетворение. Жизнь — это борьба с неопределенными исходами. Тем не менее, мир природы остается субстратом, на котором мы должны строить свое существование. Из-за отсутствия доброжелательного и заботливого отношения к природе наше благополучие неизбежно страдает. В обществе, отчужденном от мира природы, само наше здравомыслие окажется под угрозой, независимо от материальных благ и удобств, которыми мы могли бы наслаждаться. Напротив, жизнь, основанная на позитивном отношении к природе, несет в себе потенциал для богатого и вознаграждающего существования.
Я не хочу умалять достижений современной жизни. Возвращение к идиллическому существованию вдали от современных технологий и современного города вряд ли возможно и нежелательно. Тем не менее, наша пригодность и самореализация как личности и как общества будут по-прежнему зависеть от наших постоянных связей с миром за пределами нас самих. Если мы отрицаем или подрываем нашу неотъемлемую потребность присоединиться к природе, мы приглашаем свой упадок так же неизбежно, как и более очевидные угрозы войны и болезней.
Человечество сегодня стоит на перепутье, сильно недооценив природный мир за пределами его узкой материальной полезности. Мы заблуждались, полагая, что человеческий прогресс и цивилизация зависит от господства над природой и ее преодоления. Сейчас нам нужно новое осознание того, насколько наше физическое, умственное и даже духовное благополучие продолжает зависеть от нашего отношения к естественным системам и процессам. Наше общество будет становиться все более сфабрикованным и искусственным, но чтобы быть успешным и устойчивым, мы должны оставаться верными своей биологии, уходящей корнями в природу.Если мы слишком далеко отойдем от нашей унаследованной зависимости от мира природы, мы сделаем это на свой страх и риск.
Природа может быть нашим исцелителем и реставратором во времена стресса и расстройства, а когда она здорова и созидательна, нашим источником вдохновения и руководства. Как заключила великий ученый и писатель Рэйчел Карсон:
«Является ли изучение мира природы просто приятным способом скоротать золотые часы… или есть что-то более глубокое? Я уверен, что есть что-то более глубокое, что-то прочное и значительное… Те, кто созерцают красоту земли, находят запасы силы, которые сохранятся, пока длится жизнь.Миграция птиц, приливы и отливы, приливы и отливы, складчатая почка, готовая к весне, обладают как символической, так и реальной красотой. В повторяющихся припевах природы есть что-то бесконечно исцеляющее ».
Человечество и его место в природе: переосмысление реальности «дикой природы»
Западная концепция дикой природы включает в себя нетронутую, нетронутую землю, рассматриваемую как «последнее оставшееся место, где цивилизация… не полностью заразила землю» (Cronon, 1995, p.69). Действительно, многие американцы обладают этим дуалистическим видением, которое разделяет природу и человечество, что приводит к созданию заповедных зон, ограничивающих проживание людей. Конечно, защита того, что считается «нетронутой» и «девственной» землей, полностью игнорирует тот факт, что люди населяли эти земли на протяжении тысячелетий, не нанося им постоянного ущерба. Напротив, эти заповедники создаются в ответ на деградацию окружающей среды, вызванную современным обществом и индустриализацией, а также современной ошибочной концептуальной концепцией дикой природы.Уильям Кронон в «Проблемы с пустыней»; или «Возвращение к неправильной природе» (1995), Марк Вудс в «Дикой природе» (2001) и Ричард Мертенс в «Не вижу леса из-за деревьев» (2008) отвергают социально сконструированные взгляды на природу и пустыню. а также противостоять представлению о том, что люди отделены от природы. Вместе с этими учеными я утверждаю, что люди этически обязаны заботиться как о человеческой, так и о нечеловеческой жизни.

То, что сейчас является Национальным парком Глейшер, изначально было домом племени черноногих, хотя теперь они были изгнаны в небольшую резервацию за пределами парка и им запрещено заниматься традиционными видами деятельности внутри парка.
Кронон, Вудс и Мертенс не согласны с человеческими представлениями о дикости. В частности, они дискредитируют традиционно западную философию, согласно которой природа отделена от человечества и что дикая природа определяется нетронутыми людьми землями. Мертенс (2008) точно резюмирует главную тему, которую пытаются передать все три автора, когда он пишет, что существует «миф о первозданном» (стр. 38), в котором «нетронутые леса могут быть скорее изобретением западного ума, чем что-то найдено в реальном мире »(стр.38). Размышляя над этими текстами, я согласен с общим выводом авторов об ошибочном идеале природы и дикой природы, потому что я считаю, что отделение человечества от природы игнорирует всю нашу человеческую историю, особенно историю маргинализированных коренных народов. Кронон (1995) точно называет это «бегством от истории» (стр. 80). Вудс (2001) эффективно использует слово «геноцид» (стр. 357) для обсуждения перемещения и убийства коренных американцев в целях освоения земель, а также сохранения территорий дикой природы.Я также согласен с Крононом (1995), когда он заявляет, что «любой способ взгляда на природу, который побуждает нас верить, что мы отделены от природы — как это обычно бывает в дикой природе — может усилить безответственное с экологической точки зрения поведение» (стр. 87). . Более того, если мы считаем первозданную природу только первозданной, мы упускаем из виду природу, которая окружает нас, в местах, где мы действительно живем, и теряем чувство ответственности за ее защиту.
Кронон (1995) указывает, что изгнание коренных американцев с земель, которые веками были их домами, с целью «создать« необитаемую дикую местность »… напоминает нам, насколько изобретена и насколько устроена американская дикая природа» ( п.79).
В книге «За деревьями леса не видно» Ричард Мертенс отвергает точку зрения, согласно которой природа ничем не ограничена и полностью отделена от человечества. Он определяет понятие, что «идея чистой и беспрепятственной природы также служит более духовной цели, сохраняя образ непадшего мира, незапятнанного войной, индустриализмом и другими бедствиями цивилизации» (Мертенс, 2008, стр. 39) . Идеал существования человечества вне природы просто не отражает реальности. Люди необъяснимо связаны с природой и влияют на нее, причем одни сильнее, чем другие.Мертенс объясняет, что есть много лесных угодий, где люди живут и работают, и что защитники природы склонны игнорировать их, потому что они сосредотачиваются на необходимости создания заповедников и национальных парков, которые отделены от человечества. Мертенс (2008) заходит так далеко, что утверждает, что «во многих частях мира глобализация и сопровождающая ее политика на самом деле помогают создавать» (стр. 38) леса. Действительно, все усилия по лесовосстановлению, даже те, которые связаны с глобализацией и политическими решениями, заслуживают похвалы и должны поощряться; тем не менее, мы не должны забывать о реальных последствиях глобализации для окружающей среды в целом.Тем не менее, я согласен с Мертенсом (2008), когда он отвергает принцип Мальтуса и Дарвина, «что люди и человеческое благополучие неизбежно вредны для природы» (стр. 39). Рост населения и деятельность человека, часть непреднамеренная, а часть намеренно жадная, действительно подвергли природу серьезной опасности. Тем не менее, я считаю, что люди как неотъемлемая часть природы начинают осознавать нашу способность исцелять и защищать природу, в том числе и других людей. Я сохраняю оптимизм в отношении того, что возможен более мягкий и добрый мир.
В «Дикой природе» Марк Вудс (2001) утверждает, что мы приобрели «принятую идею дикой природы», которая исторически сформировалась из западных представлений о дикой природе »(стр. 351). В поддержку своей посылки Вудс цитирует Закон о дикой природе 1964 года, в котором дикая природа недвусмысленно определяется как «область, где земля и ее жизненное сообщество не ограничены человеком, где сам человек является посетителем, который не остается» (цитируется в Woods , 2001, с. 350). Предыдущее американское представление о дикой природе было полно враждебности, вдохновлено явной судьбой и характеризовалось стремлением укротить и трансформировать ее для экономической выгоды.В конце концов, однако, к началу 1900-х годов «дикой местности осталось так мало, что американцы начали романтизировать ее и рассматривать как нечто хорошее, которое следует сохранить» (Woods, 2001, стр. 351). В результате в настоящее время у нас есть «более 600 федеральных законно определенных территорий дикой природы в Соединенных Штатах, которые составляют 4,5 процента суши» (Woods, 2001, стр. 351). Конечно, сохранение земель — жизненно важный компонент ответственной защиты окружающей среды. Однако в некоторых случаях создание территорий дикой природы приводит к перемещению и притеснению коренных американцев с целью «создания пустых ландшафтов,« подходящих »для обозначения дикой природы» (Woods, 2001, стр.356). Как мы можем оправдать переселение и обнищание людей как средство создания территорий дикой природы, которые предположительно являются «девственными» и «нетронутыми»? Это категорически игнорирует тот факт, что люди жили и работали на этих землях веками, возможно, даже дольше. Вудс (2001) указывает, что в книге Р. Нэша «Дикая природа и американский разум», написанной в 1982 году, коренные американцы «заметно отсутствуют в большей части его рассказа», потому что «коренные жители Северной Америки не рассматриваются Нэшем как» цивилизованные люди »(стр.359). Меня это не удивляет; Популярная американская история полна пробелов и отсутствующих голосов, потому что голоса маргинализированных людей, включая коренных американцев, часто игнорируются или заглушаются.
Уильям Кронон (1995) начинает «Проблемы с дикой природой; или «Возвращение к неправильной природе», горячо заявляя, что дикая местность «не является нетронутым святилищем, где последний остаток нетронутой, находящейся под угрозой исчезновения, но все же трансцендентной природы можно встретить, по крайней мере, на некоторое время, без отравляющего налета цивилизации », Но« является продуктом той цивилизации »(стр.69). Современное восприятие дикой природы, согласно Кронону, было инициировано в конце 1800-х годов такими людьми, как Джон Мьюр, Уильям Вордсворт и Генри Дэвид Торо, и закрепилось за слиянием возвышенного и пограничного. Эти двое изменили образ дикой природы, «снабдив его моральными ценностями и культурными символами, которые он несет по сей день» (Cronon, 1995, p. 72), и побудили Cronon (1995) заявить, что «современное экологическое движение само по себе является внук романтизма и постграничной идеологии »(стр.72). На смену идеологии покорения и господства над природой пришла вера в то, что необходимо защитить природу от человечества. Кронон, однако, опровергает чрезмерно романтизированное представление о дуализме между человечеством и природой. Вместо этого он считает, что «идеализация далекой дикой природы слишком часто означает отказ от идеализации среды, в которой мы на самом деле живем, ландшафта, который, к лучшему или худшему, мы называем своим домом» (Cronin, 1995, p. 85).
Кронон (1995) утверждает, что «когда мы притворяемся, что наш настоящий дом находится в пустыне, мы позволяем себе уклоняться от ответственности за ту жизнь, которую мы на самом деле живем» (П.81). Кроме того, Кронон (1995) напоминает нам «праздновать дикость в наших собственных дворах, природу, которая окружает нас, если только у нас есть глаза, чтобы увидеть это» (стр. 86).
Кронон (1995) также предупреждает, что чрезмерное внимание к дикой природе делает другие уголки земли «менее естественными, и слишком много других людей становятся менее людьми, тем самым давая нам разрешение не слишком заботиться об их страданиях или их судьбе» ( С. 85). Неудивительно, что Кронон (1995) добавляет, что от экологических проблем больше всего страдают бедные (стр.85). Например, хотя Кронон (1995) не преуменьшает тяжелое положение находящихся под угрозой исчезновения животных, он выражает иронию обозначения «священной земли» для защиты одного вида, такого как пятнистая сова (стр. 82), в той же стране, которая насильно изгоняет местных жителей. из своей земли, чтобы сохранить пустыню. Кронон (1995) указывает, что изгнание коренных американцев с земель, которые веками были их домами, с целью «создать« необитаемую пустыню »… напоминает нам, насколько изобретена и насколько устроена американская дикая природа» (стр. .79). Продолжение на следующей странице »
Устойчивое человечество, устойчивая природа: наша ответственность
Совместный семинар Папской академии наук и Папской академии социальных наук, 2-6 мая 2014 г. — Устойчиво ли человечество занимается природой? Каков статус Человека в мире, где преобладает наука? Как мы должны воспринимать природу и каковы хорошие отношения между человечеством и природой? Следует ли ожидать, что глобальный экономический рост, который наблюдался в течение последних шести десятилетий, сохранится в обозримом будущем? Должны ли мы быть уверены, что знания и навыки будут расти таким образом, чтобы уменьшить зависимость человечества от природы, несмотря на нашу растущую экономическую активность и рост численности? Является ли растущий разрыв между богатыми и бедными в мире в их зависимости от природных ресурсов следствием этого роста?
Современным дискуссиям по этим вопросам уже несколько десятилетий.Если они остались живы и часто бывают кричащими, то это потому, что их формируют две противоположные эмпирические точки зрения. С одной стороны, если мы посмотрим на конкретные примеры того, что можно назвать естественным капиталом, есть убедительные доказательства того, что при тех темпах, с которыми мы в настоящее время их эксплуатируем, они, скорее всего, резко изменят характер без предварительного уведомления. Таяние ледников и морского льда — недавние симптомы. С другой стороны, если мы будем изучать тенденции в потреблении продуктов питания, ожидаемой продолжительности жизни и зарегистрированных доходах в регионах, которые в настоящее время богаты, и в регионах, которые находятся на пути к богатству, нехватка ресурсов, похоже, пока что не укусила.
«Экологические проблемы» и «перспективы на будущее» по-разному представляются разным людям. Одни отождествляют экологические проблемы с ростом населения, другие — с неправильными видами экономического роста. Одни видят экологические проблемы как загрязнение городов в странах с развивающейся экономикой, а другие рассматривают их через призму бедности в беднейших странах мира. Некоторые ссылаются на «устойчивое развитие» только при рассмотрении экономического развития в глобальной экономике, в то время как другие видят его с точки зрения перспектив развития деревень в Африке к югу от Сахары.Каждое видение верное. Мы знаем, что то, что начинается с загрязнения городов, превращается в слои атмосферных коричневых облаков (ABC), содержащих частицы черного углерода и озон, которые ежегодно уничтожают около 2 миллионов жизней и более 100 миллионов тонн сельскохозяйственных культур, нарушают циркуляцию муссонов и способствуют таянию арктический лед и гималайский снег. Нет единой экологической проблемы, есть большой набор взаимосвязанных проблем. Некоторые представляют себя сегодня, а другие представляют собой угрозу для будущего.Хотя рост промышленных и сельскохозяйственных загрязнителей сопровождал экономическое развитие, ни превентивные, ни лечебные меры не поспевают за их производством в промышленно развитых странах. Это пренебрежение сейчас заметно в быстрорастущих регионах Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африки (БРИКС). Более того, масштабы человеческой деятельности настолько расширили возможности экосистем, что человечество сегодня является доминирующим видом на Земле. В течение 20-го века мировое население выросло в четыре раза (до более чем 6 миллиардов), а мировое производство — в 14, промышленное производство увеличилось в 40 раз, а потребление энергии — в 16 раз, поголовье крупного рогатого скота, производящего метан, росло в темпе численность населения, улов рыбы увеличился в 35 раз, а выбросы углерода и диоксида серы — более чем в 10 раз.Нынешняя эпоха недаром названа антропоценом.
С другой стороны, экономический рост привел к улучшению качества ряда экологических ресурсов. Широкомасштабная доступность питьевой воды и усиление защиты населения от болезней, передаваемых через воду и воздух, в развитых индустриальных странах стали союзом с экономическим ростом, который эти страны достигли за последние 200 лет. Рост научных знаний, инвестиций в общественную инфраструктуру и всеобщее образование в развитых индустриальных странах означает, что их граждане гораздо лучше осведомлены об опасностях для окружающей среды, чем их сверстники в бедных регионах.У них также есть ресурсы, чтобы их избежать.
Многие люди убеждены, что научно-технический прогресс, накопление воспроизводимого капитала, рост человеческого капитала и улучшение институтов экономики могут преодолеть сокращение природного капитала. В противном случае трудно объяснить, почему так много социальных наук в 20-м веке было отделено от наук об окружающей среде. Природа слишком часто рассматривается как фон, на котором ресурсы и услуги могут быть извлечены изолированно.Макроэкономические прогнозы обычно исключают природный капитал. Об учете природы, если он вообще используется в расчетах, обычно думают позже. Риторика оказалась настолько успешной, что если кто-то воскликнет: «Экономический рост!», Не нужно спрашивать: «Рост в чем?» — все мы знаем, что они означают рост валового внутреннего продукта (ВВП). Неоднозначное слово в ВВП — «валовой». ВВП, являющийся рыночной стоимостью всех конечных товаров и услуг, игнорирует деградацию природного капитала. Если уловы рыбы увеличиваются, ВВП увеличивается, даже если запасы сокращаются.Если лесозаготовки активизируются, ВВП возрастет, даже если леса будут вырублены. И так далее. Мораль важна, но банальна: ВВП невосприимчив к ограничениям Природы. Не должно быть никаких сомнений в том, что Человечеству необходимо срочно переориентировать наши отношения с Природой, чтобы способствовать устойчивой модели экономического и социального развития.
A Proposal
Саммит «Рио + 20» по сохранению биоразнообразия был созван для решения проблем, с которыми сталкивается человечество в нашем взаимодействии с природой.Однако на практике это общепризнано, что это провал.
Просматривая его программу, трудно обнаружить всеобъемлющую интеллектуальную основу, которая использовалась для определения ограничений Природы. Лакуна была неизбежна. Среди естествоиспытателей и социологов не было коллективных усилий. Вот почему мы предлагаем совместный семинар PAS-PASS по теме Sustainable Humanity, Sustainable Nature .
Наша идея не состоит в том, чтобы каталогизировать экологические проблемы. Вместо этого мы предлагаем рассматривать взаимодействия Человечества с Природой через тройку фундаментальных, но взаимосвязанных потребностей Человеческих — Пища , Здоровье и Энергия — и просим наши соответствующие Академии работать вместе, чтобы пригласить экспертов из естественные и социальные науки, чтобы говорить о различных путях, которые обслуживают эти потребности и выявляют ограничения на способность Природы их удовлетворять.
П.С. Дасгупта, В. Раманатан, Р. Миннерат
Глобальная антропогенная масса превышает всю живую биомассу
1.
Ramankutty, N. & Foley, J. A. Оценка исторических изменений в глобальном земном покрове: пахотные земли с 1700 по 1992 год. Glob. Биогеохим. Cycles , , 13, , 997–1027 (1999).
ADS CAS Google Scholar
2.
Krausmann, F. et al. Рост глобального использования материалов, ВВП и населения в ХХ веке. Ecol. Экон . 68 , 2696–2705 (2009).
Google Scholar
3.
Мэтьюз Э. Вес наций: материальный отток из индустриальной экономики (Институт мировых ресурсов, 2000).
4.
Смил В. Сбор биосферы: что мы взяли у природы (MIT Press, 2013).
5.
Смил В. Создание современного мира: материалы и дематериализация (John Wiley & Sons, 2013).
6.
Хафф П. К. Технология как геологическое явление: последствия для благополучия человека. Геол. Soc. Лондон. Спец. Публикация . 395 , 301–309 (2014).
ADS Google Scholar
7.
Zalasiewicz, J. et al. Масштаб и разнообразие физической техносферы: геологическая перспектива. Антропоцен Ред. . 4 , 9–22 (2017).
Google Scholar
8.
Заласевич Дж., Уотерс, К. Н., Уильямс, М. и Саммерхейз, К. Антропоцен как геологическая единица времени: руководство к научным данным и текущим дебатам (Cambridge Univ. Press, 2018).
9.
Stephens, L. et al. Археологическая оценка показывает раннюю трансформацию Земли за счет землепользования. Наука 365 , 897–902 (2019).
ADS CAS PubMed Google Scholar
10.
Erb, K.-H. и другие. Неожиданно сильное воздействие лесопользования и выпаса на глобальную биомассу растительности. Природа 553 , 73–76 (2018).
ADS CAS PubMed Google Scholar
11.
Бар-Он, Ю. М., Филлипс, Р., Майло, Р. Распределение биомассы на Земле. Proc. Natl Acad. Sci. США 115 , 6506–6511 (2018).
CAS PubMed Google Scholar
12.
Pan, Y. et al. Большой и устойчивый сток углерода в лесах мира. Наука 333 , 988–993 (2011).
ADS CAS PubMed Google Scholar
13.
Reddington, C. L. et al. Улучшение качества воздуха и здоровья людей в результате уменьшения количества пожаров, связанных с обезлесением, в Бразилии. Нат. Geosci . 8 , 768–771 (2015).
ADS CAS Google Scholar
14.
Себальос, Г. и Эрлих, П. Р. Потери популяции млекопитающих и кризис исчезновения. Science 296 , 904–907 (2002).
ADS CAS PubMed Google Scholar
15.
WWF. Отчет о живой планете – 2018: стремясь к более высокому уровню (WWF, 2018).
16.
Бар-Он, Ю. М. и Майло, Р. К количественной оценке глобального распространения биопленок. Нат. Ред. Microbiol . 17 , 199–200 (2019).
CAS PubMed Google Scholar
17.
Паулюк, С. & Хертвич, Э. Г. Социально-экономический метаболизм как парадигма для изучения биофизических основ человеческих обществ. Ecol. Экон . 119 , 83–93 (2015).
Google Scholar
18.
Haberl, H. et al. Вклад социометаболических исследований в науку об устойчивости. Нат. Устойчивость 2 , 173–184 (2019).
Google Scholar
19.
Fischer-Kowalski, M. et al. Методология и показатели общехозяйственного учета материальных потоков. J. Ind. Ecol . 15 , 855–876 (2011).
Google Scholar
20.
Краусманн, Ф., Шандл, Х., Эйзенменгер, Н., Гилджум, С. и Джексон, Т. Учет материальных потоков: измерение глобального использования материалов для устойчивого развития. Annu. Rev. Environ. Ресурс . 42 , 647–675 (2017).
Google Scholar
21.
Krausmann, F. et al. Мировые запасы социально-экономических материалов увеличатся в 23 раза за 20-ое столетие и требуют половины годового использования ресурсов. Proc. Natl Acad. Sci. США 114 , 1880–1885 (2017).
CAS PubMed Google Scholar
22.
Krausmann, F., Лаук, К., Хаас, В. и Виденхофер, Д. От добычи ресурсов к оттоку отходов и выбросов: социально-экономический метаболизм в мировой экономике, 1900–2015 гг. Glob. Environ. Измените 52 , 131–140 (2018).
PubMed PubMed Central Google Scholar
23.
Стеффен В., Бродгейт В., Дойч Л., Гаффни О. и Людвиг К. Траектория антропоцена: большое ускорение. Антропоцен Ред. . 2 , 81–98 (2015).
Google Scholar
24.
Витоусек, П. М., Эрлих, П. Р., Эрлих, А. Х. и Матсон, П. А. Присвоение человеком продуктов фотосинтеза. Bioscience 36 , 368–373 (1986).
Google Scholar
25.
Haberl, H. et al. Количественная оценка и составление карт освоения человеком чистой первичной продукции в наземных экосистемах Земли. Proc. Natl Acad. Sci. США 104 , 12942–12947 (2007).
ADS CAS PubMed Google Scholar
26.
Haberl, H., Erb, K.-H. И Краусманн, Ф. Присвоение человеком чистой первичной продукции: модели, тенденции и планетарные границы. Annu. Rev. Environ. Ресурс . 39 , 363–391 (2014).
Google Scholar
27.
Витаусек П. М. Господство человека в экосистемах Земли. Science 277 , 494–499 (1997).
CAS Google Scholar
28.
Dirzo, R. et al. Дефауна в антропоцене. Наука 345 , 401–406 (2014).
ADS CAS PubMed Google Scholar
29.
Крутцен, П. Дж. В Наука о системах Земли в антропоцене (ред.Элерс, Э. и Крафт, Т.) 13–18 (Springer, 2006).
30.
Штеффен В., Крутцен Дж. И МакНил Дж. Р. Антропоцен: подавляют ли сейчас люди великие силы природы? Ambio 36 , 614–621 (2007).
CAS PubMed Google Scholar
31.
Льюис, С. Л. и Маслин, М. А. Определение антропоцена. Природа 519 , 171–180 (2015).
ADS CAS PubMed Google Scholar
32.
Waters, C. N. et al. Антропоцен функционально и стратиграфически отличается от голоцена. Наука 351 , aad2622 (2016).
PubMed Google Scholar
33.
Krausmann, F. et al. . Учет материальных потоков в экономике. Введение и руководство Версия 1, Рабочий документ 151 по социальной экологии (Университет Альпена-Адрия, 2015).
34.
Миатто, А., Шандл, Х., Фишман Т. и Таникава Х. Глобальные закономерности и тенденции в отношении неметаллических минералов, используемых в строительстве. J. Ind. Ecol . 21 , 924–937 (2017).
Google Scholar
35.
Купер, А. Х., Браун, Т. Дж., Прайс, С. Дж., Форд, Дж. Р. и Уотерс, К. Н. Люди являются наиболее важной глобальной геоморфологической движущей силой 21 века. Антропоцен Ред. . 5 , 222–229 (2018).
Google Scholar
36.
Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций. Глобальная оценка лесных ресурсов 2010: основной отчет (ФАО, 2010).
37.
Liu, Y. Y. et al. Недавнее обращение вспять потери глобальной наземной биомассы. Нат. Клим. Чанг . 5 , 470–474 (2015).
ADS Google Scholar
38.
Sitch, S. et al. Последние тенденции и движущие силы региональных источников и стоков углекислого газа. Биогеонауки 12 , 653–679 (2015).
ADS Google Scholar
39.
Friedlingstein, P. et al. Глобальный углеродный бюджет на 2019 год. Earth Syst. Sci. Данные 11 , 1783–1838 (2019).
ADS Google Scholar
40.
Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций FAOSTAT http://faostat.fao.org.
41.
Magnabosco, C. et al. Биомасса и биоразнообразие континентальных недр. Нат. Geosci . 11 , 707–717 (2018).
ADS CAS Google Scholar
42.
Haverd, V. et al. Новая версия модели поверхности земли CABLE (Subversion revision r4601), включающая изменение землепользования и растительного покрова, демографию древесной растительности и новый оптимизационный подход к координации фотосинтеза растений. Geosci. Модель Dev . 11 , 2995–3026 (2018).
ADS CAS Google Scholar
43.
Мелтон, Дж. Р. и Арора, В. К. Конкуренция между функциональными типами растений в Канадской модели наземной экосистемы (CTEM) v. 2.0. Geosci. Модель Dev . 9 , 323–361 (2016).
ADS CAS Google Scholar
44.
Лоуренс Д.M. et al. Версия 5 модели земли сообщества: описание новых функций, сравнительный анализ и влияние факторов неопределенности. J. Adv. Модель. Земляная система . 11 , 4245–4287 (2019).
ADS Google Scholar
45.
Tian, H. et al. Поглощение CO ₂ сушей в Северной Америке в значительной степени компенсируется выбросами CH ₄ и N ₂ O: для полного учета бюджета парниковых газов. Клим.Измените 129 , 413–426 (2015).
ADS CAS PubMed Google Scholar
46.
Мейаппан, П., Джайн, А. К. и Хаус, Дж. И. Повышенное влияние ограничения азота на выбросы CO ₂ в результате будущего землепользования и изменений в землепользовании. Glob. Биогеохим. Циклы 29 , 1524–1548 (2015).
ADS CAS Google Scholar
47.
Mauritsen, T. et al. Изменения в модели системы Земли MPI-M версии 1.2 (MPI-ESM1.2) и ее реакция на увеличение CO ₂. J. Adv. Модель. Земляная система . 11 , 998–1038 (2019).
ADS PubMed PubMed Central Google Scholar
48.
Clark, D. B. et al. Joint UK Land Environment Simulator (JULES), описание модели — Часть 2: Потоки углерода и динамика растительности. Geosci.Модель Dev . 4 , 701–722 (2011).
ADS Google Scholar
49.
Поултер, Б., Франк, Д. К., Ходсон, Э. Л. и Циммерманн, Н. Э. Влияние земного покрова и выбора климатических данных на понимание динамики углерода суши и фракции CO ₂, переносимой по воздуху. Биогеонауки 8 , 2027–2036 (2011).
ADS CAS Google Scholar
50.
Smith, B. et al. Последствия включения цикла N и ограничений N для первичной продукции в индивидуальную динамическую модель растительности. Биогеонауки 11 , 2027–2054 (2014).
ADS Google Scholar
51.
Lienert, S. & Joos, F. Ассимиляция данных байесовского ансамбля для ограничения параметров модели и выбросов углерода при землепользовании. Биогеонауки 15 , 2909–2930 (2018).
ADS CAS Google Scholar
52.
Zaehle, S. & Friend, A. D. Динамика углеродного и азотного цикла в модели поверхности суши O-CN: 1. Описание модели, оценка в масштабе участка и чувствительность к оценкам параметров. Glob. Биогеохим. Циклы 24 , GB1005 (2010).
ADS Google Scholar
53.
Krinner, G. et al. Динамическая глобальная модель растительности для исследования связанной системы атмосфера-биосфера. Glob. Биогеохим. Циклы , , 19, , GB1015 (2005).
ADS Google Scholar
54.
Goll, D. S. et al. Взаимодействия углерода и азота в идеализированном моделировании с помощью JSBACH (версия 3.10). Geosci. Модель Dev . 10 , 2009–2030 (2017).
ADS CAS Google Scholar
55.
Walker, A. P. et al. Влияние альтернативных гипотез масштабирования признаков для максимальной скорости фотосинтетического карбоксилирования ( V _cmax) на глобальную валовую первичную продукцию. Новый Фитол . 215 , 1370–1386 (2017).
CAS PubMed Google Scholar
56.
Като, Э., Киношита, Т., Ито, А., Кавамия, М., Ямагата, Ю. Оценка пространственно явного сценария выбросов при изменении землепользования и сжигании биомассы с использованием биогеохимического анализа, основанного на процессах. модель. J. Land Use Sci . 8 , 104–122 (2013).
Google Scholar
57.
Tang, Z. et al. Зависимость концентрации углерода, азота и фосфора в растениях от продуктивности наземных экосистем Китая. Proc. Natl Acad. Sci. США 115 , 4033–4038 (2018).
PubMed Google Scholar
58.
Poorter, H. et al. Распределение биомассы по листьям, стеблям и корням: метаанализ межвидовой изменчивости и экологический контроль. Новый Фитол . 193 , 30–50 (2012).
CAS PubMed Google Scholar
59.
Heldal, M., Norland, S. & Tumyr, O. Рентгеновский микроаналитический метод измерения содержания сухого вещества и элементов в отдельных бактериях. Прил. Environ. Микробиол . 50 , 1251–1257 (1985).
CAS PubMed PubMed Central Google Scholar
60.
фон Стокар У. и Лю Дж.Всегда ли микробная жизнь питается отрицательной энтропией? Термодинамический анализ роста микробов. Biochim. Биофиз. Acta 1412 , 191–211 (1999).
Google Scholar
61.
Guo, L., Lin, H., Fan, B., Cui, X. & Chen, J. Влияние содержания воды в корнях на оценку биомассы корней с использованием георадара: данные прямого моделирования и полевых исследований. контролируемые эксперименты. Почва растений 371 , 503–520 (2013).
CAS Google Scholar
62.
Glass, S. V. & Zelinka, S. L. in Wood Handbook: Wood as an Engineering Material Vol. 190, 4.1–4.19 (Министерство сельского хозяйства США, 2010).
63.
Loveys, B.R. et al. Тепловая акклиматизация листьев и корневого дыхания: исследование, сравнивающее по своей природе быстро- и медленнорастущие виды растений. Glob. Сменить Биол . 9 , 895–910 (2003).
ADS Google Scholar
64.
Шереметев С.Н. Травы на градиенте влажности почвы (водные отношения и структурно-функциональная организация) (КМК, 2005).
65.
Михалец, С. Т. и Джонсон, Э. А. Модель теплопередачи ожога кроны при лесных пожарах. банка. J. For. Res . 36 , 2839–2851 (2006).
Google Scholar
66.
Мессье, Дж., МакГилл, Б. Дж. И Лехович, М. Дж. Как черты характера различаются по экологическим шкалам? Аргументы в пользу экологии, основанной на признаках. Ecol. Lett . 13 , 838–848 (2010).
PubMed Google Scholar
67.
Баучер, Ф. К., Туиллер, В., Арнольди, К., Альберт, К. Х. и Лаверн, С. Раскрытие архитектуры функциональной изменчивости в диких популяциях Polygonum viviparum L. Funct.Экол . 27 , 382–391 (2013).
PubMed PubMed Central Google Scholar
68.
Далин, К. М., Аснер, Г. П. и Филд, С. Б. Экологический и общественный контроль химического состава растительного покрова в экосистеме средиземноморского типа. Proc. Natl Acad. Sci. США 110 , 6895–6900 (2013).
ADS CAS PubMed Google Scholar
69.
Kattge, J. et al. TRY — глобальная база данных по характеристикам растений. Glob. Сменить Биол . 17 , 2905–2935 (2011).
ADS Google Scholar
70.

ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА. Человечество — для чего оно?

почему нам приходится искать смысл жизни и стараться ее улучшить — Нож

Генсек ООН: надо прекратить вести войну с природой — это самоубийство

О примирении человечества с природой и с самим собой

Чистая природа здоровое человечество — Конкурс Экология моего региона

Youth Voices for Nature (RU) — United Nations Major Group for Children and Youth

Природа как фактор развития хозяйства

Природа природы и место в ней человечества

Необходимость уважать природу и ее пределы бросает вызов обществу и природоохранной науке

Современная парадигма роста в обществе

Силы, ведущие к игнорированию границ.

Возражения против экономики роста.

Попытка экологизировать экономику.

Экономика и человеческое развитие.

Альтернативные и этические рамки: от завоевания к уважению

От технического к этическому взгляду на достаток.

От гетерономии к автономии.

Восприятие и основы альтернативной структуры.

Природа уважения и уважения к природе.

Этические проблемы и препятствия к изменениям.

Вызовы, стоящие перед наукой о сохранении в альтернативных рамках

Рождение и краткая история науки о сохранении.

Соглашение сохранения с экономикой: Cul de Sac?

Лечение симптомов и техно-экосистемы: решения или иллюзии?

«Мудрое приручение» или «Мудрая уайлдинг»?

Наука об охране природы, основанная на уважении: от примирения к социально-экологическому переходу.

Переосмысление связи человечества с природой

«Человечество и природа» | Humanity Initiative

Человечество и его место в природе: переосмысление реальности «дикой природы»

Устойчивое человечество, устойчивая природа: наша ответственность

Глобальная антропогенная масса превышает всю живую биомассу

Добавить комментарий Отменить ответ