Исповедь «мизантропа» | Журнал Eclectic
Я с дураками стараюсь не общаться в жизни, и на телевидении на них не работаю. Если кто-то думает, что на ТВ ему могут сказать хоть какую-то правду, то пусть смотрит канал «Дискавери» или на худой конец «Культуру». Что касается моей работы — той, которую принято считать основной, — это тоже актерство. Скажем, передача про политиков, в которой я принимаю участие, разительно отличается от передачи «Гражданин Гордон». Программа «Гордон Кихот» так же отличается от программы «За и против». Так или иначе, ты все время примеряешь на себя маски — то одну, то другую, то третью. У меня есть авторская программа, где ты сам придумываешь, кого будешь играть. А если это программа, куда ты приглашен в качестве исполнителя, то там роли для тебя более или менее определены. Вот и вся разница. «Весь мир театр, а люди в нем актеры»…
Профессия, полученная в Театральном училище имени Щукина, — для вас это отдушина, повод для гордости или что-то еще?
Поскольку эта профессия единственная у меня, не знаю, гордиться этим или нет. Но использовать ее надо, чем и занимаюсь. И, как уже сказал, почти везде. Мало того, даже когда «перехожу на другую сторону» — сажусь в зал или становлюсь за камеру в качестве режиссера — я все равно 90 процентов времени актер. Я понимаю актерскую природу и всегда могу дать исполнителю тот «манок», который необходим для того, чтобы решить роль или конкретную сцену. Гордиться тут нечем. И еще я никогда не оглядываюсь назад. То есть у меня нет привычки думать: ах, если бы сейчас все начать сначала, потому что жизнь идет нелегко и не хочется ни «пяди родной земли» отдавать из того, что нажито… Меня ни разу не посещала мысль: а что, если бы я не пришел на актерский факультет — куда бы я подался? Не знаю. Может быть, в археологию или в спортивные комментаторы…
Александр Гордон в роли Александра Герцена в спектакле «Лондонский треугольник». Режиссер Дмитрий Астрахан
Говорят, актер — это пластилин: чем меньше у него ума, самобытности и яркости, тем лучше. Вы, наверное, очень неудобный артист для режиссеров?
Не знаю, это надо спрашивать у режиссеров. Но есть разные типы актеров и амплуа. В давние времена быть актером-пластилином означало иметь характерное амплуа — скажем, быть комиком или пожилым отцом. Учась в театральном, я получал «героические» роли: лирического героя или антигероя. А что значит быть им? Черпать изнутри, играть себя, потому что другого материала нет. Притом что все попытки в начале репетиционного периода поискать характерность в этом образе режиссером решительно пресекаются словами: «Ну не то! Зачем тебе это? Играй, что есть, — то и будет хорошо».
Режиссер «Лондонского треугольника» — спектакля, в котором вы сыграли, — Дмитрий Астрахан славится постановкой жанровых зрелищ, ориентированных на массового зрителя. Удалось ли вам найти с ним общий язык?
Дело в том, что Дмитрий Хананович, во‑первых, был художественным руководителем театра и в БДТ поставил, если мне не изменяет память, 2 спектакля. И уж точно это были интересные постановки. «Лондонский треугольник» — классическая психологическая мелодрама. Я бы назвал даже все это МХАТом 50‑х годов. Дмитрий — мастер своего дела. Что такое режиссура? Выстраивание зрительского восприятия: тут засмеются, здесь заплачут, тут похлопают, а здесь встанут и устроят овацию — в этом он фактически никогда не ошибается. Другое дело, что тут есть еще и Александр Галибин — мастер с большой буквы. И есть малоопытный, но довольно жесткий Александр Гордон. И еще Джульетта Геринг, которая вся отдается роли (на моей памяти это ее первая главная роль). Другое дело, что стилистически «Лондонский треугольник» мне не нравится, потому что это не моя эстетика. Но это не мешает мне понимать задачи и даже испытывать, сыграв 4-5 раз, актерское удовольствие на сцене. Вообще, ничего тяжелее за те два с небольшим часа, что идет спектакль, я не исполнял. Конечно, есть актеры, которые служат в театре, играют все, что дают. И, как правильно сказал Ролан Быков, чтобы сложилась одна актерская судьба, 400 должны разрушиться. Так и бывает.
В своих телепрограммах вы часто выступаете в роли судьи. В данном случае ситуация другая: после театральной премьеры вердикты выносят критики и публика. Эти оценки совпадают с вашими ожиданиями?
Вы знаете, я давно уже не работаю на оценку. Я все свои экзамены сдал. Как говорит тот же Астрахан, все мои учителя уже умерли. Нет, эмоционального поощрения за громадную проделанную работу, может быть, я и ждал от близких людей. Но не больше: и на профессиональную критику, и на разбор того, стоит ли мне этим заниматься или не стоит, у меня давно закрыты уши. Это только мешает. Ведь спектакль пока еще не состоялся, он будет играться какое-то время. но что с ним будет дальше — неизвестно. Поэтому любое мнение, которое раздается со стороны, может только напортить, а никак не помочь.
Вы отрицательно относитесь к высказыванию мнений?
Мнение — это зло неизбежное. Поскольку человек в последнее время думает, что он может судить обо всем вокруг, — и неважно, профессионал он в этом или нет. Это беда и современной критики тоже. В том числе не только театральной, но и киношной и телевизионной. Все скатилось на уровень «я посмотрел, мне не понравилось». Я не видел ни одного профессионального разбора за последние лет десять. Что это такое? Это когда ты сводишь общее, разнимаешь его на части, смотришь, из чего это общее сделано, как художник пришел к такому-то варианту решения, как он добился от зрителей того или иного, и потом выражаешь робкое мнение. И для этого мало видеть один из спектаклей, потому что у художника помимо сверхзадач на спектакле существуют еще сверхзадачи в жизни, как учил Станиславский. То есть надо смотреть на него в развитии, смотреть, с чего он начинал, к чему и как пришел. Вы хоть одну такую рецензию видели? Я — никогда.
Люди в массовом порядке обращаются в блогерство, комментируют в сети всё подряд. А вообще, интеллигентно ли публично обсуждать других, в подавляющем большинстве случаев — за глаза?
Парадоксальным образом это почему-то и есть признак интеллигентности, потому что интеллигент по определению… Нет, не буду говорить этого слова… Гумилев обижался: «Не называйте меня интеллигентом, батюшка, у меня все-таки профессия есть». Ну как же, имея возможность высказаться в соцсетях, не использовать ее? Как промолчать? Не могу молчать — это по-толстовски. И такое несут, что лучше не слушать.
Чтобы сложилась одна актерская судьба, 400 должны разрушитьсяАлександр Гордон
Получается, у нас много интеллигентов?
Все! Помните, как Ленин называл интеллигенцию? Говно нации. Да, к сожалению, сейчас все, кто самовыражаются в сети, это то, что мы привыкли называть интеллигенцией. Они забывают только одно — что у прежней интеллигенции помимо желания и права высказаться существовало понимание, что они не одни живут на свете, некая ответственность была — если не за весь мир, то хотя бы за тех, кто вокруг. Вот у нынешней интеллигенции почти сплошь да рядом ничего такого не наблюдается. Хотя бывают и тексты хорошие, и мысли правильные случаются, и форма выражения изумительная, и полемика возникает живая, чему иной раз поражаешься, читая какой-нибудь ЖЖ. Но только для чего? Ни для чего! Ради того, чтобы показать, какой я внимательный, начитанный, образованный, умный. А дальше-то что? Что с этим делать? Примени свою образованность, начитанность и ум где-нибудь. Ну, хоть поле вспаши чужое, как Лев Николаевич. Своего-то нет.
А как сегодня обстоит дело с созданным вами межрегиональным общественным движением «Образ будущего», призванным реализовывать социальные проекты в стране?
Оно давно погибло. По многим причинам. Одну из них я только что назвал. Общество, конечно, движется, но, к сожалению, это движение броуновское. Каждый движется только потому, что не может не делать этого. А общество — всё ниже, ниже, ниже… в болоте, в которое мы себя, как говорил Герцен, погрузили.
Как на ваш взгляд, выход мы найдем?
Вы знаете, вот тут я буду противоречить сам себе по одной простой причине — тогда у меня был пафос 40‑летнего, с которым я делал это общественное движение, а сейчас есть уже разум 50‑летнего, которым я понимаю, что мне это уже не надо. Все свои долги я раздаю в одиночестве. И мне ни помощники, ни новые объекты, ни новые должники не нужны. Тем более кредиторы. Посему я думаю, что если уж и будет выход, то он будет у каждого свой. А поверить в то, что появится добрый молодец или, не дай бог, девица, произнесет волшебные слова и вдруг все у нас зашевелится, изменится и мы пойдем к какому-то светлому, не известному еще никому будущему, у меня нет ни сил, ни желания, ни глупости. Поэтому — спасайся, кто может.
Как же мы до такой жизни докатились…
Мы разделились, у нас совершенно атомарное общество. Я об этом говорил еще лет 20 назад, еще из Нью-Йорка — о том, что вы не понимаете, что грядет. Грядет благополучие, да. Но при этом абсолютная атомизация, когда кормят «на убой», но все «по камерам». Клетка, в которой жили в Советском Союзе, не понравилась потому, что всё делали вместе — а каждому хотелось свою, отдельную. Сейчас каждый получил и свою отдельную клетку, и обильное питание в ней. И теперь задача — как бы не разжиреть так, чтобы не впечататься в прутья этой клетки навсегда.
И почему вас называют мизантропом? Вы вот о людях думаете…
Мизантропом меня называют те, кого я не люблю. А не люблю потому, что они плохие люди. Следовательно, я частично мизантроп, потому что плохих людей, как ни крути, больше, чем хороших. Этим людям абсолютно плевать на тех, кто их окружает. На того самого, простите, уже анекдотичного ближнего из известной нам — неплохой, кстати, — книжки.
Какой у нас печальный финал получился…
Ничем помочь не могу. Только заметьте — я тут не других обличаю. Это я и про себя говорю. Считайте, что это исповедь.
Беседовала Юлия Смолякова
Фото: Виктор Новиков
Телеведущий Александр Гордон: «Разделяю убеждения Суркова, высказанные в его статье»
«Я никому ничего давным-давно не должен»
— Саша, куда вы пропали?
— Как пропал? Я работаю пять дней в неделю на Первом канале, никуда я не пропадал.
— Понимаю, программа называется «Мужское/Женское», которую я, извините, почти не смотрю.
— Напрасно, многое бы увидели.
— Может быть, я такой сноб и считаю ниже своего достоинства это смотреть, но «Закрытый показ» я смотрел без остановки и советовал всем, и захлебывался от счастья. Вот поэтому в моем понимании вы опустились куда-то глубоко вниз.
— Ну, Саш, у меня другое представление об этом. Я и ту программу, о которой вы вспоминаете, не сильно чествовал, потому что не очень люблю кино. А уж то кино, которое мы обсуждали, просто терпеть не мог. Поэтому для меня то, что нет «Закрытого показа», — это избавление от наказания. А вот нынешнюю передачу не могу сказать, что делаю с огромным удовольствием, но иногда хотя бы с пользой.
— Польза в том, что вы изучаете глубинный народ?
— Польза в том, что у нас уже сегодня семь человек вышли из тюрьмы, потому что мы вмешались в их судьбу. Польза в том, что у нас расселили два аварийных дома, которые раньше не было возможности расселить. Польза в том, что собрали на протез одному, на коляску другому. Она конкретна и ежедневна.
— Понял. То есть это для вас очень серьезно?
— Гораздо важнее, чем обсуждать абстрактные идеи несуществующего кинофильма.
— С другой стороны, каждый человек должен выразить себя и раскрыть. То есть на данный момент вы выражаете себя таким образом?
— Можно я вам задам вопрос? Кому каждый человек должен то, что вы сейчас сказали?
— Себе, наверное.
— Ну, раз себе, значит, он сам может решать: должен или не должен. Вот я никому ничего давным-давно не должен. Именно по этому поводу я снял кинокартину, которая называется «Дядя Саша», я там танцую душевный стриптиз, а мой герой впрямую говорит, что все мои учителя давно умерли и все свои экзамены я давно сдал.
— Со стороны кажется, что ваше «Мужское/Женское» — для вас это ссылка.
— Нет, это не ссылка, это каторга, и получил я ее заслуженно. Сказать, что я не люблю эту каторгу, нельзя, потому что в этой каторге гораздо больше оправдания существованию, чем в любом эстетском заходе.
— Когда мы с вами познакомились, наверное, лет 20 назад, вы тогда были каким-то другим. (Точно так же я недавно спрашивал Тиграна Кеосаяна.) Я видел такого классного парня, свободного, отвязанного, циничного. Кстати, вы тогда создали ПОЦ — партию общественного цинизма, которая вам так шла. Очень вы мне таким нравились. Это все куда-то уже ушло?
— Сейчас есть три человека в моей жизни, от которых я зависим. И это не Путин с Медведевым, не Эрнст, а это моя жена и двое детей, 2 и 4 лет. Вот главная моя зависимость, да.
— Но у вас же еще есть жены, дети.
— Да, есть взрослая дочь, ей 30, и еще одна — ей 6.
— Об этом мы еще поговорим. Ну, вот как я вас вижу и, наверное, имею на это право: человек, тот самый замечательный, свободный, умный, интеллектуальный, перестал быть свободным. И ваша свобода, мне кажется, закончилась после вашей связи с Владиславом Сурковым.
— Вы что, смеетесь?
— Вы мне сами рассказывали о том, что вы с какого-то момента стали работать на Суркова. Именно тогда, когда он был всемогущим главным идеологом страны, отвечал за внутреннюю политику.
— Мое знакомство с Сурковым закончилось еще до того, как я стал вести «Закрытый показ», а вы утверждаете, что в «Закрытом показе» я был свободным человеком. Я вообще ни в грош не ставлю представление о свободе, которое вы мне пытаетесь навязать, потому что свобода в абсолютном смысле, как сказал кто-то из великих, — это мечта раба. Поверьте мне, я сейчас до тошнотворности более свободен, чем когда бы то ни было. Первый канал за работу, которую я делаю хорошо, как мне кажется, платит мне определенные деньги, на них существую я и моя семья. А в остальном я свободный человек. Даже внутри этой программы я абсолютно свободный человек. Только что эта свобода означает? Я снял фильм, свое кино, где стал продюсером, режиссером и актером в главной роли. Вот там я был абсолютно свободен. И что?
— Да, свобода — это сложное понятие.
— Для меня свобода — это обязанность, вот и все.
фото: Из личного архива
Нозанин с Александром, Юлия Барановская и Петр Толстой.
«Ребята, не нальете мне на посошок, мне бежать надо»
— Ну а теперь я немного побуду либеральной демшизой.
— Побудьте, недолго осталось.
— Побуду. А мог ли свободный человек заявлять публично про г-на Ходорковского то, что заявляли вы. Ну, то, что он практически враг народа. Все-таки тогда человек сидел. Не по-русски как-то и настолько на вас не похоже. Это должен был сказать ваш альтер-эго Владимир Соловьев, но он этого не сказал, а сказали вы.
— Во-первых, это было давно.
— И неправда?
— Нет, это была правда. Второе — дали бы мне сейчас написать это письмо, я бы и сейчас его написал. Я абсолютно в корне расхожусь во взглядах с Ходорковским на будущее России и на сегодняшний день. Я его презираю и никогда не скрывал этого. А в тюрьме он или на свободе, меня абсолютно не волнует. Я по-прежнему считаю его виноватым в смертях людей. Точку зрения мою никто не изменит, даже если осудили за другое.
— Насчет смертей людей — этого в суде никто не доказал.
— Слушайте, про меня столько говорят, я никому не собираюсь ничего доказывать по этому поводу. Я имею право высказать предположение. Я презираю человека, который даже собственные интересы не смог отстоять, не говоря уже про интересы России, о которых он так пекся. Ходорковский — это не просто сбитый летчик, это закопанный, сгнивший, пытающийся воскресать иногда с гнилым духом из могилы. Его нет больше, в истории России его нет. Все, забыли о нем, проехали. Демшиза осталась, совершенно справедливо. Демшиза, которая делит весь мир на рукопожатных и нерукопожатных. И когда мне предъявили эту нерукопожатность те люди, которым я, находясь в бреду, руки бы не подал, я понял, что я правильно сделал, когда разделился на себя и них. Считайте, что это был акт искусства, перформанс, если хотите. Давайте забудем про Ходорковского, сейчас мы живем при других обстоятельствах. И раз мы заговорили про Суркова… Вы читали его последнюю статью о путинизме и о том, почему это наконец-то идеология наших дней?
— Ну а как же.
— И что вы думаете по этому поводу?
— По форме — правильно, а по существу — издевательство. Это даже не я сказал про статью Суркова, а Владимир Ильич Ленин.
— Вы мне задаете вопрос про Ходорковского тысячелетней давности. Я отвечаю вам честно. А я вам задаю вопрос про Суркова вчерашнего дня, вы мне не отвечаете. Вы меня почти обвинили в связи с Сурковым, а я горжусь временем, когда я работал с ним. Я почти на сто процентов разделяю его убеждения, высказанные в этой статье. Можно мне не жать руку, можно мне не жать ногу, можно мне вообще ничего не жать, но я то, что говорит сейчас Сурков в этой статье, говорил десять лет назад, двадцать лет назад, говорил всегда. Меня упрекнуть в этом смысле нельзя, поэтому пришла пора, наверное, окончательно разделиться: кто за Россию, а кто за себя.
— Вы говорите про Ходора, что его нет в истории, что это закопанный маргинал. Но, извините, про вас можно сказать то же самое.
— На здоровье, слушайте, я никому ничего не хочу доказать. Я что, политический деятель, что ли? Я кто такой, если честно? Я скромный телеведущий, который иногда позволяет свободу считать себя кинорежиссером. Очень редко позволяет. Почти всегда неудачно, в смысле проката, зрителей. Но мне этого вполне достаточно. Я же не спасаю мир, я не говорю, что Россия должна измениться в эту сторону или другую. Я не трачу колоссальные деньги, чтобы подкупить партию одну или другую, чтобы стать крупным политическим деятелем. Меня это совершенно не волнует. Меня волнуют мое старение и моя семья.
— Но когда вы работали на подтанцовках у Петра Толстого в его политической программе, мне было вас очень жалко. Вы какой-то там были маленький-маленький.
— Знаете, я по-другому смотрю на это. Это был прямой эфир, где главным запевалой был, конечно, Петр Олегович, и я стоял у него не на подпевке, а на подстраховке. В прямом эфире может случиться все что угодно: вырубится у него микрофон, или он закашляется, или ему срочно понадобится пойти в туалет. Я всегда был в теме, я всегда был в курсе, я был готов поддержать этот разговор вторым номером. Я никогда не претендовал на первый в этой передаче, я был вторым номером, и меня это удовлетворяло.
— Гордон на подстраховке — как-то мелковато вы тогда плавали.
— Не соглашусь с вами. Там были некоторые моменты, которые определили еще и мое отношение к сегодняшнему дню. Там же не только программа, там еще закулисье программы. Там еще и люди, которые отправляются в курилку и выглядят совершенно по-другому. Там глава фракции говорит: «Ребята, не нальете мне на посошок, мне бежать надо». Там другая жизнь совсем.
— Да, вы же любите изучать жизнь как бы со стороны.
— Уже нет. Я ни разу не покривил душой в отношении к тому, что происходит в России сегодня. У меня были времена, когда я критиковал Владимира Владимировича Путина, посмотрите, скажем, интервью с Ксенией Собчак. Были времена, когда я не понимал, куда мы идем. Были времена, когда я настаивал, куда нам нужно идти, а движение шло в противоположную сторону. Я не политик, я гражданин любимой мной России. И я с точки зрения гражданина всегда говорил честно, а если вы найдете хоть одно противоречие в моих словах за последние 20 лет, я вам памятник поставлю. Я не Володя Соловьев.
— Значит, я вас придумал.
— Все меня придумали. А Партия общественного цинизма была создана в противовес вторым ельцинским выборам, когда цинизм зашкаливал. Уже все было понятно, что этого полутрупа выбрали только потому, что надо досидеться до лучших времен, вот тогда возникла Партия общественного цинизма как противовес политическому цинизму. И продал я ее, как только появился Путин, за три доллара неизвестному человеку. Знаете, мне говорили: представь себя на месте Путина. Вот Ельцин сказал: я устал, я ухожу, ты пришел в Кремль, и что? К тебе заходят все эти проклятые министры, надоевшие, все эти ходорковские, березовские, чубайсы. Что ты будешь делать? Я бы повесился в этом кабинете, точно. А Путин изменил Россию до неузнаваемости, и сделал ее все-таки достойной страной. Я так считаю.
— Достойной? А либералы вам скажут: что это за страна, которая то и дело ввязывается в войны, травит людей где-то в Солсбери, а глубинный народ все беднеет и беднеет.
— Я бы либералам ответил: я каждый день, пять раз в неделю, занимаюсь проблемами нашей страны. Ни Крымом, который наш или не наш, ни отношениями с Украиной. Я занимаюсь отношениями народа и власти, которая не способна иногда сделать так, чтобы народ жил достойно. Я что, слепой, что ли? Я что, ура-ура Путин? Посмотрите хоть одну мою передачу!
— Если смотреть все ваши передачи, станет ясно, как униженно живет народ. Разве можно назвать это достойной страной? И к кому будут мои претензии? К тому, кто говорит: я в ответе за все. Нет?
— Нет. История в том, что в нашей стране есть громадное количество паразитов, которые то ли за бабки, то ли по неумению, то ли по недомыслию пытаются сделать так, чтобы мы не встали. Вот я весь пафос свой — сатирический, социальный — направляю против них. И в этом смысле мне кажется, что мы с Путиным сотрудничаем. Я могу ошибаться, но делаю это искренне. Насколько искренне делает это он, остается только догадываться. Но я ему верю… Ой, жена требует, чтобы я готовил ужин.
фото: Из личного архива
С женой Нозанин и сыновьями Сашей и Федей.
«Я был глупый и искренний, поэтому разводился»
— Жена вас зовет не есть, а готовить ужин? Это ваша святая обязанность?
— Так сложилось, что дома в основном готовлю я. Когда дети одни или с няней, тогда это не моя сфера обязанностей, но вот ужин — я, и с удовольствием.
— Пришел муж с работы усталый…
— После трех записей…
— Да, и давай вперед, готовь?
— Я никогда не готовлю ужин больше 20 минут. Поэтому раз-два — и готово!
— Но завтрак и обед готовит жена, надеюсь?
— Поскольку я не завтракаю и не обедаю, то да.
— А у меня готовит теща. У каждого по-своему.
— Повезло. Моя теща нам тоже готовит, и восхитительно готовит, но она с нами не живет, поэтому звать ее каждый день делать ужин было бы просто варварством.
— У вас много детей, много жен. Конечно, это ваше личное, все нормально. Может, это тенденция, однако? Вы такой тяжелый на подъем человек или жизнь так складывается?
— Я был глупым и искренним, от этого такая смена обстоятельств и декораций. Я стал умнее, но искренность никуда не делась. Сейчас я абсолютно счастлив в браке и очень сильно люблю жену и детей.
— С предыдущими женами какие у вас отношения?
— Со всеми, кроме одной, прекрасные.
— Одной — это не Катя ли наша Гордон?
— Я не буду уточнять.
— А вообще что вам больше нравится в женщине? Может, юность, потому как студентки не раз имели смелость выходить за вас замуж, правда, не всегда с успешным концом.
— Я не знаю, что такое успешный конец в браке. Я сейчас не шучу.
— Что же вам нравится в женщине: ум, лицо, грудь, «место лобное и тому подобное»? Последнее предложил не я, а Шнуров.
— Как-то в одной своей радиопередаче я процитировал Бунина на эту тему: «Женщина, — сказал он, — очень похожа на человека и живет рядом с ним».
— Вы смотрели фильм режиссера Сегала «Рассказы»? В одном из них 50-летний дяденька в пробке знакомится с 18-летней девушкой. У них типа любовь. Она про секс знает все и даже больше, он же интересуется Гражданской войной в России, а она про это ничего не знает. Они расстаются. Это ваш случай?
— Нет, он …удак, а я нет. У меня сейчас с женой тоже 30 лет разница, мы прекрасно живем.
— Вашу жену зовут Нозанин. Можно ее назвать восточной женщиной?
— Можно ли назвать так женщину, которая родилась и выросла в Москве, у которой дедушка давным-давно снимает прекрасное кино, а бабушка дочь известного поэта Мирсаида Миршакара. Мама ее никогда не находилась в восточном рабстве, папа не представляет, как можно построить женщину. Восточная женщина? Нет, конечно. Жена окончила ВГИК, сейчас заканчивает одну школу, ей не хватило режиссерской профессии, она хочет технологию производства понять. Назовите ее восточной женщиной, она первая вам в глаз даст.
— Отлично. Вы мизантроп по жизни?
— Да, у меня был период, когда я был мизантропом. Даже был период, когда я был филантропом. Сейчас единственный человек, которого мне жаль и которого я не люблю, — это я. Ко всем остальным отношусь с интересом.
Исповедь «мизантропа» | Журнал Eclectic
Исповедь «мизантропа» | Журнал EclecticИзвестный телерадиоведущий, общественный деятель, профессиональный актер, пятикратный обладатель «Тэфи» — вот то немногое, что можно сказать об Александре Гордоне. Однако стоит только подумать, что он — меланхоличный мыслитель, как сразу же маска меняется, и перед нами предстает генератор идей, постепенно сменяющий маску на профессионального актера, способного донести до зрителя не только свои, но и чужие тексты. Истина где-то рядом — по счастью, настоящий Гордон оказался поблизости.
Интервью с Александром Гордоном
Метка Александр Гордон, Анонс, Интервью
Афиша
Золотые хиты Сан-Ремо в Москве
21 марта в Московском международном доме музыки прозвучат «Золотые хиты Сан-Ремо» в исполнении известных российских вокалистов в сопровождении Симфонического оркестра…
Золотая карта России
В Третьяковской галерее открылась выставка «Золотая карта России. Живопись XVIII–XX веков из собрания Чувашского государственного художественного музея». Она продлится до 7…
Ломая стереотипы
В Галерее-мастерской «Граунд Солянка» стартовала выставка-исследование современных украшений на тему гендерных стереотипов и феминизма — «9 Марта». В экспозиции работы…
Журнал Eclectic Адрес:Алтуфьевское шоссе, д. 100, офис 1, Москва, Россия.
Телефон: +7 (499) 909-99-99 Email: [email protected] Сайт: http://eclectic-magazine.ru/Кто такой мизантроп и чем он отличается от обычного человека? :: SYL.ru
Что характеризует человека как мизантропа
Чтобы уяснить, кто такой мизантроп, следует обратиться к словарю. В.И. Даль односложно определяет, что это человек, который ненавидит людей. Однако с течением времени толкование многих понятий расширяется. Сегодня слово «мизантроп», значение которого часто неправильно толкуется, на самом деле обозначает человека, который не приемлет догматы и общественные устои, неприязненно относится к большинству людей. Причем круг общения такого человека может быть достаточно велик. Важно различать: кто такой мизантроп, а кто просто прячется за этот образ, оправдывая свой скверный характер или социофобию. Понятие это, прежде всего, идейное. Или даже, если хотите, идеологическое. Оно не зависит от черт характера. Мизантропом может быть как постоянно угрюмый и нелюдимый человек, так и весельчак, излучающий смех и радость.
Мизантропы в кино и литературе
Образ мизантропа очень популярен в современном кино и литературе: не отличаются любовью к людям герои Чарльза Буковски, Иван Карамазов в романе Ф. Достоевского и Печорин в небезызвестном «Герое нашего времени» М.Ю. Лермонтова. Классическим образчиком, исчерпывающе отвечающим на вопрос «Кто такой мизантроп?», представляется Чацкий в романе А.С. Грибоедова «Горе от ума». Иконой у современной молодёжи является образ Грегори Хауса из сериала «Доктор Хаус». Хаус смело заявляет: «Я мизантроп» и открыто пренебрегает общепринятыми нормами поведения, считая окружающих себя людей недалёкими. Мизантропами являются Тони Старк из «Железного Человека» и Пэрри Кокс из «Клиники». Благодаря киноиндустрии, подобное поведение ассоциируется с неординарными, одаренными людьми, ставящими дело превыше принятых условностей. Однако в жизни это далеко не всегда так.
Известные мизантропы
Бытует мнение, что с подобным характером трудно добиться успеха, однако многие знаменитости опровергли на практике эту теорию. Известный российский телеведущий Александр Гордон никогда не скрывал, что не любит людей. Однако он не раз признавался самым популярным человеком на телевидении по итогам опросов населения. Давно взял за привычку предельно сокращать общение с людьми бывший солист The Smiths Стивен Патрик Мориисси. Любимый многими голливудский комик и театральный актёр, герой таких знаковых картин, как «Охотники за приведениями» и «Трудности перевода», ещё с детства проявлял свои мизантропические склонности: ежедневно дрался с одноклассниками, рисовал карикатуры на учителей и директора. Не пропали они у него и в зрелом возрасте.
Подведем итоги
Парадоксально, что именно мизантропы нередко совершают полезные для всего человечества открытия или являются кумирами миллионов. С другой стороны, мизантропия послужила определенной почвой для фашистской и нацисткой идеологий. Так что не столь важно, кто такой мизантроп: обычный, ничем не выдающийся человек или телевизионная звезда. Определяющим фактором является непринятие конформизма и общественной морали как личностных ориентиров. Чтобы быть настоящим мизантропом, нужна смелость и наличие твёрдых убеждений — просто обладания тяжёлым и дурным нравом недостаточно.
«Разделяю убеждения Суркова, высказанные в его статье» — Александр Мельман — Интервью Почитайте — 1001.ru
Кто такой Гордон? Гордон Кихот? Гордон Жуан? Всем недовольный интеллектуал, знайка каких мало? Обычный ПОЦ? Никто не знает. А я хочу знать. Но поди пробейся через эту толщу цинизма, ума и таланта. Я постарался, а что получилось, решать вам. Да, у меня был повод: сегодня Александру Гордону исполняется 55. Ни много ни мало.
фото: Из личного архива
«Я никому ничего давным-давно не должен»
— Саша, куда вы пропали?
— Как пропал? Я работаю пять дней в неделю на Первом канале, никуда я не пропадал.
— Понимаю, программа называется «Мужское/Женское», которую я, извините, почти не смотрю.
— Напрасно, многое бы увидели.
— Может быть, я такой сноб и считаю ниже своего достоинства это смотреть, но «Закрытый показ» я смотрел без остановки и советовал всем, и захлебывался от счастья. Вот поэтому в моем понимании вы опустились куда-то глубоко вниз.
— Ну, Саш, у меня другое представление об этом. Я и ту программу, о которой вы вспоминаете, не сильно чествовал, потому что не очень люблю кино. А уж то кино, которое мы обсуждали, просто терпеть не мог. Поэтому для меня то, что нет «Закрытого показа», — это избавление от наказания. А вот нынешнюю передачу не могу сказать, что делаю с огромным удовольствием, но иногда хотя бы с пользой.
— Польза в том, что вы изучаете глубинный народ?
— Польза в том, что у нас уже сегодня семь человек вышли из тюрьмы, потому что мы вмешались в их судьбу. Польза в том, что у нас расселили два аварийных дома, которые раньше не было возможности расселить. Польза в том, что собрали на протез одному, на коляску другому. Она конкретна и ежедневна.
— Понял. То есть это для вас очень серьезно?
— Гораздо важнее, чем обсуждать абстрактные идеи несуществующего кинофильма.
— С другой стороны, каждый человек должен выразить себя и раскрыть. То есть на данный момент вы выражаете себя таким образом?
— Можно я вам задам вопрос? Кому каждый человек должен то, что вы сейчас сказали?
— Себе, наверное.
— Ну, раз себе, значит, он сам может решать: должен или не должен. Вот я никому ничего давным-давно не должен. Именно по этому поводу я снял кинокартину, которая называется «Дядя Саша», я там танцую душевный стриптиз, а мой герой впрямую говорит, что все мои учителя давно умерли и все свои экзамены я давно сдал.
— Со стороны кажется, что ваше «Мужское/Женское» — для вас это ссылка.
— Нет, это не ссылка, это каторга, и получил я ее заслуженно. Сказать, что я не люблю эту каторгу, нельзя, потому что в этой каторге гораздо больше оправдания существованию, чем в любом эстетском заходе.
— Когда мы с вами познакомились, наверное, лет 20 назад, вы тогда были каким-то другим. (Точно так же я недавно спрашивал Тиграна Кеосаяна.) Я видел такого классного парня, свободного, отвязанного, циничного. Кстати, вы тогда создали ПОЦ — партию общественного цинизма, которая вам так шла. Очень вы мне таким нравились. Это все куда-то уже ушло?
— Сейчас есть три человека в моей жизни, от которых я зависим. И это не Путин с Медведевым, не Эрнст, а это моя жена и двое детей, 2 и 4 лет. Вот главная моя зависимость, да.
— Но у вас же еще есть жены, дети.
— Да, есть взрослая дочь, ей 30, и еще одна — ей 6.
— Об этом мы еще поговорим. Ну, вот как я вас вижу и, наверное, имею на это право: человек, тот самый замечательный, свободный, умный, интеллектуальный, перестал быть свободным. И ваша свобода, мне кажется, закончилась после вашей связи с Владиславом Сурковым.
— Вы что, смеетесь?
— Вы мне сами рассказывали о том, что вы с какого-то момента стали работать на Суркова. Именно тогда, когда он был всемогущим главным идеологом страны, отвечал за внутреннюю политику.
— Мое знакомство с Сурковым закончилось еще до того, как я стал вести «Закрытый показ», а вы утверждаете, что в «Закрытом показе» я был свободным человеком. Я вообще ни в грош не ставлю представление о свободе, которое вы мне пытаетесь навязать, потому что свобода в абсолютном смысле, как сказал кто-то из великих, — это мечта раба. Поверьте мне, я сейчас до тошнотворности более свободен, чем когда бы то ни было. Первый канал за работу, которую я делаю хорошо, как мне кажется, платит мне определенные деньги, на них существую я и моя семья. А в остальном я свободный человек. Даже внутри этой программы я абсолютно свободный человек. Только что эта свобода означает? Я снял фильм, свое кино, где стал продюсером, режиссером и актером в главной роли. Вот там я был абсолютно свободен. И что?
— Да, свобода — это сложное понятие.
— Для меня свобода — это обязанность, вот и все.
фото: Из личного архива
Нозанин с Александром, Юлия Барановская и Петр Толстой.
«Ребята, не нальете мне на посошок, мне бежать надо»
— Ну а теперь я немного побуду либеральной демшизой.
— Побудьте, недолго осталось.
— Побуду. А мог ли свободный человек заявлять публично про г-на Ходорковского то, что заявляли вы. Ну, то, что он практически враг народа. Все-таки тогда человек сидел. Не по-русски как-то и настолько на вас не похоже. Это должен был сказать ваш альтер-эго Владимир Соловьев, но он этого не сказал, а сказали вы.
— Во-первых, это было давно.
— И неправда?
— Нет, это была правда. Второе — дали бы мне сейчас написать это письмо, я бы и сейчас его написал. Я абсолютно в корне расхожусь во взглядах с Ходорковским на будущее России и на сегодняшний день. Я его презираю и никогда не скрывал этого. А в тюрьме он или на свободе, меня абсолютно не волнует. Я по-прежнему считаю его виноватым в смертях людей. Точку зрения мою никто не изменит, даже если осудили за другое.
— Насчет смертей людей — этого в суде никто не доказал.
— Слушайте, про меня столько говорят, я никому не собираюсь ничего доказывать по этому поводу. Я имею право высказать предположение. Я презираю человека, который даже собственные интересы не смог отстоять, не говоря уже про интересы России, о которых он так пекся. Ходорковский — это не просто сбитый летчик, это закопанный, сгнивший, пытающийся воскресать иногда с гнилым духом из могилы. Его нет больше, в истории России его нет. Все, забыли о нем, проехали. Демшиза осталась, совершенно справедливо. Демшиза, которая делит весь мир на рукопожатных и нерукопожатных. И когда мне предъявили эту нерукопожатность те люди, которым я, находясь в бреду, руки бы не подал, я понял, что я правильно сделал, когда разделился на себя и них. Считайте, что это был акт искусства, перформанс, если хотите. Давайте забудем про Ходорковского, сейчас мы живем при других обстоятельствах. И раз мы заговорили про Суркова… Вы читали его последнюю статью о путинизме и о том, почему это наконец-то идеология наших дней?
— Ну а как же.
— И что вы думаете по этому поводу?
— По форме — правильно, а по существу — издевательство. Это даже не я сказал про статью Суркова, а Владимир Ильич Ленин.
— Вы мне задаете вопрос про Ходорковского тысячелетней давности. Я отвечаю вам честно. А я вам задаю вопрос про Суркова вчерашнего дня, вы мне не отвечаете. Вы меня почти обвинили в связи с Сурковым, а я горжусь временем, когда я работал с ним. Я почти на сто процентов разделяю его убеждения, высказанные в этой статье. Можно мне не жать руку, можно мне не жать ногу, можно мне вообще ничего не жать, но я то, что говорит сейчас Сурков в этой статье, говорил десять лет назад, двадцать лет назад, говорил всегда. Меня упрекнуть в этом смысле нельзя, поэтому пришла пора, наверное, окончательно разделиться: кто за Россию, а кто за себя.
— Вы говорите про Ходора, что его нет в истории, что это закопанный маргинал. Но, извините, про вас можно сказать то же самое.
— На здоровье, слушайте, я никому ничего не хочу доказать. Я что, политический деятель, что ли? Я кто такой, если честно? Я скромный телеведущий, который иногда позволяет свободу считать себя кинорежиссером. Очень редко позволяет. Почти всегда неудачно, в смысле проката, зрителей. Но мне этого вполне достаточно. Я же не спасаю мир, я не говорю, что Россия должна измениться в эту сторону или другую. Я не трачу колоссальные деньги, чтобы подкупить партию одну или другую, чтобы стать крупным политическим деятелем. Меня это совершенно не волнует. Меня волнуют мое старение и моя семья.
— Но когда вы работали на подтанцовках у Петра Толстого в его политической программе, мне было вас очень жалко. Вы какой-то там были маленький-маленький.
— Знаете, я по-другому смотрю на это. Это был прямой эфир, где главным запевалой был, конечно, Петр Олегович, и я стоял у него не на подпевке, а на подстраховке. В прямом эфире может случиться все что угодно: вырубится у него микрофон, или он закашляется, или ему срочно понадобится пойти в туалет. Я всегда был в теме, я всегда был в курсе, я был готов поддержать этот разговор вторым номером. Я никогда не претендовал на первый в этой передаче, я был вторым номером, и меня это удовлетворяло.
— Гордон на подстраховке — как-то мелковато вы тогда плавали.
— Не соглашусь с вами. Там были некоторые моменты, которые определили еще и мое отношение к сегодняшнему дню. Там же не только программа, там еще закулисье программы. Там еще и люди, которые отправляются в курилку и выглядят совершенно по-другому. Там глава фракции говорит: «Ребята, не нальете мне на посошок, мне бежать надо». Там другая жизнь совсем.
— Да, вы же любите изучать жизнь как бы со стороны.
— Уже нет. Я ни разу не покривил душой в отношении к тому, что происходит в России сегодня. У меня были времена, когда я критиковал Владимира Владимировича Путина, посмотрите, скажем, интервью с Ксенией Собчак. Были времена, когда я не понимал, куда мы идем. Были времена, когда я настаивал, куда нам нужно идти, а движение шло в противоположную сторону. Я не политик, я гражданин любимой мной России. И я с точки зрения гражданина всегда говорил честно, а если вы найдете хоть одно противоречие в моих словах за последние 20 лет, я вам памятник поставлю. Я не Володя Соловьев.
— Значит, я вас придумал.
— Все меня придумали. А Партия общественного цинизма была создана в противовес вторым ельцинским выборам, когда цинизм зашкаливал. Уже все было понятно, что этого полутрупа выбрали только потому, что надо досидеться до лучших времен, вот тогда возникла Партия общественного цинизма как противовес политическому цинизму. И продал я ее, как только появился Путин, за три доллара неизвестному человеку. Знаете, мне говорили: представь себя на месте Путина. Вот Ельцин сказал: я устал, я ухожу, ты пришел в Кремль, и что? К тебе заходят все эти проклятые министры, надоевшие, все эти ходорковские, березовские, чубайсы. Что ты будешь делать? Я бы повесился в этом кабинете, точно. А Путин изменил Россию до неузнаваемости, и сделал ее все-таки достойной страной. Я так считаю.
— Достойной? А либералы вам скажут: что это за страна, которая то и дело ввязывается в войны, травит людей где-то в Солсбери, а глубинный народ все беднеет и беднеет.
— Я бы либералам ответил: я каждый день, пять раз в неделю, занимаюсь проблемами нашей страны. Ни Крымом, который наш или не наш, ни отношениями с Украиной. Я занимаюсь отношениями народа и власти, которая не способна иногда сделать так, чтобы народ жил достойно. Я что, слепой, что ли? Я что, ура-ура Путин? Посмотрите хоть одну мою передачу!
— Если смотреть все ваши передачи, станет ясно, как униженно живет народ. Разве можно назвать это достойной страной? И к кому будут мои претензии? К тому, кто говорит: я в ответе за все. Нет?
— Нет. История в том, что в нашей стране есть громадное количество паразитов, которые то ли за бабки, то ли по неумению, то ли по недомыслию пытаются сделать так, чтобы мы не встали. Вот я весь пафос свой — сатирический, социальный — направляю против них. И в этом смысле мне кажется, что мы с Путиным сотрудничаем. Я могу ошибаться, но делаю это искренне. Насколько искренне делает это он, остается только догадываться. Но я ему верю… Ой, жена требует, чтобы я готовил ужин.
фото: Из личного архива
С женой Нозанин и сыновьями Сашей и Федей.
«Я был глупый и искренний, поэтому разводился»
— Жена вас зовет не есть, а готовить ужин? Это ваша святая обязанность?
— Так сложилось, что дома в основном готовлю я. Когда дети одни или с няней, тогда это не моя сфера обязанностей, но вот ужин — я, и с удовольствием.
— Пришел муж с работы усталый…
— После трех записей…
— Да, и давай вперед, готовь?
— Я никогда не готовлю ужин больше 20 минут. Поэтому раз-два — и готово!
— Но завтрак и обед готовит жена, надеюсь?
— Поскольку я не завтракаю и не обедаю, то да.
— А у меня готовит теща. У каждого по-своему.
— Повезло. Моя теща нам тоже готовит, и восхитительно готовит, но она с нами не живет, поэтому звать ее каждый день делать ужин было бы просто варварством.
— У вас много детей, много жен. Конечно, это ваше личное, все нормально. Может, это тенденция, однако? Вы такой тяжелый на подъем человек или жизнь так складывается?
— Я был глупым и искренним, от этого такая смена обстоятельств и декораций. Я стал умнее, но искренность никуда не делась. Сейчас я абсолютно счастлив в браке и очень сильно люблю жену и детей.
— С предыдущими женами какие у вас отношения?
— Со всеми, кроме одной, прекрасные.
— Одной — это не Катя ли наша Гордон?
— Я не буду уточнять.
— А вообще что вам больше нравится в женщине? Может, юность, потому как студентки не раз имели смелость выходить за вас замуж, правда, не всегда с успешным концом.
— Я не знаю, что такое успешный конец в браке. Я сейчас не шучу.
— Что же вам нравится в женщине: ум, лицо, грудь, «место лобное и тому подобное»? Последнее предложил не я, а Шнуров.
— Как-то в одной своей радиопередаче я процитировал Бунина на эту тему: «Женщина, — сказал он, — очень похожа на человека и живет рядом с ним».
— Вы смотрели фильм режиссера Сегала «Рассказы»? В одном из них 50-летний дяденька в пробке знакомится с 18-летней девушкой. У них типа любовь. Она про секс знает все и даже больше, он же интересуется Гражданской войной в России, а она про это ничего не знает. Они расстаются. Это ваш случай?
— Нет, он …удак, а я нет. У меня сейчас с женой тоже 30 лет разница, мы прекрасно живем.
— Вашу жену зовут Нозанин. Можно ее назвать восточной женщиной?
— Можно ли назвать так женщину, которая родилась и выросла в Москве, у которой дедушка давным-давно снимает прекрасное кино, а бабушка дочь известного поэта Мирсаида Миршакара. Мама ее никогда не находилась в восточном рабстве, папа не представляет, как можно построить женщину. Восточная женщина? Нет, конечно. Жена окончила ВГИК, сейчас заканчивает одну школу, ей не хватило режиссерской профессии, она хочет технологию производства понять. Назовите ее восточной женщиной, она первая вам в глаз даст.
— Отлично. Вы мизантроп по жизни?
— Да, у меня был период, когда я был мизантропом. Даже был период, когда я был филантропом. Сейчас единственный человек, которого мне жаль и которого я не люблю, — это я. Ко всем остальным отношусь с интересом.
Александр Мельман
Источник
8 заповедей успешного мизантропа — www.maximonline.ru
2. Отказ от контактов с лицами, не вызывающими симпатии, улучшает качество прочих дружеских связей
Количество случайных знакомых у жителя современного мегаполиса может исчисляться шестизначными цифрами. Но вообще-то число возможных социальных связей у среднего человека ограничено временем и прочими дефицитными ресурсами. Пара сотен знакомых, несколько десятков приятелей, два-три близких друга и некоторое количество родственников разной степени значимости. И вот в числе приятелей у большинства из нас есть граждане, которых мы, откровенно говоря, недолюбливаем. Потому что они тупы, скупы, все время говорят о своей гангрене или отбили у нас девочку в восьмом классе. Ну или просто: мы их не любим, и все. Но мы, внутренне морщась, отвечаем на их телефонные звонки, соглашаемся встретиться поболтать, выполняем какие-то мелкие и надоедливые просьбы. Все-таки не первый год знакомы, как бы свои люди. В то время как, прервав тяготящие нас отношения, мы освобождаем в жизни место и время, которое может занять кто-то куда более интересный, кого не надо постоянно вытаскивать из милиции и кто не женат на нашей первой школьной любви.
3. Почему так полезно любить говорить людям «нет»
Истинному мизантропу легко и радостно говорить «нет», когда его о чем-то просят эти двуногие. И в этом у него есть преимущество над прочими гомо сапиенс. В книге известного антрополога Уильяма Юри, основателя гарвардского переговорного проекта «Гарвардская школа переговоров. Как говорить «нет» и добиваться результатов», имеются следующие строки: «НЕТ — пожалуй, самое важное слово в нашем словаре, и в то же время нам очень трудно произнести его правильно». Ученый полагает, что огромное количество проблем в мире на всех уровнях происходит от того, что подавляющее большинство не умеют вежливо, но прямо отказывать, когда у них что-то просят или требуют. Отказ представителями нашего вида ощущается как определенная форма агрессии, как демонстрация неприязни («Если бы ты меня любил, папа, ты бы купил мне это мороженое!»). Поэтому невероятное количество людей именно сейчас, в ту самую минуту, когда ты читаешь эти строки, делают то, что им не нравится, что не приносит никому особенной пользы (а иногда приносит вред), и злятся при этом на себя и на всех окружающих. Классическая схема: Вася не хотел бы звать Петю на праздник, а Петя не хотел бы на этот праздник идти, но вежливость победила. В результате они стоят в разноцветных колпачках над тортом, с тоскливым отвращением взирая друг на друга.
«На неумении людей вежливо, но твердо отказывать строятся многие манипуляции», — делится с нами бизнес-тренер Виктория Лабокайте. Например, человека вначале просят о чем-то не очень реальном. Потом еще о чем-то не очень реальном. И все понимают, что это нереально, и тот, кого просят, естественно, отказывается. А потом просят о чем-то более реальном, но невыгодном, и человеку становится неудобно, что он такой жесткий. Ему говорят: «Что ж вы все время нам отказываете?» «Мой совет: всегда приводите одну причину отказа», — продолжает Виктория. Нам кажется, что чем больше причин мы приведем, тем убедительнее прозвучим («Я не могу тебе дать денег в долг, у меня ипотека, к тому же меня не будет в городе до четверга!»), но на практике оппонент выберет самую слабую причину и устранит ее («Ничего, я подожду до пятницы!»).
Уильяма Юри сформулировал три простых правила качественного «нет»:
Тот самый пост, который оценят только мизантропы
Автор:22 ноября 2017 07:21
Если вы именуете себя социофобом, социопатом, мизантропом или интровертом, тогда точно оцените сей пост.
Источник:
Источник:
Бюджетный вариант
Источник:
Источник:
Источник:
Тоже вариант
Источник:
Лучший аттракцион мизантропа
Источник:
Всё понимаешь иначе, когда ненавидишь людей
Источник:
Как определить социофоба? Да легко можно определить!
Источник:
Источник: