Красота и искусство: Что же представляет собой красота в искусстве?

Что же представляет собой красота в искусстве?

Красота в глазах смотрящего – популярное высказывание, датируемое 3-им веком нашей эры. Каждый, кому посчастливилось быть созерцателем, думаю, убедился в этом.

Шекспир, гений литературы, идеально выразил эту мысль в своей пьесе «Бесплодные усилия любви» 1588 года:

Хоть красота посредственна моя,
Я в похвале цветистой не нуждаюсь.
Она оценивается глазами, –
Язык барышника тут ни при чем.
(перевод М. А. Кузмина)

Когда речь идет об искусстве, некоторые люди могут утверждать, что оно не всегда прекрасно, но на самом деле одно и то же произведение не должно быть прекрасным для всех. Ведь взгляды одного человека чрезвычайно отличаются от взглядов другого во многих аспектах жизни, у всех различное понимание мира, надежды, любви и счастья. И взгляд на одно и то же произведение искусства даже у двух очень близких людей может быть разным. Значит ли это, что все основано на индивидуальном мнении или нет?

Что есть мир? Славный спокойный день, проведенный в кругу семьи, или мирное небо над головой? Что есть вера? Это глубокая убежденность в чем-либо глобальном, в мироустройстве или же это просто убежденность в том, что сегодня тебя ждет замечательный день?

Сколько людей, столько и мнений. Все же данные понятия основываются на особенностях интерпретации.

Красота – это субъективное понятие. Она отражается в твоих предпочтениях. Она — то, что находит отзыв в твоем сердце.

Картина «После школы» художника Фердинанда Вальдмюллера (Ferdinand Waldmuller) отражает гамму эмоций – от веселости до досады, от агрессии до нежности, что дает зрителям хорошую пищу для размышлений.

Существует принципиальное, но вовсе не обязательно верное мнение о красоте, которая якобы должна обладать законченностью, точностью и чистотой. Чаще всего эти представления навязаны обществом.

Дебаты о красоте можно продолжать до бесконечности. Но мы можем обратиться к истории, чтобы понять, что же она такое и есть ли ей место в искусстве.

Самые известные значения слова «красота»

Лев Толстой, великий русский писатель, однажды сказал фразу, в которой кратко изложил мысль о красоте в искусстве: «Вот на этой-то способности людей заражаться чувствами других людей и основана деятельность искусства. Если человек заражает другого и других прямо непосредственно своим видом или производимыми им звуками в ту самую минуту, как он испытывает чувство, заставляет другого человека зевать, когда ему самому зевается, или смеяться, или плакать, когда сам чему-либо смеется или плачет, или страдать, когда сам страдает, то это еще не есть искусство. Искусство начинается тогда, когда человек с целью передать другим людям испытанное им чувство снова вызывает его в себе и известными внешними знаками выражает его <…>».

Что же представляет собой красота в искусстве?

Воздействие искусства может быть поистине сильным, да настолько, что мы можем воодушевиться на создание собственного произведения. Некоторые люди могут достигать чувства благополучия, прибегая к искусству как к терапии. Оно позволяет им не только расслабиться, но и очищает мысли, что в разы упрощает решение трудных вопросов. Однако встреча с произведениями искусства может иметь и обратный эффект. Например, какие-то из них могут вызвать у некоторых людей чувство злости или даже ярости. Реакция людей, подвергнутых воздействию искусства, непредсказуема. Оно выражает наши внутренние переживания, имеет власть над нашими эмоциями, побуждает к определенным действиям и даже открывает нам глаза на то, чего мы не замечали ранее.

Иоганн Винкельман (Johann Winckelmann), немецкий искусствовед, настаивал на том, что красота имеет три основных уровня:

• Красота формы
• Красота идеи
• Красота выражения, которая, по его словам, возможна только при наличии первых двух факторов

Итак, красота должна быть наивысшей формой выражения и, в свою очередь, главной задачей искусства.

Известный журналист и беллетрист, Виктор Шербюлье (Victor Cherbuliez), рассматривал искусство как деятельность, которая

• удовлетворяет нашу врожденную любовь к изображениям;
• привносит идеи в эти изображения, тем самым доставляя удовольствие одновременно нашим чувствам, сердцу и разуму. Красота – это всего лишь иллюзия, нет ничего, что можно назвать абсолютно красивым, но мы думаем, что красиво то, что гармонично.

Опираясь на эту точку зрения, можно сказать, что красота – это иллюзия. Возможно, красоты вообще не существует, не говоря уже об абсолютной красоте.

Красота есть то, что для нас гармонично.

Искусство прекрасно

Так или иначе, ты уверен, что красота в искусстве имеет место быть, и любые ее проявления, так или иначе, влияют на тебя. Очевидно, это трудно до конца объяснить и понять.

Каждое произведение искусства, будь то картина, ваза или статуя, имеет свои уникальные характеристики – цвета, линии и текстуры, которые находят отзыв в твоем сердце и твоей душе.

Те чувства, которые вызывает у тебя произведение искусства, в свою очередь, помогут тебе решить, прекрасно оно или нет.

12+

По всем вопросам пишите главному редактору в Instagram Direct.

Что такое искусство

 

Что такое искусство

 

          Мой очень хороший и любимый друг, музыкант и поэт Тимур Чижик, не так давно посоветовал почитать Толстого об искусстве. Эссе дало ответ на давно беспокоящий меня вопрос: Что такое искусство?

Задайтесь им сами. Наверное, большинство ответит: Искусство — это архитектура, ваяние, живопись, музыка, поэзия во всех ее видах, — предполагая, что дело, о котором он говорит, одинаково понимается всеми людьми. Но в архитектуре бывают постройки простые, которые не составляют предмета искусства, и постройки, имеющие претензии на предмет искусства, но им не являющиеся ввиду своего уродства. Так в чем же признак предмета искусства?

Среднеобразованный человек нашего круга и даже художник, не занимавшийся специально эстетикой, не затруднится этим вопросом; «Искусство — это деятельность, которая проявляет красоту», — ответит такой человек.

Для среднестатистического человека кажется ясным и понятным то, что искусство есть проявление красоты, и красотою объясняются для него все вопросы искусства.  Тогда что же такое красота, которая составляет, по его мнению, содержание искусства? Под словом «красота» мы разумеем только то, что нравится нашему зрению. Для того, чтобы точнее понять стереотип о красоте, приведу ряд примеров из эстетик европейских философов:

Основатель эстетики Баумгартен пишет, красота это — соответствие, то есть порядок частей во взаимном отношении между собой и их отношении к целому. Цель же самой красоты в том, чтобы нравиться и возбуждать желание.

Писатели Шюц, Зульцер, Мендельсон и Мориц ставят целью искусства не красоту, а добро.

По Мендельсону (1729–1786): Доведение прекрасного, познаваемого смутным чувством, до истинного и доброго. Цель же искусства есть нравственное совершенство.

По Винкельману (1717–1767): Красота же бывает трех родов: 1) красота форм, 2) красота идеи и 3) красота выражения, которая возможна только при присутствии первых двух условий; эта красота выражения есть высшая цель искусства, которая и осуществлена в античном искусстве, вследствие чего искусство теперешнее должно стремиться к подражанию древнему.

По Шэфтсбери (1670–1713): То, что красиво, то гармонично и пропорционально; что красиво и пропорционально, то правдиво; что же красиво и в одно и то же время правдиво, то приятно и хорошо.

По Гутчисону (1694–1747): Цель искусства есть красота, сущность которой состоит в проявлении единства во множестве.

По Гому (1696–1782): Красота есть то, что приятно. И потому красота определяется только вкусом.

По Бёрку (1730–1797): Величественное и прекрасное, которые составляют цель искусства, имеют своим основанием чувство самосохранения и чувство общественности.

По Бате (1713–1780): Искусство состоит в подражании красоте природы и цель его есть наслаждение.

По Гемстергюису (1720–1790): Красота есть то, что доставляет наибольшее наслаждение, а доставляет наибольшее наслаждение то, что дает нам наибольшее число идей в наикратчайшее время.

По Канту: Красота без понятия и без практической выгоды, вообще необходимо нравится, в объективном же смысле это есть форма целесообразного предмета в той мере, в которой он воспринимается без всякого представления о цели.

По Шиллеру: Красота, источник которой есть наслаждение без практической пользы. Так что искусство может быть названо игрой, но не в смысле ничтожного занятия, а в смысле проявления красоты самой жизни, не имеющей другой цели, кроме красоты.

По Фихте (1762–1814): Мир, то есть природа, имеет две стороны: он есть произведение нашей ограниченности и он есть произведение нашей свободной идеальной деятельности. В первом смысле мир ограничен, во втором — он свободен. В первом смысле «всякое тело ограничено, искажено, сжато, стеснено, и мы видим уродливость, во втором мы видим внутреннюю полноту, жизненность, возрождение, — видим красоту.»

По Адаму Мюллеру (1779–1829): есть две красоты: одна — общественная красота, которая притягивает людей, как солнце притягивает планеты, — это красота преимущественно античная, и другая красота — индивидуальная, которая делается таковой, потому что созерцающий делается сам солнцем, притягивающим красоту, — это красота нового искусства.

По Зольгеру (1780–1819): Идея красоты есть основная идея всякой вещи. В мире мы видим только извращение основной идеи, — искусство же фантазией может подняться до высоты основной идеи. И потому искусство есть подобие творчества.

По Краузе (1781–1832): истинная реальная красота есть проявление идеи в индивидуальной форме; искусство же есть осуществление красоты в сфере человеческого свободного духа. 

По Гегелю (1770–1831): Красота есть просвечивание идеи через материю. Истинно прекрасное есть только дух и все то, что причастно духу, и потому красота природы есть только отражение красоты, свойственной духу: прекрасное имеет только духовное содержание.

По Руге (1802–1880): Красота есть сама себя выражающая идея. Дух, созерцая сам себя, находит себя выраженным или вполне — и тогда это полное выражение себя есть красота, или не вполне — и тогда в нем является потребность изменить свое несовершенное выражение, и тогда дух становится творческим искусством.

По Фишеру (1807–1887): Красота есть идея в форме ограниченного проявления. Идея же сама не нераздельна, а составляет систему идей, которые представляются восходящей и нисходящей линией. Чем выше идея, тем больше она содержит красоты, но и самая низкая содержит красоту, потому что составляет необходимое звено системы. 

По Гербарту (1766–1841): красоты самой в себе нет и не может быть, а есть только наше суждение. И эти основы суждений находятся в отношении впечатлений. Есть известные отношения, которые мы называем прекрасными, и искусство состоит в нахождении этих отношений — одновременных в живописи, пластике и архитектуре, и последовательных и одновременных в музыке, и только последовательных в поэзии.

По Шопенгауэру (1788–1860): Отрешение от своей индивидуальности и созерцание одной из этих ступеней проявления воли дает нам сознание красоты. 

По Гартману (1842): Красота лежит не во внешнем мире, не в вещи самой в себе, и тоже не в душе человека, а в кажущемся, которое производится художником. Вещь сама в себе не красива, но художник превращает ее в красоту.

По Шнассе (1798–1875): Красоты нет в мире. В природе есть только приближение к ней. Искусство дает то, чего природа не может дать. В деятельности свободного я, сознающего гармонию, которой нет в природе, проявляется красота.

По Бергману: Красоту определить объективно невозможно: красота познается субъективно, и потому задача эстетики состоит в том, чтобы определить, что кому нравится.

По Юнгману (ум. 1885): Красота есть, во-первых, сверхчувственное свойство, во-вторых, красота производит в нас удовольствие одним созерцанием.

По Тэну (1828–1893): Красота есть проявление существенного характера какой-либо значительной идеи, более совершенное, чем то, в каком она выражается в действительности.

По Гюйо (1854–1888): Красота не есть нечто чуждое самому предмету, не есть паразитное растение на нем, а есть самое расцветание того существа, на котором она проявляется. Искусство же есть выражение жизни, разумной и сознательной, вызывающей в нас, с одной стороны, самые глубокие ощущения существования, с другой — чувства самые высокие и мысли самые возвышенные. 

По Шербюлье: Искусство есть деятельность, удовлетворяющая 1) нашей врожденной любви к образам, 2) вносящая в эти образы идеи и 3) доставляющая наслаждение «одновременно нашим чувствам, сердцу и разуму. Красота же, по Шербюлье, не присуща предметам, а есть акт нашей души. Красота есть иллюзия. Нет абсолютной красоты, но кажется прекрасным то, что кажется нам характерным и гармоничным.»

По Костеру: Идеи красоты, добра и истины врожденны. Эти идеи просвещают наш ум и тожественны с богом, который и есть добро, истина и красота. Идея же красоты включает в себя единство сущности, разнообразие составляющих элементов и порядок, который вносит единство в разнообразие проявлений жизни.

По Верону (1825–1889): Искусство есть проявление чувства, передающегося вовне сочетанием линий, форм, красок или последовательностью жестов, звуков или слов, подчиненных известным ритмам.

По Чарльзу Дарвину (1809–1883): Красота есть чувство, свойственное не одному человеку, но и животным, и потому и прародителям человека. Птицы украшают свои гнезда и оценивают красоту в своих парах. Красота имеет влияние на браки. Красота включает в себя понятие различных характеров. Происхождение искусства музыки есть призыв самцами своих самок.

По Спенсеру: происхождение искусства есть игра. В низших животных вся энергия жизни растрачивается на поддержание и продолжение жизни; в человеке же остается, после удовлетворения этих потребностей, еще излишек силы. Этот-то излишек и употребляется на игру, переходящую в искусство. Игра есть подобие настоящего действия; то же есть искусство.

По Морлею, красота находится в душе человека. Природа говорит нам о божественном, и искусство есть это гиероглифическое выражение божественного.

По Гранту-Аллену: Красота имеет физическое происхождение. Он говорит, что эстетическое удовольствие происходит от созерцания прекрасного, понятие же прекрасного получается от физиологического процесса. Начало искусства — это игра; при избытке физических сил человек отдается игре, при избытке воспринимательных сил человек отдается деятельности искусства.

По Керду: Красота дает нам средства полного постигновения объективного мира без соображений с другими частями мира, как это неизбежно для науки. И поэтому искусство уничтожает противоречие между единством и множеством, между законом и явлением, субъектом и объектом, соединяя их в одно. Искусство есть проявление и утверждение свободы, потому что оно свободно от темноты и непостижимости конечных вещей.

По Найту: Красота есть, соединение объекта с субъектом, есть извлечение из природы того, что свойственно человеку, и сознание в себе того, что обще всей природе.

Все эстетические определения красоты сводятся к двум основным воззрениям, первое — красота есть нечто существующее само по себе, одно из проявлений абсолютно совершенного: идеи, духа, воли, бога; и другое — красота есть получаемое нами удовольствие, не имеющее цели личной выгоды. Выписанные здесь суждения о красоте и искусстве далеко не все, что написано об этом предмете. И каждый день являются новые писатели об эстетике, и в их суждениях та же странная заколдованная неясность и противоречивость в определении красоты. 

Красота по Толстому в смысле субъективном это то, что доставляет нам известного рода наслаждение. В объективном же смысле красотой мы называем нечто абсолютно совершенное, вне нас существующее.

Видеть цель и назначение искусства в получаемом нами от него наслаждении — все равно, что приписывать, как это делают люди, стоящие на самой низшей степени нравственного развития (дикие, например), цель и значение пищи в наслаждении, получаемом от принятия ее. Европейские философы целью искусства ставят получаемое от него наслаждение, а не назначение его в жизни человека и человечества.

Для того, чтобы точно определить искусство, надо перестать смотреть на него как на средство наслаждения, а рассматривать искусство как одно из условий человеческой жизни. Рассматривая же так искусство, мы увидем, что искусство есть одно из средств общения людей между собой.

Всякое произведение искусства делает то, что воспринимающий вступает в известного рода общение с производившим или производящим искусство и со всеми теми, которые одновременно с ним, прежде или после его восприняли или воспримут то же художественное впечатление.

Как слово, передающее мысли и опыты людей, служит средством единения людей, так точно действует и искусство. Особенность же этого средства общения, отличающая его от общения посредством слова, состоит в том, что словом один человек передает другому свои мысли, искусством же люди передают друг другу свои чувства.

 

Деятельность искусства основана на том, что человек, воспринимая слухом или зрением выражения чувства другого человека, способен испытывать то же самое чувство, которое испытал человек, выражающий свое чувство.

 

Самый простой пример: человек смеется — и другому человеку становится весело; плачет — человеку, слышащему этот плач, становится грустно; человек горячится, раздражается, а другой, глядя на него, приходит в то же состояние. Человек высказывает своими движениями, звуками голоса бодрость, решительность или, напротив, уныние, спокойствие, — и настроение это передается другим. Человек страдает, выражая стонами и корчами свое страдание, — и страдание это передается другим; человек высказывает свое чувство восхищения, благоговения, страха, уважения к известным предметам, лицам, явлениям, — и другие люди заражаются, испытывают те же чувства восхищения, благоговения, страха, уважения к тем же предметам, лицам, явлениям, но это еще не есть искусство.
 

— Искусство начинается тогда, когда человек с целью

передать другим людям испытанное им чувство,
вызывает его известными внешними знаками.

 

Остров мёртвых. Арнольд Бёклин, 1880—1886.  Дерево, масло. 80×150 см

 

Например, если мальчик, испытавший страх от встречи с волком, рассказывает эту встречу и, для того чтобы вызвать в других испытанное им чувство, изображает себя, свое состояние перед этой встречей, обстановку, лес, свою беззаботность и потом вид волка, его движения, расстояние между ним и волком и т. п. Все это, если мальчик вновь при рассказе переживает испытанное им чувство, заражает слушателей и заставляет их пережить все, что и пережил рассказчик, — есть искусство. 

Если мальчик и не видал волка, но часто боялся его и, желая вызвать чувство испытанного им страха в других, придумал встречу с волком и рассказывал ее так, что вызвал своим рассказом то же чувство в слушателях, какое он испытывал, представляя себе волка, — то это тоже искусство. Точно так же будет искусство то, когда человек, испытав в действительности или в воображении ужас страдания или прелесть наслаждения, изобразил на полотне или мраморе эти чувства так, что другие заразились ими. И точно так же будет искусство, если человек испытал или вообразил себе чувство веселья.

 

— Как только зрители, слушатели заражаются 

тем же чувством, которое испытывал 
сочинитель,  это и есть искусство.

 

^{Алёнушка. Виктор Васнецов, 1881. Холст, масло. 173×121 см}

     Вызвать в себе раз испытанное чувство и, вызвав его в себе, посредством движений, линий, красок, звуков, образов, выраженных словами, передать это чувство так, чтобы другие испытали то же чувство, — в этом состоит деятельность искусства. 

Искусство есть деятельность человеческая, состоящая в том, что один человек сознательно известными внешними знаками передает другим испытываемые им чувства, а другие люди заражаются этими чувствами и переживают их.  

Материал взят из книги Льва Николаевича Толстого «Об искусстве».

22 Июля 2014

Презентация к уроку искусство «Красота в искусстве и жизни»

• КРАСОТА В ЖИЗНИ И ИСКУССТВЕ

Презентация к уроку

выполнена учителем МХК и ИЗО

Васильева Н.А.

Каждый из вас хоть раз в жизни испытал восхищение от красоты зимнего леса, цветущего сада, восхода солнца над морем, чарующих слух народных напевов, нестареющих мелодий классических сочинений, зажигательных ритмов современной музыки. Почему мы понимаем, что все это красиво? Ответить на этот вопрос и легко и сложно. Можно не задумываясь сказать: «Я вижу, что это красиво», или «Я чувствую, что все это красиво». Но вот что же такое красота, точно не ответит никто. Ведь понимание красоты распространяется и на предметы, явления, и на внешний вид человека, и на его внутреннюю, нравственную сущность. Когда мы говорим «красивый человек», что мы имеем в виду? Правильные черты лица, стройную фигуру? Или его душевную красоту, доброту, благородство? А может быть, и то и другое вместе? Что важнее и в жизни, и в искусстве — форма или содержание ?

Николай Заболоцкий

Некрасивая девочка

Среди других играющих детей

Она напоминает лягушонка.

Заправлена в трусы худая рубашонка,

Колечки рыжеватые кудрей

Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,

Черты лица остры и некрасивы.

Двум мальчуганам, сверстникам её,

Отцы купили по велосипеду.

Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,

Гоняют по двору, забывши про неё,

Она ж за ними бегает по следу.

Чужая радость так же, как своя,

Томит её и вон из сердца рвётся,

И девочка ликует и смеётся,

Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого

Ещё не знает это существо.

Ей всё на свете так безмерно ново,

Так живо всё, что для иных мертво!

И не хочу я думать, наблюдая,

Что будет день, когда она, рыдая,

Увидит с ужасом, что посреди подруг

Она всего лишь бедная дурнушка!

Мне верить хочется, что сердце не игрушка,

Сломать его едва ли можно вдруг!

Мне верить хочется, что чистый этот пламень,

Который в глубине её горит,

Всю боль свою один переболит

И перетопит самый тяжкий камень!

И пусть черты её нехороши

И нечем ей прельстить воображенье,-

Младенческая грация души

Уже сквозит в любом её движенье.

А если это так, то что есть красота

И почему её обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

• Как вы думаете, менялись ли представления о красоте на протяжении культурной истории человечества?
• С чем это было связано?

Неферти́ти

(с древнеегипетского — «Прекрасны совершенства солнечного диска») — «главная супруга» древнеегипетского фараона XVIII династии Эхнатона, время правления которого ознаменовалось крупномасштабной религиозной реформой.

Легенды рассказывают, что никогда ранее Египет не порождал такой красавицы. Её называли «Совершенная»; её лицо украшало храмы по всей стране. Нефертити играла исключительно важную роль в религиозной жизни Египта того времени, сопровождая супруга во время жертвоприношений, священнодействий и религиозных празднеств. Она была живым воплощением животворящей силы солнца, дарующей жизнь.

Клеопа́тра VII Филопа́тор  — последняя царица эллинистического 

Египта из македонской династии Птолемеев (Лагидов).

Нет никаких достоверных изображений, которые точно, без идеализации, передали бы её физический облик. Но некоторые историки отмечают в ней отсутствие женственной красоты. Профили на монетах показывают женщину с волнистыми волосами, крупными глазами, выступающим подбородком и носом с горбинкой. С другой стороны известно, что Клеопатра отличалась мощным обаянием, привлекательностью, отлично пользовалась этим для обольщения и вдобавок обладала чарующим голосом и блестящим, острым умом.

Идеалом средневековой женщины был пресвятая дева Мария

БОГОМА́ТЕРЬ ВЛАДИ́МИРСКАЯ — икона, написанная в начале XII в. в Константинополе, одна из древнейших святынь Русской земли. Относится к византийскому типу Елеусы (греч. Eleusa — «Милующая»), или Умиления (Милосердная

В Средние Века земная красота считалась греховной. Фигуру прятали под слоем тяжелых тканей, а волосы — под чепчиком. Теперь – удлиненный овал лица, огромные глаза и маленький рот.

Идеал красоты эпохи Возрождения

Лицо Мадонны — воплощение античного идеала красоты в соединении с духовностью христианского идеала.

В эпоху Возрождения канонами красоты стали бледный цвет лица, красивый рот, белые зубы, алые губы и длинные шелковистые пряди белокурых волос. В ранг эталона возвели стройную «лебединую шею» и высокий чистый лоб. Идеалом становится спокойная, «здоровая» красота, которую можно видеть на полотнах Тициана или Рембрандта, где изображены молодые прелестницы с кудрявыми волосами и очаровательным румянцем на лице..

Рафаэль Санти.

Сикстинская мадонна

• Леонардо да Винчи изобразил эталон красавицы средневековья – «Джоконду». Главная загадка портрета — в необъяснимом выражении лица, в непонятной «ускользающей» улыбке.

Одни считают ее

возвышенным идеалом

женственности и обаяния,

другим она кажется неприятной.

В начале XVIII в. наступает эпоха рококо. Теперь женщина должна напоминать хрупкую фарфоровую статуэтку. Торжественную парадность барокко сменяет грациозность, легкость и игривость.

При этом театральность и неестественность никуда не уходят – напротив, достигают своего пика. И мужчины, и женщины приобретают кукольный облик.

Красавица эпохи рококо имеет узкие плечи и тонкую талию, маленький лиф контрастирует с огромной округлой юбкой. На головах носят целые натюрморты из цветов, перьев, лодки с парусами и даже мельницы. В моду вошли также специальные черные шелковые пластыри – «мушки». Некоторые считают, что появление «мушек» было вызвано эпидемией оспы, и сперва они скрывали рубцы, вызванные этой страшной болезнью.

Маркиза де Помпаду́р —

легендарная официальная

фаворитка французского короля Людовика XV. 

Она давно прошла, и нет уже тех глаз И той улыбки нет, что молча выражали Страданье — тень любви, и мысли — тень печали, Но красоту ее Боровиковский спас Так, часть души ее от нас не улетела. И будет этот взгляд и эта прелесть тела К ней равнодушное потомство привлекать,

Уча его любить, страдать, прощать, мечтать.

Я.Полонский

Портрет Марии Лопухиной

М.Врубель. Царевна Лебедь

ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ В ЖИВОПИСИ СОВЕТСКОГО ПЕРИОДА

• ЗАСТЫВШАЯ КРАСОТА

Символами красоты

являются

памятники

архитектуры.

Церковь Вознесения

в Коломенском

• Древнее подмосковное село Коломенское, почти полвека назад вошедшее в черту Москвы, известно еще с начала XIV столетия. Впервые о нем упоминает духовная грамота Ивана Калиты. Издавна это село, расположенное на высоком берегу над поймой Москвы-реки, служило летней резиденцией московских князей и царей, но особенно любил и обустраивал его Василий III. При нем здесь был построен обширный деревянный дворец, а в 1532 году — знаменитый храм Вознесения, ознаменовавший собой начало каменного шатрового зодчества на Руси. Окончание постройки Вознесенской церкви было отмечено трехдневными торжествами и пиршествами, на которых присутствовали сам великий князь Василий III и митрополит. Несмотря на тщательные исследования, до сих пор, к сожалению, не удалось найти имя гениального зодчего, строившего храм. Никаких сведений в исторических документах о нем не содержится. Храм построен по образцу русских шатровых деревянных храмов — «верх на деревянное дело». Это говорит о том, что его строил русский мастер. С другой стороны, многие приемы, элементы конструкции и декора указывают на сильное влияние итальянского зодчества эпохи Возрождения. Может быть, храм строил итальянский мастер, приглашенный Василием III? Что ж, может быть, когда-нибудь загадка храма Вознесения в Коломенском будет разгадана, и мир узнает имя гениального архитектора, построившего это удивительное сооружение. А пока белокаменный храм молчаливо хранит свою тайну.

• Храм Покрова на Нерли

Церковь Покрова на Нерли

называют шедевром мирового зодчества, вершиной творчества владимирских мастеров

эпохи расцвета Владимиро-

Суздальского княжества.

Это маленькое изящное здание

стоит на небольшом холме на приречном лугу, там,

где река Нерль впадает в Клязьму.

• В русской архитектуре нет памятника более лирического, чем церковь Покрова на Нерли. Церковь Покрова на Нерли построена в 1165 году. Исторические источники связывают ее постройку с победоносным походом владимирских полков на Волжскую Булгарию в 1164 году. В этом походе и погиб молодой князь Изяслав. В память об этих событиях Андрей Боголюбский заложил Покровский храм. Предание рассказывает, что князь Андрей Боголюбский построил храм Покрова на Нерли после кончины своего любимого сына Изяслава — в память о нем. Вероятно поэтому светлой грустью веет от этой уединенно стоящей на берегу Нерли церкви. По некоторым известиям, белый камень для постройки церкви доставили в качестве контрибуции сами побежденные волжские булгары. Храм был посвящен новому на Руси празднику — Покрова Богородицы. Место для постройки церкви — пойменный луг при впадении реки Нерль в Клязьму — указал сам князь Андрей Боголюбский. Это выдающееся произведение русских мастеров получило всемирную известность и признание, став своеобразной «визитной карточкой» России.

• Реймский собор

Шедевром зрелой готики для средневековых мастеров стал собор в Реймсе. Этот город в сердце Шампани издавна служил местом коронации французских королей, а с 1179 года этот обряд совершался там постоянно. Первым королем, короновавшимся в Реймсе, стал вождь франков Хлодвиг. Это произошло в 481 году. Предание рассказывает, что накануне коронации случилось чудо: посланный с неба голубь принес в клюве фиал, полный елея, необходимого для помазания короля на царство. Собор был построен около 817 года. Несколько раз перестраивавшийся собор погиб в пожаре в ночь на 6 мая 1210 года. Строительство нового здания началось уже в следующем, 1211 году, и продолжалось до 1481 года. Средства на строительство поступали от духовенства и частных лиц

• Кёльнский собор

В XIII столетии перед горожанами Кёльна, одного из самых богатых и могущественных городов Священной Римской (Германской) империи, встала задача сооружения нового городского кафедрального собора. Кёльн переживал в ту пору свой расцвет, и, по замыслу отцов города, масштабы нового собора должны были затмить все остальные храмы.

«Не будет достроен Кёльнский собор!» — с горечью восклицал Гёте в своей поэме «Германия». Но поэт ошибался: строительство собора возобновилось и было завершено 15 октября 1880 года, через… шестьсот тридцать два года и два месяца после своего начала!

7.2. Искусство и красота | Вероучение, Философия Объединения, 7. Теоря искусства

7.2.1. Что такое искусство?

 

Искусство — это деятельность, направленная на создание или восприятие красоты. Человеческая душа обладает тремя видами способностей: интеллектуальными, эмоциональными и волевыми, которым соответствуют три различные области культурной деятельности. В интеллектуальную деятельность входят философия, наука и т.п.; волевую деятельность составляют нравственное поведение, этические представления и т. п.; эмоциональная деятельность включает искусство. Таким образом, искусство можно определить как эмоциональную деятельность по созданию, восприятию и оценке красоты.

Какова же цель искусства? Цель, для которой Бог сотворил человека и Вселенную, заключалась в том, чтобы получить радость от любви к объекту. Аналогично человек создает и оценивает красоту как свой объект для радости. Поэтому искусство также можно определить как деятельность, направленную на создание радости путем творения и оценки красоты.

Британский искусствовед Херберт Рид (1893-1968) говорил: «Все художники… хотят вызвать удовольствие, а искусство — это… попытка создавать формы, доставляющие радость» 4. Такое определение согласуется с представлениями об искусстве в философии Объединения.

 

7.2.2. Что такое красота?

 

Согласно Божественному Принципу, любовь — это «эмоциональная сила, которую субъект дает объекту», а красота — это «эмоциональная сила, которую объект возвращает субъекту» 5. Если объектом является вещество или растение, стимул, исходящий от объекта, является материальным, но в восприятии субъекта (человека) он может получить силу эмоционального стимула. Однако иногда бывает, что объект дает стимул субъекту, но последний не воспринимает его эмоционально. Тогда стимул не возбуждает эмоции. Следовательно, вопрос заключается в эмоциональном восприятии субъектом стимула, исходящего от объекта. Если субъект воспринимает стимул эмоционально, то последний возбуждает эмоции. Поэтому красоту можно определить как эмоциональное стимулирование, которое объект создает в субъекте. Поскольку красота является одной из ценностей, наряду с истиной и добром, ее можно также определить как «ценность объекта, ощущаемую как эмоциональное стимулирование».

Выше описывались две разновидности эмоциональной силы — сила, отдаваемая субъектом объекту в виде любви, и сила, исходящая от объекта и направленная к субъекту в виде красоты. Однако в действительности, когда речь идет об отношениях между людьми, и субъект, и объект взаимно дают и принимают любовь и красоту. То есть объект дает любовь субъекту, а субъект дает красоту объекту. Это объясняется тем, что «когда субъект и объект становятся едины, возникает любовь, которая пребывает скрытой в красоте, а красота пребывает скрытой в любви» 6. Эмоциональная сила посылается от субъекта к объекту или от объекта к субъекту в форме любви, а принимается в виде эмоциональной стимуляции — красоты.

Выше мы привели определение красоты в философии Объединения. Философы прошлого определяли красоту по-разному. Платон, например, описывал сущность красоты в терминах самой красоты, а именно в виде Идеи красоты, существующей в объекте, и говорил: «Красота — это звуковое и визуальное удовольствие» 7. Кант описывал красоту как «субъективную целесообразность объекта» 8 или «форму целесообразности объекта». Здесь субъективная целесообразность означает целесообразность без какой-либо цели. Это значит, что, даже если объект не имеет преднамеренной цели (объективной или субъективной), форму объекта считают целесообразной, если получают от нее ощущение единства и гармонии, и эту целесообразность считают красотой.

 

7.2.3. Определение красоты

 

Что такое красота? Божественный Принцип дает на этот вопрос следующий ответ: «Изначальная ценность индивидуального тела не скрыта сама в себе как абсолют. Она детерминирована взаимоотношением между целью существования индивидуального тела (как особой разновидности объекта, основанного на Божьем идеале творения) и желанием человека (как субъекта) определить изначальную ценность объекта. Например, как определяется красота цветка? Его изначальная красота определяется, когда цель Бога при сотворении цветка и спонтанное желание человека обнаружить красоту цветка находятся во взаимном согласии, то есть когда основанное на Боге желание человека увидеть красоту удовлетворено эмоциональным стимулированием, которое он получает от цветка. Это приносит ему совершенную радость, и этим моментом и определяется изначальная красота цветка» 9.

Красота не существует объективно, а выявляется путем действия отдавания-и-принятия между субъектом, у которого есть желание обрести ценность, и объектом. Иначе говоря, красота открывается, когда субъект ощущает радость от стимула, исходящего от объекта, и осознает их связь эмоционально.

 

7.2.4. Элементы красоты

 

Красота — не нечто объективное, а нечто, что можно ощутить.

Какой-то элемент, присутствующий в объекте, создает для субъекта эмоциональный стимул, воспринимаемый субъектом как красота. Что же представляет собой этот элемент, эмоционально стимулирующий субъект, иначе говоря, что такое элемент красоты? Это сочетание цели, с которой объект был сотворен (цели творения), и гармонии физических элементов, входящих в объект. Когда физические элементы, например линии, формы, звуки, цвета, пространства и т.п., хорошо гармонизированы на основе цели творения, они создают эмоциональный стимул для субъекта, у которого создается ощущение красоты. Когда красота признается таковой субъектом, объект становится актуальным носителем красоты.

Гармония относится и к пространственным, и к временным аспектам. Пространственная гармония — к размещению в пространстве, а временная гармония — к ощущению, возникающему в течение времени. К художественным формам, для которых характерна пространственная гармония, относятся живопись, архитектура, скульптура, художественные ремесла и т.п. К художественным формам с временной гармонией относятся литература, музыка и др. Искусство можно подразделить на два вида — пространственный и временной. Драма, балет и подобные им виды искусства являются одновременно и пространственными, и временными, но в любом случае именно гармония является тем элементом, который порождает ощущение красоты.

В своей «Метафизике» Аристотель писал: «Основными формами красоты являются порядок, симметрия и определенность» 10. Х. Рид отмечает: «Произведение искусства имеет воображаемую точку отсчета (аналог центра тяжести), вокруг которой линии, поверхности и массы распределены таким образом, что они находятся в совершенном равновесии. Структурная цель всех этих вариантов — гармония, а гармония удовлетворяет наше ощущение красоты» 11. Оба приведенных взгляда совпадают в том, что элемент красоты заложен в гармонии.

Любовь, красота и исламское искусство

Отличительные черты исламского искусства

Для многих молчаливая теология исламского искусства может говорить более глубоко и ясно, чем самый обширный трактат, и его красота может быть более очевидной и убедительной, чем самый сильный аргумент. Коран был раскрыт не только как набор силлогизмов или прозаических рациональных доказательств, а как изложение непревзойденной языковой красоты, наполненное символами, историями, метафорами и поэтическими фразами.

Действительно, его формальная красота вдохновляла многих из самых ранних обращений в ислам. До появления первых книг фикха (исламского права) или калама (теологии) первые поколения мусульман разработали шедевры исламской архитектуры, такие как мечеть Кайруан в Тунисе и Купол Скалы в Иерусалиме; беспрецедентное искусство каллиграфии; и целую новую литературную традицию.

Но хотя исламское искусство является важным для исламской традиции, равно как и исламское право и богословие, оно — наряду с замечательной эстетикой, которую исламская цивилизация развивала на протяжении веков — к сожалению, в последнее время было недооценено. Хотя это значительная потеря для всего человечества, это особенно трагично для мусульман. Как говорится в хадисе: «Бог прекрасен, и Он любит красоту», поэтому безразличие к красоте равносильно безразличию к божественному.

В исламской традиции чувство красоты и совершенства — одновременно эстетическое, этическое, интеллектуальное и духовное — заключено в непереводимый термин Корана ихсан. В Коране исламская традиция в целом и наш повседневный опыт красоты всегда связаны с любовью и любовью к красоте.

«Бог прекрасен, и Он любит красоту», — говорится в хадисе, и Коран постоянно говорит: «Бог любит прекрасных/творящих добро (muĥsinīn)» (2: 195, 3: 134, 3: 148, 5:13, 5:93). Исламские мыслители такие как аль-Газали и Ибн Сина, даже определяли любовь как склонность или привязанность к тому, что приятно, идеально и / или красиво.

Таким образом, красота исламского искусства привлекает любовь, как человеческую, так и божественную. Молитесь ли вы или просто прогуливаетесь по прекрасным мечетям Стамбула или Исфахана, вы не можете не чувствовать любовь независимо от внешних обстоятельств.

Это нежное присутствие красоты и любви вызывает сакину — глубокий мир, порожденный осознанием присутствия Бога, — что является одной из наиболее характерных черт архитектуры всех традиционных мечетей. Гармония их геометрии делает священное присутствие Бога ощутимым, помогая привести наши души в равновесие.

Обращаясь к литературному искусству, одержимость исламской цивилизацией любовью можно найти в стихах любовной поэзии, разбросанных по исламским трактатам логики, права, геометрии, теологии и философии. До недавнего времени культура любви пронизывала почти все традиционные исламские литературные жанры и представления о реальности. Для ученых-философов, таких как Ибн Сина, любовь была буквально силой, которая перемещала все в космосе, от камней до ангелов.

Более того, любовь необходима для усиления веры и искренности. Как говорит хадис: «Никто из вас искренне не уверует, пока Аллах и Его Посланник не будут более любимы им, чем что-либо еще». Без этой бескорыстной любви наши благочестивые поступки и поклонение мотивируются претенциозным высокомерием или стремлением к наградам этого и того мира. В любом случае, это ограничивает нашу любовь и порабощает нас самими собой и желаниями:

«Видел ли ты того, кто обожествил свою прихоть? Всевышний ввел его в заблуждение» (45; 23)

«Но те, которые уверовали, любят Аллаха сильнее» (2; 165)

Чтобы отличить исламское искусство от других видов искусства, мы должны определить и разграничить его. Хотя западные искусствоведы не спешат признать единство исламского искусства в таких разных культурных регионах, как Западная Африка и Центральная Азия, такие ученые, как Сейед Хоссейн Наср и Титус Буркхардт, убедительно доказали необходимость универсального исламского подхода к искусству, которое проявляется в разных вариациях в разных локальных контекстах.

Эти ученые помогли отличить исламское искусство от мусульманского религиозного искусства и от искусства, созданного мусульманами. Форма и содержание традиционного исламского искусства происходят непосредственно из Коранического откровения и распространяют дух благословения Мухаммеда. Оно включает в себя методы римского, западноафриканского, византийского, сасанидского, среднеазиатского и китайские художественного мастерства, чтобы родить новое искусство, изображающее новое религиозное видение реальности.

Истинным источником исламского искусства является исламское откровение, а не его исторические прецеденты или влияния. Это исключительное происхождение объясняет его замечательное единство во времени и пространстве.

Его отличительными чертами являются следующие:

— исламское искусство проецирует единство, которое проявляется в симметрии, гармонии и ритме — отпечаток единства на множественности;

— его носители не имитируют внешние формы вещей, но представляют их внутренние, архетипические реальности, поэтому акцент делается на число (геометрия) и буквы (каллиграфия), которые являются основными строительными блоками пространства / времени и языка. В традиционной каллиграфии геометрические соотношения управляют даже формами и размерами букв, что придает искусству букв замечательную гармонию;

— исламское искусство также несет на себе отпечаток Корана с точки зрения его значений и структур. Как и многие священные тексты, многие из сур и стихов Корана имеют хиастическую, или кольцевую, структуру. То есть последний раздел отражает первый, предпоследний раздел — второй и т.д. до центра, который содержит основную тему или сообщение. Эта симметричная, полицентрическая структура перекрывающихся узоров четко отражена в геометрических узорах, которые украшают рукописи Корана; тесселяции, которые украшают мечети, медресе и дома, где читаются его стихи.

— исламское искусство основано на взаимосвязанных науках математики, геометрии, музыки и космологии. Все эти науки связывают множественность творения с единством Творца и включают качественные, символические аспекты множественности, а также ее количественные измерения.

В то время как многие пытались свести исламскую традицию к списку того, что нужно и чего нельзя делать в сфере поведения и веры, исламское искусство служит мощным напоминанием о более глубоких реалиях этой традиции, об искренности и цели. Прежде всего, высочайшее искусство возвращения человеческой души к ее фигуре, которая прекрасно отражает все божественные имена и качества, в том числе такие как джалал (величественный), так и джамал (прекрасный).

Ася Гагиева

Если вы нашли ошибку, выделите текст и нажмите Ctrl + Enter.

Истинная красота и истинное искусство в рассказе В.В.Вересаева «Состязание»

Выходные данные статьи: Дмитриевская Л.Н. Истинная красота и истинное искусство в рассказе В.В.Вересаева «Состязание» // IХ Пасхальные чтения. Материалы IХ научно-методической конференции «Гуманитарные науки и православная культура». – М., 2012, с.255–261. 

Размышление о том, что есть истинное искусство через обращение к образам художников и их картинам – явление в русской литературе традиционное, берущее начало в повести Н.В. Гоголя «Портрет». В ХIХ веке таким образом своё эстетическое кредо выразили И.А. Гончаров в романе «Обрыв» (1869) (Прим. 1), Н.С. Лесков в «Захудалом роде» (1874) (Прим. 2), Л.Н. Толстой в «Анне Карениной» (1873–1876) (Прим. 3). (Подробнее – в статье Л.Н. Дмитриевской «Мотив портрета в русской литературе как способ воплощения философского взгляда на искусство» [4].)
В 1919 году, в условиях нового, Советского, государства В.В. Вересаев почувствовал необходимость обратиться к вопросу об истинном искусстве и с помощью традиционных образов – художника и его картины – изнутри новой эпохи сказать своё слово, слово «народного просветителя» (с 1917 года он является председателем художественно-просветительской комиссии при Совете рабочих депутатов в Москве). Рассказ «Состязание» пишется в молодом Советском государстве, по-видимому, в Крыму, где в 1919 году Вересаев становится ещё и членом коллегии народного образования в Феодосии и заведует отделом литературы и искусства. Рассказ получился просветительский: в жанр легенды, в простую форму Вересаев облачает довольно сложные вопросы, делая их доступными для понимания детей – недаром по сей день это произведение входит в школьную программу.
К рассказу В.В. Вересаева «Состязание» сегодня часто обращаются в средней школе, чтобы поговорить о вопросах истинной красоты и о «нравственных уроках сказки», но это произведение было бы не лишним вспомнить и в старшей школе, чтобы на основе тех же философских вопросов показать 1) восприятие искусства разными эпохами (до и после 1917 года), 2) разницу между художественными методами символизма и реализма. Действительно, две картины, с разных точек зрения воплотивших идеалы красоты, являются прекрасной иллюстрацией двух враждующих художественных методов и упрощенной схемой так называемого «нового и старого» искусства в понимании Вересаева.
Символизм и «старое» искусство проявили себя в картине седобородого художника Дважды-Венчанного, который искал и нашёл в мире «высшую Красоту», воплощённую в «светозарной» деве «в венке из фиалок». Момент встречи художника с обладательницей высшей красоты – «С предгорного холма, залитая лучами солнца, спускалась стройная дева в венке из фиалок» – отсылает к первым строфам стихотворения И.В. Гёте:

Фиалка на лугу одна
Росла, невзрачна и скромна,
То был цветочек кроткий.
Пастушка по тропинке шла,
Стройна, легка, лицом бела,
Шажком, лужком
С веселой песней шла <…>

У Гёте цветок увял незамеченным красивой пастушкой, но счастливым от того, «что смерть испил / У ног, у ног, У милых ног ее» – как видим, здесь та же романтическая идея высшей, холодной и равнодушной красоты. В поэзии серебряного века, конечно, нужно вспомнить И. Северянина с его стихотворениями «Фиалка» (1911), «Фиолетовый транс» (1911) и др. В живописи серебряного века сиренево-фиолетовый мир творил М. Врубель.
Картина Дважды-Венчанного перенасыщена романтическими, символистскими чертами:
«Высоко над толпою стояла спускающаяся с высоты, озаренная восходящим солнцем дева в венке из фиалок. <…> Божественно-спокойная, стояла дева и смотрела на толпу большими глазами, ясными, как утреннее небо после грозы. <…> Она слепила взгляд, хотелось прикрыть глаза, как от солнца, только что вышедшего из моря. <…> Тело, какого еще не обнимала ни одна мужская рука, сквозило сквозь легкую ткань. Но не было вожделения. Было только молитвенное склонение и блаженная, нездешняя печаль. Темные горы были за девой, и темно стало кругом на площади».
Чтобы глубже понять символизм картины, надо иметь в виду, что действие рассказа происходит, судя по некоторым приметам, в Др.Греции (любовь греков к подобного рода состязаниям, венчание победителей, месяц винограда, герой из греческой мифологии – Единорог…). В.В. Вересаев после посещения в 1910 году Греции на всю жизнь сохранил любовь к этой стране и до конца своих дней занимался древнегреческой литературой.
В рассказе трижды упоминается венок из фиалок. «Фиалка, считалась у греков цветком печали и смерти, которым украшали как смертное ложе, так и могилы молодых, безвременно погибших девушек, но и та же фиалка у тех же греков служила и эмблемой ежегодно оживающей весной природы и девизом Афин, которые Пиндар воспевал как увенчанный фиалками город, а ваятели и живописцы изображали в виде женщины с венком из фиалок на голове» [5]. Итак, фиалковый венок – двойственный символ: с одной стороны, это знак печали и смерти, с другой – знак весны и самого красивого для греков города – Афины. Венок из фиалок венчает только высшую, неземную красоту. Недаром символисты рубежа ХIХ–ХХ вв. любимым цветком тоже провозгласили фиалку, а в своих поэтических творениях часто прибегали к фиолетовому цвету и его оттенкам. В.В. Сперантов в статье «”Фиалковый фиал”: фиолетовый цвет в русской лирике ХVIII – начала ХХ вв.» [6] подсчитал, что если за весь ХVIII век в литературе оттенки фиолетового упоминаются всего 2 раза (лиловый у Державина, фиалковый у Кантемира), до 50-го года ХIХ века этот цвет и его оттенки появляются в поэзии около 10 раз, во второй половине ХIХ века – ок.60 раз, то за 25 лет серебряного века (1900–1925) – около 300 раз (точнее 298). Цифры аргументируют лучше всяких слов популярность этого цвета в поэзии начала ХХ века (и конечно, подсчёты в прозе существенно увеличили бы данные показатели).
Требует некоторого комментария на картине словосочетание «божественно-спокойная». Неземное спокойствие, даже статуарность – следствие символистского культа покоя, отрешённости от реального мира. Наиболее последовательно этот идеал символистов воплощён в творчестве европейских художников: Э. Бёрн-Джонса, Пюви де Шаванна и М. Дени. Находившийся под сильным влиянием Пюви де Шаванна П. Гоген, комментируя это требование, писал: «Пусть на всём, что вы пишите, лежит печать спокойствия и уравновешенности. Избегайте динамических поз. Каждая фигура должна быть статической» [3; 81]. А Г. Моро назвал это требование принципом инертной красоты [1] и сам последовательно проводил его в своём творчестве. В русском символизме, переосмыслившем многие открытия западной литературы, живописи и даже музыки, наметилась тенденция соединения импрессионистического, с его стремлением запечатлеть «ускользающее мгновение», и символистского, в котором проповедуется абсолют ахронного, вневременного, «статуарность» образа, выводимого из быта в бытие.
Не станем подробно останавливаться на всех чертах поэтики символизма, которые в данной картине заявлены (они подчёркнуты нами в тексте), но надо сказать о самом художнике, чьё имя по древнегреческой традиции вытеснено титулом – Дважды-Венчанный. В языческих мифологиях число «два» указывает на единство и противоречие света и тьмы, добра и зла. Это объясняет действие картины на зрителей: от «светозарной», высшей красоты, воплощённой на картине, «темно стало кругом на площади», недоброе смятение проникло в души людей. Возвышенная, но не одухотворённая человеческой любовью красота, возносится над людьми, делая их серой толпой, напоминая об их убогом существовании. Вместо радости, которую должна была нести людям картина, «всеобщий вздох священной, великой тоски пронесся над толпою».
Вторая картина даёт противоположный взгляд на красоту – красоту земную, ту, что рядом с каждым, освящённую любовью человека:
«На скамье, охватив колено руками, подавшись лицом вперед, сидела и смотрела на толпу. – Зорька! <…> За нею – полуоблупившаяся стена хижины и косяк двери, над головою – виноградные листья, красные по краям, – меж них – тяжелые сизые гроздья, а вокруг нее – горячая, напоенная солнцем тень. И все. И была она на картине такая же большая, локтей в двадцать, как и божественная дева на соседней картине».
Деталь, противостоящая фиалке на первой картине, – виноград: он очень скромно цветёт, но даёт великолепные плоды. Имеет значение, что символом неземной красоты послужил цветок, из которого не развивается плод, а говорящим знаком на второй картине стали тяжёлые гроздья винограда – плоды, свидетельствующие о земной, плодотворящей красоте.
Повседневность на картине сначала вводит толпу в недоумение. Но далее у Вересаева люди перестают быть толпой: каждый человек погружается в свои воспоминания, в свою индивидуальную жизнь, находя в ней красоту. Недаром молодой художник носит имя Единорог – уже в символике имени этого мифического животного заложено единение и гармония мира, в отличие от двойки, которая несёт раздор. Картина Единорога восстанавливает гармонию в душах людей – и именно такой красоте они отдают лавровый венок, называя художника Трижды-Венчанным (число три священное в разных религиях: в нём заключена тайна мироздания и гармония мира):
«Люди молчали и смотрели. Они забыли, что это – та самая Зорька, которая носит в корзине тускло поблескивающую рыбу и серебряные пучки чесноку, не замечали, что лицо ее несколько широко, а глаза поставлены немного косо. Казалось, будь она безобразна, как дочь кочевника, с приплюснутым носом и глазами как щелки, – само безобразие, освещенное изнутри этим чудесным светом, претворилось бы в красоту небывалую. Как будто солнце взошло высоко над площадью. Радостный, греющий свет лился от картины и озарял все кругом».
Задача состязания – «чтоб каждый проходящий издалека мог видеть картину и неустанно славить творца за данную им миру радость» – выполнена. Картину Единорога можно назвать ответом реализма символизму: вместо возвышенной красоты, которую надо долго искать и которая не приносит людям счастья, предлагается обычная, человеческая красота, которой каждый, кто любил, уже обладает – надо уметь только видеть и ценить. Искусство, несущее подобные идеалы, служит людям, делает их счастливыми.
Спор реализма с символизмом не ограничивает задачу рассказа, который был написан в 1919 году, когда подобные дискуссии потеряли свою явную актуальность. В советское время о разногласиях двух художественных методов уже не говорили: суть рассказа видели в том, что наивысшая красота заключена в простом народе, настоящее искусство обращено к народу и стоит вровень с ним, а не над ним, а так же в том, что главным судьёй для художника является сам народ.
Если вернуться к предшественникам В.В. Вересаева по данной теме, упомянутым в начале статьи, то можно заметить, что автор солидаризуется с И.А. Гончаровым, который ещё в 1869 утвердил, что настало время для земной красоты в искусстве, что искусство как религиозное служение высшим истинам – романтический идеал, уходящий в прошлое. Слова Райского о своём учителе Кириллове в романе «Обрыв» вполне могут послужить выводом и для рассказа Вересаева, если отнести их в адрес Дважды-Венчанного, учителя Единорога: «Это один из последних могикан: истинный, цельный, но ненужный более художник. Искусство сходит с этих высоких ступеней в людскую толпу, то есть в жизнь. Так и надо!» [2; 142].

Примечания:
1. Глава ХVII 2-ой части романа целиком посвящена творческим мукам Райского в работе над портретом кузины Софьи – Гончаров иронически сопоставляет разное понимание искусства героев-художников: Райского и Кириллова.
2. Полное название романа – «Захудалый род. Семейная хроника князей Протозановых (Из записок княжны В.Д.П.)». В романе через образ живописца Кипренского и заказной портрет его работы Лесков делает выводы об истинном таланте и о задачах настоящего искусства, даже если это искусство по заказу.
3. Толстой через сравнение двух портретов Анны работы художника-дилетанта Вронского и настоящего художника, живущего в Италии, Михайлова, – высказывает своё понимание искусства, солидаризуясь с Михайловым и наделяя его своими автобиографическими чертами (хотя есть мнение, что в Михайлове воплотились черты Кипренского).

Литература:
1. Ironside, R. Gustave Moreau and Burne-Jones // Apollo. 1975, March. P.175–176.
2. Гончаров, И.А. Обрыв. – М.: Художественная литература, 1980.
3. Даниельсон, Б. Гоген в Полинезии. М., 1969.
4. Дмитриевская, Л.Н. Мотив портрета в русской литературе как способ воплощения философского взгляда на искусство // European Social Science Journal / Европейский журнал социальных наук. – Рига, Москва, № 8, 2011, с.28–36.
5. Сентенция. Историко-философский альманах // http://www.mnemosyne.ru/flowers/flowers1.html
6. Сперантов, В.В. «Фиалковый фиал»: фиолетовый цвет в русской лирике ХVIII – начала ХХ вв. // Филологическая наука и школа: диалог и сотрудничество. – М., 2012.

Красота и искусство у В. Соловьева и С. Булгакова. Спасет ли красота мир?[436]

Красота и искусство у В. Соловьева и С. Булгакова. Спасет ли красота мир?[436]

Она (София) прекраснее солнца и превосходнее сонма звезд; в сравнении со светом она выше.

(Книга Премудрости 7:29)

На одной из своих многочисленных лекций Соловьев упомянул о знаменитой иконе Софии Божьей Премудрости в кафедральном соборе Новгорода, воскликнув: «Кто же это восседает с царственным достоинством на престоле, если не Святая Премудрость, истинный и чистый идеал самого человечества, высшая и всецело соединенная с Богом, воссоединяющая в себе все сущее во временном мире». В другом месте он заметил: «…всякая сознательная действительность человеческая, определяемая идеею всемирной сизигии и имеющая целью воплотить всеединый идеал в той или другой сфере, тем самым действительно производит или освобождает реальные духовно-телесные токи, которые постепенно овладевают материальною средою, одухотворяют ее и воплощают в ней те или другие образы всеединства…»[437]

«Я никогда не видел глаз прекраснее и задумчивее, чем у него. Его (Соловьева) лицо выражало победу духовного над животным» (воспоминание М. Ковалевского, цитируемое в предисловии к книге Л. и Т. Сытенко Владимир Соловьев в преемственности философской мысли[438]).

Философствовать для христианина значит принадлежать к двум крайностям – к пророкам и философам, оказаться посередине между иудеем и эллином, разрываться между двумя противоположностями: трезвой и рациональной речью философов и исступленными восклицаниями и видениями пророков. Теософское мышление Соловьева также было воспламенено верой и направлялось чаянием невозможного, вечно грядущего невозможного. Действительно, возможность невозможного было предметом философского поиска Владимира Соловьева: как он утверждал, человек никоим образом не является сам по себе целью, но призван творчески воссоединить Тварь и Творца. Соловьев твердо был убежден, что творение не завершено: особенно в пятой книге Истории и будущности теократии (1885–1887)[439] он однозначно писал о том, что тварь ожидает сознательного человеческого соединения ее с Богом, которое он называет «всеединством»[440]. «Всеединство», объемлюще «объективную истину», «объективное благо» и «объективную красоту», стало теософской программой Владимира Соловьева и в то же время – пророчеством, вслед за Федором Достоевским гласящим, что «красота спасет мир»[441].

В своей незаконченной Теоретической философии (1897–1899)[442]

Соловьев доказывает, что человеческое «мышление» преследует раскрытие «объективной истины», «деятельная воля» желает достичь «объективное благо», а «чувство» стремится к «объективной красоте»[443]. Уже в докторской диссертации Критика отвлеченных начал (1877–1880) он наметил образ «всеединства», объединяющего «благо», «истину» и «красоту» как объективные начала. Ни «отвлеченные», ни «отрицательные» формы познания не могут постичь эти начала, поскольку они суть элементы самого течения жизни, обладают «жизненным характером»[444]. Истина и красота некоторым образом присутствуют в жизни каждого человека. Однако, по Соловьеву, красота – это не качество, не некое свойство сущего, она не возникает случайно, она субстанциальна. Он утверждает, что «красота» и «благо» – как сиамские близнецы, и предрекает, что красота преобразит «вещественное бытие» в «нравственный порядок»![445]

Если же нравственное устроение жизни может быть достигнуто благодаря красоте, то она должна быть деятельно достижима всеми и всегда, иначе «благо» и «красота» сведутся к какому-то элитарному признаку. Чтобы глубже понять это убеждение Соловьева, я кратко рассмотрю, что он понимал под прекрасным, и параллельно представлю его теорию красоты. Далее в данной статье я попытаюсь понять, как следует понимать спасение посредством красоты.

Солнце первого дня миротворения представляет «всеединство». Оно льет лучи света на все сущее[446]. Когда природа освещается солнечным светом, в ней может возникнуть красота. Так, например, алмаз как камень сам по себе не прекрасен, и только когда солнечный свет преломляется в нем, тогда возникает красота. Простой камень становится драгоценным, прекрасным[447]. Иначе ту же мысль можно выразить в форме аксиомы: просветление природы солнцем, космическим выразителем «всеединства», указывает на соединение совершенно независимых друг от друга частей, что Соловьев называет сизигией (парностью). В принципе, красота – это своеобразная сизигия, сочетание независимых друг от друга явлений, в то же время указывающее на высшее их единство[448].

Солнце – первичный источник красоты: Соловьев здесь использует символику Якоба Беме (изначально – Платона), связывающего Единое, источник любви, со светом. Что солнце – для космоса, то человеческое сознание – для мира вообще. Человек – самое «прекрасное» из всех созданий именно потому, что он – самое сознательное существо. В нем проявляется «солидарность духовных и материальных, идеальных и реальных, субъективных и объективных факторов и элементов вселенной»[449]. Человеческий разум, утверждает Соловьев, основывается на идеях, а те, в свою очередь, суть вершина мышления и чувства. Отношение между животным и человеческим сознанием аналогично отношению красоты в природе или жизни и красоты художественной[450]. Искусство пересоздает действительность, являя в ней «Божественное начало»[451], свидетельствуя о поиске человеком свободы, а именно свободы от цепей природной причинности[452].

К сожалению, Соловьев не создал теории искусства или красоты. Однако в его трех коротких эссе – Смысл любви (1892–1894), Красота в природе (1889) и Общий смысл искусства (1890) – содержатся важные элементы теории красоты. Наиболее существенным мне представляется то, что он не разграничивает жестко жизнь и искусство, но говорит об искусстве, словно оно тождественно жизни. Красота как в жизни, так и в искусстве основана на ясных идеях, которые духовно преображают природу, творчески созидают естественную жизнь и придают всему подлинный смысл. Таким образом, красота «служит бытию», ведь поскольку красота существует, она снова и снова воплощает идеи, воссоединяет идеальное и реальное, объективное и относительное.

В последней части Смысла любви говорится, что нам следует стремиться сообщить жизни полноту в «сизигическом единстве» и изменить наше отношение к природе[453], что, конечно, соответствует экуменическим, экологическим и универсалистским требованиям современности. Изменение отношения предполагает конкретную деятельность. Что же именно подразумевается под этим призывом? Что общего у красоты и этого изменения отношения, и в чем оно заключается? На этот ключевой вопрос сам Соловьев не дал однозначного ответа. Чтобы ответить на него, необходимо творчески истолковать его теософию.

Обсуждая материалистическое мировоззрение и подвергнув марксистскую форму материализма основательной критике[454], молодой Соловьев в работе Еврейство и христианский вопрос (1884) ввел определение «религиозный материализм». Он выделил три формы «материализма». «Практический материализм» означает попросту приверженность эгоизму, гедонизму, низменной чувственности. Практический материализм теоретически разрабатывается в «научном материализме», как называет его Маркс. Третий тип – «религиозный материализм» – описывает еврейское мышление и национальный дух. Евреи не отделяют «духовное» от его материального воплощения: у «материи» нет своего особого бытия, она – ни Божество, ни дьявол, но недостойная обитель, в которой все же живет дух Божий. Верующий иудей понимал, что природа должна быть в полном распоряжении Бога[455]. Именно потому, что евреи глубоко верили в непрерывное общение между Богом, природой и человеком посредством одухотворения природы, они и были избранным народом, которому первому явился Христос. Однако, утверждает Соловьев, Христос потребовал от них двойного подвига, а именно, отказаться от национального эгоизма и от национального благополучия. Если бы они боролись с Римской Империей как мученики, они бы победили и соединились бы с христианством в общем торжестве. Вопреки этому евреи отвергли свой долг, а перед христианами встала та же задача – устроение Вселенской церкви[456], то есть созидание праведного общества, живущего в красоте, непрестанно одухотворяющей природу и общество путем просветления материи лучезарной ясностью идей. Изначально между духовным и материальным бытием нет дихотомии, но, напротив, дух и материя внутренне связаны друг с другом[457]. Вот почему создание красоты возможно всегда, везде и для всех. Нам нужно быть, как евреи, как алмаз, который в глубине тьмы являет свет. Человеческий разум должен ярко сиять в природе и из природы, воссоздавая красоту в ней. Именно так мы вновь предадим красоту природы в руки Божьи.

Любопытно, что и Творец предстает у Соловьева как сизигическая сила. В его концепции «всеединства» определение свойств бытия предполагает дуализм в самом Боге: природа присутствует в Нем, есть Его «образ» и «двойник»[458]. Природа и нетварна, как и Он сам, и в то же время тварна. Природа содержит в себе живое божественное бытие – тождественное Богу и отличное от него, поскольку природа – это также часть творения. Эта парадоксальная ситуация природы весьма загадочна. Сам Соловьев предложил разгадку лишь в скрытой форме. Согласно его эсхатологии, творение природы не завершено в Семь Дней, но продолжает приносить плод софийной синергии с Творцом. Именно поэтому человек, духовно животворя природу, должен изменить свое отношение к ней. Одухотворение природы не зависит от деятельности церкви и даже не подлежит какому-то конкретному церковному вероопреде-лению. Соловьев не приписывал церкви какой-либо особой роли в решении проблемы пробуждения красоты в природе, или, точнее, в побуждении человека к изменению отношения к природе ради приближения спасения. С другой стороны, церковное единство, грядущая Вселенская церковь как явление «всеединства», конечно, соответствует красоте. Здесь, несомненно, кроется суть его теософии, глубочайший смысл его пророчества.

Со-творение с Творцом, задача и способность человека пересоздавать красоту, изменив свое отношение к природе, конечно, принадлежит к сфере теургии. По этому вопросу Сергей Николаевич Булгаков вступил в дискуссию с Соловьевым и занял отличную от него позицию.

Начав, как он сам писал, с некоторого «мрачного революционного нигилизма»[459], Булгаков быстро стал признанным специалистом по марксистскому учению о прибавочной стоимости. Однако марксистский период его творчества длился очень коротко. Начиная с 1901 г. под влиянием Достоевского и Соловьева он обратился от изучения политических наук к богословию. В 1926 г. он стал деканом Свято-Сергиевского института в Париже. Он умер в Париже в 1948 г. В этой статье я не касаюсь трудов Булгакова до его изгнания из России, и даже до 1919 г. В этой статье я сосредоточусь на его критике взглядов Соловьева на теургическую магию красоты. Обсуждая соловьевское положение, что «красота спасет мир», Булгаков однозначно отверг заключающееся в нем представление о теургии, настаивая на том, что красота в природе и искусстве вовсе не «спасает мир». Конечно, красота приносит человеку удовольствие, иногда утешает его, но все же это утешение мало действенно и ничего существенно не меняет[460].

Булгаков составлял статьи, собранные в сборник Свет невечерний в 1916 году незадолго до своего рукоположения, в которых также затрагивается проблематика искусства и красоты; к тому времени он уже отбросил все нехристианские взгляды по всем вопросам. Красота – особая форма безусловной истины – необходимо должна склониться перед крестом и взять его на себя. Творчество идет «кремнистым путем»; в этом контексте Булгаков вспоминает о Симоне Киринеянине, которому возлагается на плечи крест помимо его воли. Освободиться от креста, то есть от трагедии, можно лишь ценой духовного паралича. Тогда место красоты[461], утратившей свой подлинный смысл, занимает притворная «красивость»[462]. Не существует красоты, созданной исключительно человеческими силами, и простая «красивость» не может удовлетворить притязаний художника на созидание совершенно новой действительности.

Создание «абсолютной действительности», форма которой есть красота, – это задача теургии. Булгаков поправляет Соловьева, говоря, что только нисхождение Бога в сей мир – истинная теургия, подлинно дает возможность для творения. Только действие Бога в этом мире означает теургию в собственном смысле слова. Конечно, человек со своей стороны также восходит к Богу, и это также творческий акт, однако он недостаточен. В сущности, теургия зависит от воли Божьей, и человек не может повлиять на нее своим вдохновением, вызвать ее своей религиозностью и т. п. Однако встреча божественного «теургического нисхождения» и, по выражению Булгакова, человеческого «софийного восхождения» создает возможность для совместного со-творения, для христианского чудотворения. Это сочетание восходящей и нисходящей воль Булгаков назвал «софиургией»[463], вводя, таким образом, понятие София. Итак, наконец, мы подошли к трудному вопросу: что или кто есть Божья Премудрость?

Большинство исследователей, богословов и философов, занимающихся творчеством Булгакова, согласны с тем, что у него следует различать тварную и небесную Софию (первая несет в себе образ последней), а также раннюю (более философскую) и позднюю (более богословскую) софиологии. В любом случае, обе концепции не до конца совместимы друг с другом[464]. Однако, как мне представляется, разрешение противоречий очевидно: Булгаков приписывает софийность (Божью Премудрость) всем Трем Лицам Пресвятой Троицы. Когда Христос, Богочеловек, соединенный с Софией, пришел в мир, небесная София стала «жизненным началом» для мира, дав ему возможность ипостазироваться. Ипостазирование означает возможность обрести ипостасность, т. е. воплотить Божественную сущность на земле. Булгаков рассматривает различные формы софийности, начиная от Бога и заканчивая ее высшим проявлением на земле, т. е. церковью[465]. В противоположность Соловьеву, Булгаков считал, что Бог поручил теургическую власть исключительно церкви. Каждый верующий также может причаститься Божественной Премудрости, поскольку таинство евхаристии предвещает ключ к постижению премудрости, теургии. Соответственно, обычный человек обладает теургической силой, если он принадлежит к церковной общине и поступает по-христиански[466]. Можно сделать вывод, что евхаристия хранит «софийное» знание, необходимое для преображения мира в красоту.

Человек при посредничестве церкви лишь «принимает» теургию, а вовсе не «творит» ее. При условии «духовного трезвения», «молитвенного горения» и «собранности всех сил духовных» человек может принять участие в теургической магии. При этом жертвенное самоотдание Богу – необходимое для этого условие[467].

Речь идет, таким образом, о «духовном искусстве»[468] и «духовной красоте»[469]. «Духовная красота» – не от мира сего, она связана с евхаристией[470], колыбелью жизни.

Мы приближаемся к завершению: «православие имеет основной идеал не столько этический, – утверждает Булгаков, – сколько религиозно-эстетический: видение “умной красоты”, которое требует для приближения к себе особого “умного художества”, творческого вдохновения»[471]. Итак, это «умное художество» не творит красоту из ничего, но черпает ее от Иисуса, преодолевшего хаос, безобразность и зло[472]. Художники иногда берут на себя роль пророков, и тогда их служение включается, как пишет Булгаков, в «ветхий завет Красоты», возвещающий грядущего «Утешителя». Однако его пришествие будет катастрофичным: прежде «тьма» должна сгуститься и возгореться «тоска по красоте»[473].

В заключении следует сказать, что красота у Булгакова и Соловьева – это выражение духовного единения тварного и нетварного, мира и Неба, субъекта и объекта, это восстановление красоты как эсхатологического понятия. Как Соловьев, так и Булгаков ожидали одухотворения природы и всего сущего или сотворенного. Это – необходимое условие грядущего царства красоты. Однако Булгаков сосредоточился на задаче церкви по воплощению Софии, явлении на земле красоты Божественной Премудрости.

Перевод с английского Кирилла Войцеля

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Что такое красота в искусстве?

Красота в глазах смотрящего . Популярная цитата из 3 ^-го -го века, верная всему, что вы видите.

Литературный гений, Шекспир прекрасно выразил это в своей пьесе Любит потерянные труды из 1588 —

Господи Бойе, моя красавица, хоть и скупая,
Не нуждается в красочности вашей похвалы:
Красота покупается на основании суждения ока,
Не произносится путем продажи языками руководителей

Когда дело доходит до искусства, некоторые могут сказать, что не все искусство прекрасно, что на самом деле оно не должно быть красивым, всегда.Как и во многих аспектах жизни, таких как мир, вера, любовь и счастье, взгляды одного человека сильно отличаются от взглядов другого. Так что это личное мнение. Или нет?

Что такое мир? Приятный тихий день, проведенный с семьей, или день без взрывов бомб? Что такое вера? Верят ли вера во что-то настолько глубоко, что все остальное не имеет значения, или в то, что сегодня у вас будет чудесный день?

Вариантов великое множество, и множество интерпретаций. И это, пожалуй, то, к чему все сводится — интерпретация.

С субъективной точки зрения красота — это то, что вы о ней думаете, что вы предпочитаете, что взывает к вашему сердцу, душе и разуму.

Nach Der Schule Фердинанда Георга Вальдмюллера — изображает различные эмоции от игривости до неудовольствия, от агрессии до нежности и предлагает зрителям множество возможностей поразмышлять над

Объективно, самые суровые взгляды и не обязательно самые правдивые, красота означает совершенство, абсолютная точность и сущность чистоты.Объективные взгляды часто являются тем, что общество так решило.

Дискуссия может продолжаться, пока коровы не вернутся домой. Но, может быть, мы можем заглянуть в историю, чтобы решить, что такое красота и действительно ли искусство красиво.

Известные определения — Что такое красота?

Лев Толстой , великий русский писатель, придумал эту фразу, которая прекрасно резюмирует искусство —

«Деятельность искусства основана на способности людей заражать других своими эмоциями и заражаться эмоции других.Сильные эмоции, слабые эмоции, важные эмоции или не относящиеся к делу эмоции, хорошие эмоции или плохие эмоции — если они загрязняют читателя, зрителя или слушателя — они достигают функции искусства ».

Итак, если принять эти слова близко к сердцу, может показаться, что искусство должно вызывать чувство внутри нас. Плохое ли это чувство или хорошее, оно должно вызвать изменение бытия.

Что такое красота в искусстве?

Искусство может оказывать такое сильное влияние, что мы можем сами вдохновиться на создание произведения искусства.Искусство как терапия может вызвать у некоторых чувство благополучия и не только расслабить их, но и позволить им ясно думать о проблемных вопросах. Некоторое искусство может иметь противоположный эффект. Произведение искусства может просто вызвать у нас чувство гнева, чистой ярости, и мы можем просто иначе реагировать на людей после того, как нас подвергли воздействию этой графики.

Но разве не в этом красота искусства. Если что-то может вызвать в нас такие сильные эмоции, заставить нас вести себя определенным образом и, возможно, говорить то, что мы обычно не сказали бы, то это, несомненно, делает искусство прекрасным выражением наших внутренних эмоций

Винкельманн , немец Историк искусства утверждал, что красота сводится к трем ключевым факторам.

• Красота формы
• Красота идеи
• Красота выражения, которая, по его словам, возможна только при наличии первых двух факторов.

Итак, красота должна быть высшей формой выражения и, в свою очередь, высшей целью искусства.

Джунгли, акварель Майи

Другой провидец, Виктор Шербулье , видел в искусстве деятельность, которая

• удовлетворяет нашу врожденную любовь к изображениям
• вносит идеи в эти изображения
• И доставляет удовольствие одновременно нашим чувствам, сердцу и разум. Красота — это просто иллюзия, нет ничего, что можно назвать абсолютной красотой, но мы считаем прекрасным то, что мы считаем характерным и гармоничным.

Согласно его интерпретации искусства, красота — это просто иллюзия.Красоты, наверное, не существует, и абсолютной красоты в этом мире нет.

Красота — это то, что мы считаем характерным и гармоничным.

Искусство прекрасно

Чем бы вы ни считали искусство, а многие произведения искусства вызывают у вас разные реакции, ясно, что объяснение является сложным и не окончательным.

Каждое произведение искусства, будь то картина, ваза или статуя, будет иметь разные цвета, линии и текстуры, которые понравятся вашей душе и сердцу.

Какие чувства вызывают в вас эти произведения искусства, в свою очередь, поможет вам решить, красиво это искусство или нет.

Похожие чтения

Что такое искусство? | Безграничная история искусства

Что такое искусство?

Взаимодействие между элементами и принципами искусства помогает художникам организовать чувственно приятные произведения искусства, а также дает зрителям основу для анализа и обсуждения эстетических идей.

Цели обучения

Оцените рамки, которые мы можем использовать для анализа и обсуждения произведений искусства

Основные выводы

Ключевые моменты

• Взаимодействие между принципами и элементами искусства обеспечивает язык для обсуждения и анализа произведений искусства.
• Принципы искусства включают: движение, единство, гармонию, разнообразие, баланс, контраст , пропорции и узор .
• К элементам искусства относятся: текстура , форма , пространство , форма, цвет, значение и строка .
• Как лучше определить термин «искусство» — предмет постоянных споров.
• С тех пор, как концептуальное искусство и теория постмодерна приобрели известность, было доказано, что все можно назвать искусством.

Ключевые термины

• Формализм : Изучение искусства путем анализа и сравнения формы и стиля — способа создания предметов и их чисто визуальных аспектов.

Что такое искусство?

Искусство — это очень разнообразная деятельность человека, связанная с созданием визуальных, слуховых или исполняемых артефактов — произведений искусства, — которые выражают творческие или технические навыки автора и призваны цениться за их красоту или эмоциональную силу.

Самыми древними задокументированными видами искусства являются изобразительное искусство, которое включает изображения или объекты в таких областях, как живопись, скульптура, гравюра, фотография и другие визуальные средства массовой информации.Архитектура часто включается как одно из изобразительных искусств; однако, как и в декоративном искусстве, оно включает создание предметов, для которых важны практические аспекты использования, чего обычно нет в другом изобразительном искусстве, таком как живопись.

Искусство можно охарактеризовать с точки зрения мимесиса (его представления реальности), выражения, передачи эмоций или других качеств. Хотя определение того, что составляет искусство, оспаривается и со временем изменилось, общие описания сосредоточены на идее воображения или технических навыков, проистекающих из человеческой деятельности и творчества.Когда дело доходит до визуальной идентификации произведения искусства, не существует единого набора ценностей или эстетических черт. Картина в стиле барокко не обязательно будет иметь много общего с произведением современного искусства, но они оба считаются искусством.

Несмотря на кажущуюся неопределимой природу искусства, всегда существовали определенные формальные принципы его эстетического осмысления и анализа. Формализм — это концепция в теории искусства, в которой художественная ценность произведения искусства определяется исключительно его формой или тем, как оно создано.Формализм оценивает произведения на чисто визуальном уровне, рассматривая средние и композиционные элементы, в отличие от любых ссылок на реализм, контекст или содержание.

Искусство часто рассматривается через взаимодействие принципов и элементов искусства. Принципы искусства включают движение, единство, гармонию, разнообразие, баланс, контраст, пропорцию и узор . Элементы включают текстуру , форму, пространство, форму, цвет, значение и строку .Различные взаимодействия между элементами и принципами искусства помогают художникам организовать чувственно приятные произведения искусства, а также дают зрителям основу для анализа и обсуждения эстетических идей.

Ecce Homo , Караваджо, 1605 : это образец живописи в стиле барокко.

Bjӧrk, Mutual Core, 2011 : Это пример современного исполнения.

Чем занимается искусство?

Основная цель, присущая большинству художественных дисциплин, — это стремление обратиться к человеческим эмоциям и соединиться с ними.

Цели обучения

Изучить коммуникативные, утилитарные, эстетические, терапевтические и интеллектуальные цели искусства

Основные выводы

Ключевые моменты

• Декоративное искусство придает эстетическую и дизайнерскую ценность предметам, которые мы используем каждый день, таким как стакан или стул.
• Арт-терапия — это относительно молодой вид терапии, который фокусируется на терапевтических преимуществах создания искусства с использованием различных методов и теорий.
• С момента появления концептуального искусства и теории постмодерна было доказано, что все, что угодно, можно назвать искусством.
• Можно сказать, что изобразительное искусство представляет собой исследование условий жизни человека и попытку более глубокого понимания жизни.

Ключевые термины

• состояние человека : характеристики, ключевые события и ситуации, составляющие основу человеческого существования, такие как рождение, рост, эмоциональность, стремление, конфликт и смертность.
• изобразительное искусство : Изобразительное искусство, созданное в основном из-за его эстетической ценности.
• эстетический : Имеет отношение к художественному воздействию или внешнему виду.

Основная цель, общая для большинства форм искусства, — это стремление обратиться к человеческим эмоциям и соединиться с ними. Однако этот термин невероятно широк и разбит на многочисленные подкатегории, которые приводят к утилитарным, декоративным, терапевтическим, коммуникативным и интеллектуальным целям. В самом широком смысле искусство можно рассматривать как исследование условий жизни человека или продукт человеческого опыта.

Декоративное искусство придает эстетическую и дизайнерскую ценность повседневным предметам, таким как стакан или стул, превращая их из простого утилитарного объекта во что-то эстетически красивое.Существуют целые школы мысли, основанные на концепциях теории дизайна, предназначенных для физического мира.

Стул Баухаус от Марселя Бройера : Декоративное искусство добавляет эстетические и дизайнерские ценности повседневным предметам.

Искусство может действовать и терапевтически, идея, которая исследуется в арт-терапии. Хотя определения и практики различаются, арт-терапию обычно понимают как форму терапии, которая использует художественные медиа в качестве основного способа коммуникации. Это относительно молодая дисциплина, впервые введенная примерно в середине 20 века.

Исторически изобразительное искусство предназначалось для обращения к человеческому интеллекту, хотя в настоящее время нет истинных границ. Как правило, направления изобразительного искусства на протяжении веков реагировали друг на друга как интеллектуально, так и эстетически. С появлением концептуального искусства и теории постмодерна практически все можно назвать искусством. В общем, изобразительное искусство представляет собой исследование условий жизни человека и попытку более глубокого понимания жизни.

Что означает искусство?

Смысл искусства определяется намерениями художника, а также чувствами и идеями, которые оно порождает у зрителя.

Цели обучения

Оцените перспективы, скрывающиеся за смыслом искусства

Основные выводы

Ключевые моменты

• Значение искусства часто разделяют члены данного общества и зависят от культурного контекста.
• Философ Ричард Воллхейм описал природу искусства как «одну из самых неуловимых традиционных проблем человеческой культуры».
• Некоторые цели искусства могут заключаться в выражении или передаче эмоций и идей, в исследовании и оценке формальных элементов ради самих себя или в том, чтобы служить репрезентацией.
• Искусство в самом простом виде — это форма коммуникации и означает то, что художник задумал означать.

Ключевые термины

• мимесис : представление аспектов реального мира, особенно человеческих действий, в литературе и искусстве.

Значение искусства часто имеет культурную специфику, разделяется среди членов данного общества и зависит от культурного контекста. Целью произведений искусства может быть передача политических, духовных или философских идей, создание чувства прекрасного (см. Эстетика), исследование природы восприятия, получение удовольствия или вызов сильных эмоций.Его цель также может казаться несуществующей.

Философ Ричард Воллхейм описал природу искусства как «одну из самых неуловимых традиционных проблем человеческой культуры». Он был определен как средство выражения или передачи эмоций и идей, средство исследования и оценки формальных элементов ради самих себя, а также как мимесис или репрезентация. Совсем недавно мыслители, находящиеся под влиянием Мартина Хайдеггера, интерпретировали искусство как средство, с помощью которого сообщество разрабатывает для себя среду для самовыражения и интерпретации.

Хелен Франкенталер, 1956 : Фотография американской художницы Хелен Франкенталер в ее мастерской в ​​1956 году.

Искусство в самом широком смысле — это форма общения. Это означает то, что художник намеревается означать, и это значение формируется материалами, методами и формами, которые он использует, а также идеями и чувствами, которые он вызывает у зрителей. Искусство — это акт выражения чувств, мыслей и наблюдений.

Что делает искусство красивым?

Красота с точки зрения искусства — это взаимодействие между линиями, цветом, текстурой, звуком, формой, движением и размером, приятное для органов чувств.

Цели обучения

Определите понятия «эстетика» и «красота» в их отношении к искусству

Основные выводы

Ключевые моменты

• Красоту в искусстве трудно описать словами из-за кажущегося отсутствия точного языка.
• Эстетическое суждение не может быть эмпирическим суждением, оно должно обрабатываться на более интуитивном уровне.
• Эстетика — это отрасль философии, которая имеет дело с природой и оценкой искусства, красоты и вкуса.Эстетика занимает центральное место в любом исследовании искусства.
• Для Иммануила Канта эстетическое переживание красоты — это суждение о субъективной, но общепринятой человеческой истине.
• Для Артура Шопенгауэра эстетическое созерцание красоты — это самое свободное, самое чистое и правдивое, каким может быть интеллект, и поэтому оно прекрасно.
• Искусство часто предназначено для обращения к человеческим эмоциям и установления связи с ними.

Ключевые термины

• эстетика : Раздел философии, посвященный природе искусства, вкусу, а также созданию и признанию красоты.
• интуитивный : спонтанный, не требующий осознанного мышления; легко понять или уловить инстинктом.

То, что делает искусство красивым, — сложная концепция, поскольку красота субъективна и может меняться в зависимости от контекста. Тем не менее, существует основной человеческий инстинкт или внутренняя оценка гармонии, баланса и ритма, которые можно определить как красоту. С точки зрения искусства, красота обычно означает взаимодействие между линиями, цветом, текстурой, звуком, формой, движением и размером, приятное для чувств.

Эстетическое искусство

Эстетика — это отрасль философии, которая имеет дело с природой и оценкой искусства, красоты и вкуса. Эстетика занимает центральное место в любом исследовании искусства. Слово «эстетический» происходит от греческого «aisthetikos», что означает «эстетичный, чувствительный или разумный». На практике эстетическое суждение относится к сенсорному созерцанию или оценке объекта (не обязательно произведения искусства), в то время как художественное суждение относится к признанию, оценке или критике произведения искусства.

Многие философы пытались разобраться в понятиях красоты и искусства. Для Иммануила Канта эстетическое переживание красоты — это суждение о субъективной, но общепринятой человеческой истине. Он утверждал, что все люди должны согласиться с тем, что роза прекрасна, если это действительно так. Есть много общих представлений о красоте; например, картины Микеланджело в Сикстинской капелле широко признаны прекрасными произведениями искусства. Однако Кант считает, что красота не может быть сведена к какому-либо базовому набору характеристик или свойств.

Для Артура Шопенгауэра эстетическое созерцание красоты — самое свободное и самое чистое, каким только может быть интеллект. Он считает, что только с точки зрения эстетики мы созерцаем совершенство формы без каких-либо мирских планов.

Микеланджело, Сотворение Адама, Сикстинская капелла, 1508-1512 :

Красота в искусстве трудно описать словами из-за кажущегося отсутствия точного языка. Эстетическое суждение не может быть эмпирическим суждением, оно должно обрабатываться на более интуитивном уровне.

Искусство и человеческие эмоции

Иногда красота не является конечной целью художника. Искусство часто предназначено для обращения к человеческим эмоциям и установления связи с ними. Художники могут выражать что-то так, чтобы их аудитория каким-то образом стимулировалась — вызывая чувства, религиозную веру, любопытство, интерес, отождествление с группой, воспоминания, мысли или творчество. Например, перформанс часто не направлен на то, чтобы доставить удовольствие аудитории, а вместо этого вызывает чувства, реакцию, разговоры или вопросы у зрителя.В этих случаях эстетика может быть неуместной мерой «красивого» искусства.

Кто такой художник?

Художник — это человек, который вовлечен в широкий спектр деятельности, связанной с созданием искусства.

Цели обучения

Обобщите эволюцию термина «художник» и его предшественников.

Основные выводы

Ключевые моменты

• В Древней Греции и Риме не было слова «художник», но было девять муз, которые курировали другую область человеческого творчества, связанную с музыкой и поэзией, без муз для изобразительного искусства.
• В средние века слово «художник» относилось к чему-то, напоминающему «ремесленник».
• Первое разделение на основные и второстепенные искусства восходит к 1400-м годам работы Леона Баттисты Альберти.
• Европейские академии XVI века официально укрепили разрыв между изящным и прикладным искусством, который существует в той или иной степени по сей день.
• В настоящее время художником можно назвать любого, кто называет себя художником.

Ключевые термины

• муз : Богини, вдохновляющие литературу, науку и искусство в греческой мифологии.
• Поп-арт : направление в искусстве, возникшее в 1950-х годах, бросившее вызов традициям изобразительного искусства, включив в него образы из популярной культуры, такие как реклама и новости.
• изобразительное искусство : чисто эстетическое искусство, такое как музыка, живопись и поэзия, в отличие от промышленного или функционального искусства, такого как инженерное дело или плотничество.

Художник — это человек, который вовлечен в широкий спектр деятельности, связанной с созданием искусства.Слово трансформировалось с течением времени и в контексте, но современное понимание этого термина означает, что, в конечном счете, художник — это любой, кто называет себя художником.

В Древней Греции и Риме не было слова «художник». Греческое слово «techne» наиболее близко к слову «искусство» и означает «владение любым искусством или ремеслом». От латинского «tecnicus» произошли английские слова «техника», «технология» и «технический». Этими словами мы можем обозначить древний стандарт приравнивания искусства к ручному труду или ремеслу.

Каждая из девяти муз древней Греции курировала разные области человеческого творчества. Считалось, что создание стихов и музыки было вдохновлено Богом, и поэтому пользовалось большим уважением. Однако музы, отождествляемой с живописью и скульптурой, не было; Древнегреческая культура относилась к этим видам искусства в низком социальном отношении, считая работу такого рода больше похожей на ручной труд.

В средние века слово «художник» относилось к чему-то, напоминающему «ремесленник» или изучающий искусство.Первое разделение на «основные» и «второстепенные» искусства восходит к 1400-м годам работы Леона Баттисты Альберти, который сосредоточился на важности интеллектуальных навыков художника, а не ручных навыков мастера. Европейские академии XVI века формально укрепили разрыв между изящным и прикладным искусством, который существует в той или иной степени по сей день. Вообще говоря, прикладное искусство применяет дизайн и эстетику к предметам повседневного использования, в то время как изобразительное искусство служит интеллектуальным стимулом.

В настоящее время термин «художник» обычно относится к любому, кто занимается деятельностью, которая считается видом искусства. Однако на вопросы о том, что такое искусство и кто художник, ответить нелегко. Идея дать определение искусству сегодня намного труднее, чем когда-либо. После выставки во время движения поп-арта Энди Уорхола Brillo Box и Campbell’s Soup Cans возникли вопросы «что такое искусство?» и «кто художник?» вошел в более концептуальную сферу.На самом деле все может быть искусством, и этот термин постоянно развивается.

Энди Уорхол , Campbell’s Soup Cans , 1962 : Энди Уорхол Campbell’s Soup Cans стал представителем движения поп-арта.

в защиту красоты в искусстве

Искусствоведам и историкам трудно иметь дело с красотой. Нас с самого начала приучают, что анализ произведения искусства опирается на доказательства — те вещи, на которые мы можем указать как на доказательства.Проблема с красотой в том, что ее почти невозможно описать. Описывать красоту объекта — все равно что пытаться объяснить, почему что-то смешное: если это выразить словами, момент упущен.

Произведения искусства не обязательно должны быть красивыми, чтобы мы считали их важными. Достаточно вспомнить «готовый» писсуар Марселя Дюшана, который он перевернул на бок, подписал вымышленным именем и представил на выставке недавно основанного Общества независимых художников в Нью-Йорке в 1917 году.Нам трудно было бы считать этот объект красивым, но он, по общему мнению, является одним из самых важных произведений западного искусства прошлого века.

Марсель Дюшан, Фонтан, 1917 год, копия 1964 года. Коллекция: Тейт. http://www.tate.org.uk/art/artworks/duchamp-fountain-t07573

Называть что-то красивым — некритическое утверждение, поэтому оно не имеет большого значения для аргумента, который пытается понять мораль, политику и идеалы человеческих культур прошлого и настоящего.Назвать что-то красивым — не то же самое, что назвать это важным произведением искусства. Как сказал бы философ, красота не является необходимым условием арт-объекта.

И все же часто красота, которую мы воспринимаем в произведениях искусства из прошлого или другой культуры, делает их такими привлекательными. Когда мы узнаем красоту объекта, созданного или выбранного другим человеком, мы понимаем этого создателя / селектора как чувственного субъекта, который поделился с нами невыразимым эстетическим опытом. Когда мы находим что-то прекрасное, мы осознаем нашу общую человечность.

Возьмем, к примеру, необычную картину Эмили Кам Нгварри «Ям трепет» из нашей национальной коллекции. Как и многие коренные австралийцы, Нгварри пробудила в себе глубокую духовную и культурную связь с землями, которые мы разделяем, с помощью некоторых из самых красивых предметов, созданных руками человека.

Эмили Кам Нгваррей, люди Анматайрра. Ям авели 1995 синтетическая полимерная краска на холсте 150 x 491 см Национальная галерея Австралии, Канберрский дар коллекции Делмор, Дональд и Джанет Холт, 1995 г. © Эмили Кам Нгваррей.Лицензия Viscopy

В ее работе мы можем проследить линии кисти, интуитивно выбранную смесь цветов «мокрый по мокрому», место тела художника, когда она двигалась по холсту, завершая свой рисунок. Мы можем раскрыть ее выбор — смесь предопределенности и инстинкта создателя в потоке творения.

Когда я смотрю на эту картину, меня поражают не наши культурные различия. Я знаю, что сложный набор идей, историй и событий проинформировал его создателя.Но то, что меня захватывает, не имеет смысла. Это невозможно передать словами. Мой ощутимый ответ на эту работу не отвечает на вопросы, касающиеся конкретных культур или историй. Это более универсально, чем это. Я знаю прекрасный объект, предложенный его создателем, который, несомненно, почувствовал красоту своего творения так же, как и я.

Позвольте мне пояснить. Я не говорю, что произведения искусства должны быть красивыми. Что я хочу защитить, так это то, что мы ощущаем красоту как способ познать мир вокруг нас и ориентироваться в нем.

Эстет как радикальный

Эстет — фигура, которую очень оклеветали, конца 19-го и начала 20-го века — дает захватывающее представление на эту тему. У эстетов плохая репутация. Назвать кого-то эстетом — почти оскорбление. Это говорит о том, что они легкомысленные, тщеславные, привилегированные и аффективные. Но я хотел бы представить эстетов радикальными, трансгрессивными фигурами, которые бросили вызов самым основам консервативной культуры, в которой они жили, несмотря на всепоглощающую любовь к прекрасному.

Оскар Уайльд, ок. 1882 г. Наполеон Сарони, Библиотека Конгресса.

Оскар Уайльд, возможно, был непревзойденным Эстетом — прославившимся не только своим остроумием, но и шикарным платьем, а также любовью к павлиньим перьям, солнечным цветам и предметам искусства. Его часто цитируемый комментарий «Мне с каждым днем ​​все труднее и труднее жить в соответствии с моим синим фарфором» был отмечен как прекрасное обобщение бессодержательной натуры эстета.

Для Уайльда и его последователей произведение искусства — будь то стихотворение, книга, пьеса, музыкальное произведение, картина, обеденная тарелка или ковер — следует оценивать только на основании красоты.Они считали совершенно вульгарным представление о том, что искусство должно служить какой-то другой цели.

Со временем термин «эстет» начал приобретать новые значения как эвфемизм для изнеженного оксфордского интеллектуала. Такие мужчины, как Уайльд, были открытой угрозой приемлемым гендерным нормам — погоня за красотой, как в обожании прекрасных вещей, так и в погоне за личным внешним видом, считалась неуместной. Долгое время считалось, что мужчины и женщины по-разному подходят к миру. Мужчины были рациональными и интеллектуальными; женщины эмоциональные и иррациональные.

Эти злополучные стереотипы нам хорошо знакомы, и они действуют в обоих направлениях. Когда женщина уверена в себе и интеллектуальна, ее иногда считают неженской. Когда она эмоциональна и эмпатична, ее могут назвать истеричкой. Точно так же человека, работающего в индустрии красоты — визажиста, модельера, парикмахера или дизайнера интерьеров — могут высмеять за то, что он изнеженный и поверхностный. Достаточно взглянуть на безвкусные комментарии, сделанные в адрес премьер-министра Джулии Гиллард и ее партнера Тима Мэтисона, чтобы увидеть доказательства этого сегодня.

К 1880-м годам было опубликовано множество карикатур на яркого Уайльда как культурного эстета. Одна карикатура из Washington Post высмеивала эстета ссылкой на спорную теорию эволюции Чарльза Дарвина. Он спросил, как далеко эстет от обезьяны. Здесь каламбур основан на сравнении иррациональной обезьяны — изначального человека Дарвина — и легкомысленного эстета Уайльда.

Вашингтон Пост, 22 января 1882 г.

Эстет представлял собой опасное сочетание мужских привилегий, классовых привилегий и женской чувствительности.Странность таких эстетов, как Уайльд, была опасно трансгрессивной, а погоня за красотой обеспечила зону, в которой можно было бросить вызов гетеронормативным основам консервативного общества, точно так же, как радикальные теории Дарвина бросили вызов христианским убеждениям о происхождении человечества.

Наследие Уайльда было продолжено новым поколением молодых аристократов во время культурных кризисов между двумя мировыми войнами. Яркие молодые вещи, как их называли, были последним цветком умирающего растения — последним поколением британских аристократов, которое вело жизнь без ограничений, прежде чем многие из них погибли в расцвете сил из-за войны, навсегда изменившей экономическую структуру. Британии.

Стивен Теннант был самым ярким из молодых людей. Он был младшим сыном шотландского сверстника, хрупкого и болезненного ребенка, у которого периодические приступы болезни легких придавали ему худощавый, нежный, чахоточный и романтичный вид.

Стивен Теннант около 1920-25 гг. Фоулшем Банфилд / Wikimedia Commons

Стивен был увековечен как персонаж лорда Себастьяна Флайта в шедевре Эвелин Во «Возвращение в Брайдсхед». В образе Во легкомысленного оксфордского эстета, который носит с собой своего плюшевого мишку Алоизия и обожает свою няню, эти черты заимствованы у Стивена, который до самой смерти держал плюшевую обезьяну в качестве постоянного спутника.

Книга Во — мощная медитация об искусстве, красоте и вере. Рассказчик Чарльз Райдер, как полагают, был основан на близком друге Теннанта, художнике / иллюстраторе Рексе Уистлере, художнике-эстете, трагически погибшем в первый день участия во Второй мировой войне.

В образе Чарльза Во пытается решить дилемму красоты и эрудиции. Посетив Брайдсхед, великолепную усадьбу семьи Себастьяна, Чарльз стремится изучить ее историю и потренировать свой глаз.Он спрашивает своего хозяина: «Купол тоже работы Иниго Джонса? Смотрим позже. Себастьян отвечает: «О, Чарльз, не будь таким туристом. Какая разница, когда он был построен, красивый ли он? » Себастьян дает ответ эстета, что произведение искусства или архитектуры следует оценивать только по эстетическим качествам.

Чарльз Райдер (Джереми Айронс) и лорд Себастьян Флайт (Энтони Эндрюс), кадр из телевизионной адаптации Granda 1981 года Эвелин Во, «Возвращение в Брайдсхед». Гранада

Я не предлагаю всем нам бросить то, чем мы занимаемся, и бросить работу, чтобы заняться бескомпромиссным стремлением к красоте.Но я действительно думаю, что мы можем кое-чему научиться у эстетического подхода к жизни.

Эстеты, подобные Уайльду и Теннанту, смягченные своей привилегией, нарушили общепринятые нормы своего пола, чтобы вести жизнь, управляемую не разумом, а чувствами. Это радикальный вызов нашему логоцентрическому обществу; вызов миру, который часто отдает предпочтение рациональной (мужской) точке зрения, не учитывающей наши глубоко прочувствованные переживания мира вокруг нас.

Как же тогда судить о произведениях искусства?

Как же тогда поступать искусствоведу сегодня, когда красота так мало важна при оценке произведений искусства?

Тревожные времена, в которые мы живем, заставляют нас усомниться в этичности эстетики.Что происходит, когда мы находим красивый объект, созданный человеком или культурой, которую мы считаем аморальной или несправедливой?

Я часто сталкиваюсь с этой проблемой с произведениями искусства, созданными для французского двора в 17-18 веках — периоде, который я изучаю.

В прошлом году, когда я проводил группу по выставке Версаль: Сокровища из дворца в Национальной галерее Австралии, одного студента особенно оттолкнул севрский фарфор, сделанный для членов двора французского короля Людовика XV.Ей было невозможно любить эти блюда и миски, потому что она чувствовала, что они олицетворяют необычайную несправедливость старого режима Франции — эти изысканно изысканные предметы производились за счет страдающих бедняков, подумала она.

Полагаю, это может быть правдой, но я ничего не могу с собой поделать — я нахожу этот фарфор неотразимо красивым.

Яркая бело-голубая глазурь, игривый ритм лент и цветочных гирлянд — эти нежные рисунки, нарисованные вручную с помощью крошечной кисти.Именно красота таких предметов побуждает меня узнавать о них больше.

Севрский охладитель винных бутылок (часть сервиза), 1771–1772 гг. Wikimedia Commons

Севрский фарфор, когда он был впервые изготовлен, продемонстрировал союз науки и искусства. Мы созданы для того, чтобы восхищаться химией и мастерством, необходимыми для превращения минералов, металла и глины в сверкающее изобилие декора. Этот фарфор был материальным воплощением Франции как развитой и процветающей нации.

Вы можете возразить, что фарфор XVIII века — это плохо. Но наше инстинктивное восприятие красоты предшествует аргументированному суждению искусства.

Художники и мастера фабрики в Севре откликались на человеческую способность воспринимать красоту. Эти объекты были созданы, чтобы задействовать наши эстетические чувства.

Произведения искусства не обязательно должны быть красивыми, но мы должны признать, что эстетическое суждение играет большую роль в восприятии искусства.Красота не может быть объективным качеством в произведении искусства и не является для нас рациональным способом аргументировать культурную важность объекта. Это не то, чему мы можем научить, и, возможно, это не то, чему вы можете научиться.

Но когда дело доходит до этого, наша способность воспринимать красоту часто делает произведение искусства неотразимым. Это чувство раскрывает чистый момент человечности, который мы разделяем с создателем, преодолевая время и место.

Истина, добро и красота в искусстве

(Выдержки из основного выступления Кирстен Эпплиард, куратора Национальной галереи Канады, на гала-концерте «Звездная ночь», 9 ноября 2019 г.)

«С того момента, как вы заявите кто вы есть, вы имеете право говорить то, что думаете.Поэтому вы должны говорить правду, добро, и красота лица Бога ».

Это слова, сказанные католическим художником по имени Аркава, который скончался только в прошлом году. Для Аркавы эти три трансцендентальных сущности лежат в основе его художественного призвания. Все аспекты его искусства, которые являются истинными, добрыми и красивыми, являются производными от своих божественных трансцендентных аналогов, тем самым давая нам возможность взглянуть на Того, Кто есть Истина, Доброта и Красота.Согласно философу-необомисту двадцатого века Жаку Маритиану: «В тот момент, когда человек прикасается к трансцендентному, он прикасается к самому существу, подобию Бога, абсолюту, то, что облагораживает и радует нашу жизнь; человек входит в область духа ».

Для тех из нас, кто посвящает свою жизнь Христу, каждое решение и каждое действие должны руководствоваться этими тремя свойствами бытия. Нам нужно искать и взаимодействовать со всем истинным, хорошим и прекрасным, стремясь как приблизиться к Тому, на кого они ссылаются, так и провозглашать Его славу всему остальному миру.

Как искусство может помочь нам в этом? Как мы можем смотреть на произведения искусства и читать их — как мы можем научить наших детей смотреть на произведения искусства и читать их — так, чтобы оно представляло небеса земле, чтобы мы были вовлечены в тайны Церкви, наши глаза открылись для реальности вне нас самих, приближая нас к более тесному общению с Тем, Кто есть Истина, Доброта и Красота?

ИСТИНА

В каком смысле искусство может дать нам Истину? Для христианских художников рисование Истины должно быть одной из их первоочередных задач.Есть несколько способов добиться этого, но я хотел бы сосредоточиться на правдивом представлении. И я не говорю о реализме, потому что наиболее реалистично нарисованное изображение может быть самым далеким от истины. Как заявил Морис Дени, католический художник и теоретик искусства двадцатого века, истина в искусстве определяется не точностью, с которой представлены объекты, скорее, «истина заключается в соответствии работы ее средствам и цели … Картина соответствует его истине, истине, когда он хорошо передает то, что должен сказать.

ДОБРОЕ

[…] Центральным в любом дискурсе об искусстве является вопрос «что такое хорошее искусства?» В чем цель творческого порыва человека? По мнению многих, благо искусства — это просто быть источником удовольствия или формой развлечения. Искусство предлагает уже не преображение чувств, а прославление чувственного опыта как самоцели. Во многих случаях благо искусства обсуждается в терапевтических терминах; соответственно, сформировался вкус, в котором картины пропитаны эмоциональными переживаниями и сахаристыми образами.И если люди сегодня не верят, что искусство существует для создания настроения, они, по крайней мере, описывают его как проекцию настроения художника на внешний мир. Искусство — это самовыражение, искусство — это самоопределение, искусство — это торжество субъективизма. […]

«Художник стал образцом одинокого героя, блуждающего в абсурдной и враждебной среде. Он становится мифическим искателем, для которого нет святого Грааля. Реальность начинается и заканчивается в его эго. Освободившись от иерархического космоса, он теперь должен бродить по этому экзистенциальному ландшафту в поисках собственного потерянного лица.” -Майкл О’Брайен, современный католический писатель и художник

[…] Одним из предметов искусства является прославление тайны Воплощения и ее значения для человека. Теперь невозможно постичь тайну Воплощения, посредством которой Бог непостижимым и великолепным образом стал частью нас, но искусство может действовать как средство, с помощью которого эта тайна раскрывается более полно во всем своем чуде и уникальности. Некоторые художники пытаются разгадать эту загадку, исследуя различные аспекты человечества, поскольку Бог в воплощении не только явил свой образ, но и показал человека .

Человеческая личность с человеческим лицом — наше собственное лицо, восстановленное до первоначального образа и подобия Бога. Таким образом, пришествие Христа напоминает нам об освящении нашего вида — человека выделяют imago dei , которые мы носим. В настоящий момент этот образ может быть сильно испорчен, но благодаря искупительной работе Христа на кресте однажды он будет восстановлен в своей былой славе. А пока мы не можем отрицать присутствие в нас imago dei — мы не можем, как делают многие художники, лишить человека его достоинства и человечности.Вместо этого мы должны восстановить в человеке чувство добра. Один из способов сделать это — исследовать нежность человеческого взаимодействия.

Однако было время, когда художественное стремление подразумевало нечто гораздо более возвышенное. Для святого Августина полезность всех искусств заключалась, на первом уровне, в том, что они способствуют улучшению человеческой жизни; что еще более важно, искусство на высшем уровне пропедевтично любви к Богу.

[…] Книга Рембрандта Блудный сын (см. Выше) — это пример добра в человеческих отношениях, ставший возможным благодаря примеру Христа о высшем благе.Одна из наиболее часто иллюстрированных притч в истории искусства, история блудного сына содержит важные темы смерти и возрождения, греха и благодати, ухода и реализма, самоотчуждения и самовосстановления. Рембрандт изображает кульминацию этой сцены — момент, когда отец и сын впервые воссоединяются.

Ботинок блудного сына упал, что указывает на жалкое состояние его возвращения; его лицо скрыто от глаз, и его руки сжимают ноги своего отца: «Отче! согрешил я против неба и пред Твоими и недостоин называться твоим сыном» (Луки 15:21).Отец, напротив, наклоняется вперед и протягивает руки, стремясь обнять своего сына, который когда-то был потерян, а теперь его нашли. Рембрандт прекрасно передает теплоту и искренность этого семейного воссоединения — его выразительное освещение и колорит, а также магическая многозначительность его техники вместе с простотой декорации помогают нам полностью ощутить влияние этого события.

[…] В версии Аркабы художник помещает фигуры рядом с рамкой картины, вовлекая нас в композицию и подчеркивая наше место в сцене.Мы блудный сын, стоящий на коленях в манере, напоминающей позу оранов , и Бог-Отец стоит с распростертыми объятиями, готовый принять нас, что стало возможным благодаря искупительной работе сына Божьего, представленного в кресте, который Аркава стратегически имеет помещается между фигурой отца и блудным сыном. Для меня это высший символ возвращения на родину — тьмы человеческого существования, освещенной нежностью, усталого и грешного человечества, ищущего убежища в убежище Божьей милости. Таким образом, это праздник блага человеческой жизни и любви, поскольку он является отражением высшего Блага.

КРАСОТА

Теперь мы переходим к красоте, самому важному трансцендентальному для художника. «Красота — это слово, которое будет нашим первым», — восклицает теолог Ганс Урс фон Бальтазар, — «Красота — это последнее, к чему думающий интеллект осмеливается приблизиться, поскольку только оно танцует как несдерживаемое великолепие вокруг двойного созвездия истинного и добро и их неразрывная связь друг с другом ». Художник может ценить Истину и любить добро, но именно Красота движет его художественными поисками — именно Красота призывает его к трансцендентности, открывая его душу вечности, которую Бог вложил в его или ее сердце.

«Красивое не является ни« истинным », ни« хорошим », оно не может заменить ни одно, но оно необходимо обоим, чтобы завоевать доступ к сердцу мужчин». -Этьен Жильсон, французский философ

И все же из трех трансцендентальных явлений именно Красотой чаще всего злоупотребляют или полностью отбрасывают. Талантливые художники на протяжении веков показали нам, что значит отделить Красоту от ее трансцендентальных сестер и прославить ее ради нее самого; И наоборот, современный культ уродливого получает удовольствие от жестокого разрушения лица Красавицы.В первом случае Красота больше не ориентирована на высшую Истину; в последнем она лишена Добра. В обоих случаях Красавица теряет значение — она ​​остается, по словам Джерарда Мэнли Хопкинса, «разбитой, это величие побеждено».

[…] Чтобы искусство было по-настоящему красивым, оно должно быть отражением Единого Источника совершенной Красоты — оно должно взаимодействовать с высшей Истиной и провозглашать то, что хорошо. Независимо от того, насколько великолепно произведение искусства, если мы теряем чувство ориентира, мы теряем чувство надлежащего поклонения.

По этой теме можно сказать гораздо больше, но я хотел дать вам небольшой вкус того, как может выглядеть поиск Истины, Добра и Красоты в искусстве, и как этот поиск может открыть нам глаза на славные тайны веры, возвращающие нас к Тому, Кто есть Истина, Доброта и Красота. Мы, в свою очередь, должны стремиться быть сосудами этих трансцендентных людей, чтобы возвещать Его славу миру.

Я собираюсь рассказать вам кое-что, что однажды сказал мне Майкл О’Брайен, когда я говорил с ним о его творческом призвании.Я надеюсь, что его слова благословят вас так же, как и меня: «Независимо от того, что вы решите сделать, осознание трансцендентного начинается в вашем сердце, в вашей конкретной миссии в жизни, вашем конкретном призвании. Вы можете говорить о Христе в своей работе и ослеплять глаза и разум и никого не менять. Но если вы действительно живете в огне Святого Духа, с которым все мы боремся, но никогда не достигаем совершенства — если вы в какой-то степени живете в этом огне Святого Духа, слова, которые Бог говорит через вас и с вами слова животворные.Если они также прекрасные животворящие слова, то их способность давать жизнь значительно возрастает «.

Красота как концепция — Art

М. Долива

Можем ли мы определить красоту? Да, красота — это то, что мы считаем красотой, и не более того. Мы смотрим на объекты, людей, пейзажи через наш личный фильтр, состоящий из личного опыта, культуры, образования, религии и т. Д. Следовательно, понятие красоты не только личное, но и меняется со временем. Очень похоже на моду, которая является выражением и иллюстрацией непрерывного потока постоянно меняющихся тенденций.Восприятие красоты во времена готики, Возрождения, Просвещения и периода романтизма изменилось из-за развития критериев оценки, в основе которых лежала функция. Похоже, что человек, который преобразовал функцию в форму, был архитектором. Итак, можем ли мы рискнуть утверждать, что красота — это идеальное преобразование функции в форму?

Функция неоримского стиля заключалась в том, чтобы быть защитным, легко защищаемым, массивным с маленькими квадратными окнами. Готический стиль с его остроконечными шпилями и резкими вертикальными линиями иллюстрирует подъем человеческого разума к Богу.Яркий свет, проникающий через узкие витражи, олицетворял благодать Бога и изобилие Его духовной любви. Сцены, изображенные на витражах, должны были служить Библией для тех, кто не умеет читать. Основная функция готических построек заключалась в том, чтобы отражать природу Бога и поклоняться Ему.

Ренессанс был освобождением от тесноты религии и возвращением к дохристианской эпохе Рима и Греции. Стиль барокко должен был произвести впечатление на общество вновь обретенным богатством городов и облагородить буржуазию.Архитекторы диктовали форму, а женщины, в зависимости от своих возможностей, пытались приспособиться к преобладающей форме. Было чистой удачей родиться с пристрастием к готической линии в 13-м ^-м -14 ^-м веках или с обильными изгибами в период барокко / рококко. Было бы неудобно оказаться в бурных двадцатых годах прошлого века. 20 ^– века с фигурой Элен Фурман, представленной Пьером Рубенсом в образе Афродиты. Каноны женской красоты претерпевали серьезные изменения не только на протяжении веков, но и под влиянием регионов.В региональном контексте можно наблюдать далеко идущую «фетишизацию» различных частей женского тела.

Китайцы брали ноги и деформировали их, чтобы лишить женщин свободы передвижения, тем самым превратив их в роль подчиненной куклы, которую нужно было нести. Африканские племена, такие как сенуфо или бамбара, ценили женские качества, которые предрасполагали ее к материнству. Благополучие африканцев зависело от бесплатной рабочей силы, другими словами, от количества детей, следовательно, на всех статуэтках племен будет изображена женщина с широкими бедрами и большой грудью, предназначенная для рождения и поддержки множества младенцев.В Европе критерии женской красоты сформулировали офицеры из элитных кавалерийских войск. Они могли часами говорить о щите, скакательном суставе или гаскине, и это переводилось в оценку женской красоты, которая начиналась с оценки их ног.

Во время Второй мировой войны молодые люди, лишенные женской привязанности, публиковали фотографии теплой добродушной блондинки с пышным молочным бюстом, напоминающие античную богиню, которая одновременно была символом девственности, матери и секса — все в одном лице.Пышный бюст, наполненный молоком, на который можно положить усталую голову, такую ​​красоту можно найти во всех бараках, танках и самолетах. В свете вышесказанного, можем ли мы рискнуть заметить, что красота — это не что иное, как функция, преобразованная в форму?

Об искусстве, исцелении и заботе о духе

От рисования до скульптуры, от поэзии до ведения дневника, от танцев до музыки и песен — искусство может иметь большое влияние на духовное благополучие и здоровье пациентов.Искусство дает пациентам возможность реализовать основное человеческое стремление к созиданию и дает пациентам ощущение возможностей. Благодаря творческому самовыражению пациенты восстанавливают чувство целостности как индивидуально, так и как части большого мира. Хотя духовные опекуны время от времени использовали искусство, было бы лучше, если бы искусство рассматривалось как столп обеспечения духовной заботы. В этой статье представлена ​​модель духовной помощи, основанной на искусстве (капелланство) в онкологии / гематологии и других областях. Мы обсуждаем, как согласовать вмешательство в форме искусства с индивидуальным пациентом, и приводим примеры многих видов уникальных духовных вмешательств, основанных на искусстве.В жизни случаются случайные «казеуры», разрывы. Используя теоретические основы, взятые у теолога Майкла Фишбейна, наша модель духовной заботы, основанной на искусстве, соединяет опыт цезуры с обновленным чувством смысла или духовной переориентацией, которую можно обнаружить в реальности болезни. Кроме того, двусмысленность и игривость, присущие творческому самовыражению, укрепляют гибкость и устойчивость пациента.

1. Введение

Искусство — чрезвычайно ценный, хотя иногда и игнорируемый, столп духовной заботы (капеллана).Духовный опекун является неотъемлемой частью междисциплинарной команды в большинстве больниц [1, 2] и особенно в паллиативной помощи [3, 4], обеспечивая пациентов и членов их семей, переживающих жизненный кризис, открытым сердцем и вниманием. Благодаря вмешательству духовного опекуна пациенты чувствуют себя менее одинокими, разделяя свою боль даже в самом глубоком смысле этого слова. Пациенты также чувствуют себя более связанными с собой и с окружающим миром, прикоснувшись к своему личному духовному миру и заново открыв свои собственные духовные ресурсы.Духовность имеет широкое определение: «духовность — это аспект человечества, который относится к тому, как люди ищут и выражают смысл и цель, и как они переживают свою связь с данным моментом, с собой, с другими, с природой, а также со значимыми или священными. »[4]. Искусство относится к широкому спектру средств творческого самовыражения, включая изобразительное искусство с использованием таких средств, как краска, глина, камень, ткань и пряжа, поэзия или письмо, музыка, танец и движение, рассказывание историй и драма. Предоставление пациенту возможности задействовать творческую сторону своего существа является частью целостного подхода к уходу за пациентом, как описано Сулмаси [5].

У медицинского центра есть бесчисленные творческие возможности для интеграции искусства [6–11]. Лейн много писал о текущих усилиях по интеграции искусства и здравоохранения [12–15]. Ее программа «Искусство в медицине» в больнице Шандс собрала сотни художников, скульпторов, танцоров, музыкантов и писателей, которые работали с раком, диабетом и другими пациентами, создавая произведения искусства по указанию пациента или помогая больным. пациент становится художником [13]. Сотни больниц и домов престарелых по всему миру приняли концепцию привлечения художников в систему здравоохранения.В любой больнице персонал может сыграть решающую роль в обеспечении художественного самовыражения, спрашивая пациентов, какими творческими выходами они пользовались в прошлом, недавними или отдаленными, и давая им средства для возобновления творческой активности даже во время госпитализации, например, через музыку, рисование и т. движение, или ведение журнала [12].

Когда эти авторы рассматривают или изучают способы, которыми эти действия приносят пользу пациенту, результаты очень часто оказываются на духовном уровне. Бейли резюмирует пять преимуществ искусства для пациентов: (1) сделать истины жизни более реальными для нас, (2) удовлетворить основную человеческую потребность в творчестве, (3) помочь человеку стать более цельным человеком, (4) иметь возможность испытать радость и (5) наводить мосты между разными слоями общества [6].Кроме того, как показало исследование духовных потребностей Фланнелли, у нас просто есть основная человеческая потребность ценить искусство и красоту [16].

В исследовании Лейна пациенты описывали процесс своей работы как преобразующий духовный опыт, уходящий глубоко внутрь себя и, в конце концов, испытывая большую любовь и сострадание, а также чувство связи с собой, своим телом и с тем, что находится за пределами нас [ 14, 15].

Другими духовными преимуществами описанных искусств являются восстановление чувства идентичности, достоинства и общности, а также предоставление пациентам возможности выражать свое собственное духовное состояние [7], восстановление смысла [10], осмысление собственного испытать и поделиться этим с другими, позволяя людям чувствовать себя способными, а не ограниченными, и позволяя сердцу говорить [17], а также в качестве альтернативного средства общения, особенно когда слова трудны [18, 19].Эта последняя причина указывает на дополнительное значение искусства в обеспечении более глубокой формы общения с людьми, страдающими когнитивным спадом и слабоумием [18].

Хотя искусство имеет и другие преимущества для пациентов, их вклад в духовное здоровье и благополучие явно велик. Это указывает на то, что было бы полезно включить в эти художественные программы профессионального духовного опекуна, чтобы пациенты могли направить свое внимание на духовную сторону творческого опыта.В том же духе может показаться, что все духовные опекуны должны обязательно включать некоторые или все способы творческого самовыражения в свой подход к оказанию духовной помощи. Некоторые из этих статей описывают именно это [6, 7, 18]. Опираясь на теоретический подход теолога Майкла Фишбейна, мы опишем разработанную нами модель интеграции искусства и духовной заботы, а также объясним ее преимущества с теологической точки зрения.

2. Стать Творцом

Между духом и искусством существует глубокая связь.Духовный опекун должен использовать искусство как один из наиболее значимых способов подключения пациентов и всех, кто их окружает, к исцеляющей силе внутреннего духа. Мир искусства богат и обширен, включая нематериальные отношения с эстетикой, музыкой, рисунком и скульптурой, танцами, архитектурой, поэзией и многим другим. Когда человек создается в Библии, он до определенной степени пронизан природой своего Создателя: «И Бог создал человека по Своему образу; по образу Божию сотворил его »(Бытие 1:27).В следующей главе этот акт творения описывается по-другому: «Господь Бог создал человека из праха земного. Он вдохнул в свои ноздри душу жизни, и человек стал душой живой »(Бытие 2: 7, перевод Judaica Press). Творческая сила имеет два аспекта: способность создавать что-то из ничего и способность соединять материал с духом, землю с душой.

Каждый пациент, даже самый больной или наиболее дезориентированный, — это человек, созданный по образу Бога и обладающий внутренними духовными ресурсами, которые могут помочь в исцелении.Мы имеем в виду «исцеление» в целостном смысле, исцеление, которое не только физическое и возможно, даже когда физическое восстановление невозможно. Используя творческие ресурсы, духовный опекун создает язык, который соединяет материальное с духовным, а разрушение тела — с целостностью духа. Таким образом, пациент подключается к божественному творческому качеству внутри себя. Это переживание связи само по себе является опытом исцеления, в отличие от исцеления [8].

Тело больно, и основное чувство — это чувство травмы и того, чего не хватает, — ощущение того, что он в ловушке. Духовный опекун, приглашая к творческому акту, открывает дверь альтернативной возможности [17], которая реализует этот скрытый потенциал и удовлетворяет нашу человеческую потребность в созидании [6]. Вместо постоянно растущего чувства бессмысленного ожидания и бессилия может быть созидание, жизненная сила и исцеление. Интересно, что в иврите слова «творец» и «здоровье» имеют один и тот же корень.Вступая в творческий процесс, пациент может переключиться с пассивного получателя помощи на активный, выбирающий и созидательный [17]. Выбор формы и цвета укрепляет его основную свободу выбора жизни и духовного роста до последнего дня. Как сказал раввин Кук, первый главный раввин Израиля ашкенази, «литература, рисунок и скульптура служат для осуществления всех духовных концепций, глубоко погруженных в человеческую душу» [20].

3. Духовное влияние госпитализации

Пациент переживает переживание, когда его лечат. Он не только плохо себя чувствует, но и является пассивным объектом.Будем надеяться, что эта картина временная, и пациент, который до недавнего времени был независимым и активным, вскоре вернется к своему нормальному функционированию. Тем не менее, многие пациенты впадают в депрессию во время пребывания в больнице и покидают больницу с ощущением истощения, отсутствия уверенности в себе и внутреннего чувства надежды на продвижение вперед. Частично это чувство возникает из-за самой болезни, из-за того, что вы больше не воспринимаете себя здоровым, а также из-за беспокойства, которое сопровождает эту новую реальность. Однако мы хотели бы предположить, что значительная часть этого тяжелого эмоционального или психологического состояния является результатом самого нашего заботливого отношения.Слишком часто мы не можем смотреть на пациента как на человека в целом, вместо этого относясь к нему или к ней через призму болезни или процедуры, которую он проходит — «толстый кишечник в палате 7». Нам необходимо укрепить подход, который стремится удовлетворить его дух и его душу, а не только его тело и его болезнь. Мы должны напоминать себе, что этот хилый человек, который пришел на лечение, также имеет здоровую, активную основную личность, которая определяла его в прошлом и, надеюсь, продолжит это делать в будущем.

4. Сборка частей в новое целое

Во время болезни и лечения пациент может почувствовать, что потерял чувство целостности, как будто его «разобрали». Духовный опекун, давая возможность увидеть более полную картину, предлагает человеку, пытающемуся справиться со своей болезнью, поместить это чувство утраченной целостности в более широкий контекст. Войдя в комнату и вытащив краски, клей и цветную бумагу, склонный к искусству духовный опекун безмолвно открывает новую реальность: целую, неповрежденную картину.Эта целостность доступна каждому человеку в любой момент, независимо от того, через что он может пройти. По словам Анри Матисса, «мысль художника не должна рассматриваться отдельно от его живописных средств, потому что мысль стоит не больше, чем ее выражение средствами, которые должны быть более полными… чем глубже его мысль. Я не могу отличить чувство, которое у меня есть о жизни, от того, как я ее выражаю »[21]. Лирические описания художниками чувства слияния с их творениями являются источником вдохновения и напоминанием о скрытой способности каждого из нас выйти за пределы мира наших забот о здоровье и слиться с этой более широкой картиной через наше искусство.Израильский поэт и искусствовед Мордехай Гольдман однажды сказал: «Творческое усилие дает возможность недифференцированного слияния с предметом, во многом подобно связи между грудным ребенком и физическим и психическим состоянием его матери. Произведение — это своеобразное зеркало, или царство двойников, в котором отражается его создатель, точно так же, как мир матери отражается в его детстве или как он отражается в ее мире »[22].

В больнице мы работаем с людьми, чьи движения стали жесткими и ограниченными.Когда духовный опекун входит в комнату и предлагает возможность слиться с более широкой картиной, даже временно, он предлагает движение и поток, а не боль и неподвижность. Когда этот опыт слияния заканчивается, об этом часто говорят терпеливый и духовный опекун. Это позволяет пациенту придать смысл художественной деятельности. Таким образом, творческий акт выходит за рамки простого момента забывания и получает одобрение ощущения связи с возвышенным.В то же время мы должны быть очень осторожны, чтобы не выразить словами то, что было выражено на другом языке, языке искусства.

В оказании духовной помощи мы изучаем и применяем уникальный подход, предложенный современным еврейским теологом Майклом Фишбейном. Рассматривая разрывы — «цезуру» — которые внезапно прерывают жизнь человека и полностью потрясают его существование, Фишбейн предполагает, что исходным ресурсом для преодоления этого разрыва является чувственный мир человека.Искусство — это изначальный язык чувств еще до того, как появились слова и язык [23]. Искусство — это золотая середина между цезурой и делом жизни человека. Это пространство, в котором человек развивает это двойное сознание, жизненно важно для создания осмысленной жизни и духовного развития. Привлекая свой опыт через искусство, человек испытывает отзвук и беглый взгляд на это двойное сознание, а также на средство его поддержания. Как пишет Фишбейн, эти разрывы могут происходить в результате таких событий, как болезнь: «Эти разрывы могут происходить как в природе, так и в культуре, в результате стихийных бедствий и чудес, с одной стороны, или в результате эстетических достижений и поэтических выражений, с другой.Они разрывают ткань нашего собственного нормального сознания, склонного к занятости и культурным буферам, и склоняют нас к ощущению тревожной конечности в пределах необъятности, превосходящей все обычные предположения. Защита падает, и наша фундаментальная хрупкость внезапно проявляется, по крайней мере, на данный момент. Но если мы будем твердо стоять на своем, этот кризис может привести к изменению сознания или отношения »[23].

Когда мы встречаем в больнице пациента, у которого возникла цезура, искусство может дать нам дополнительный язык.Они являются мостом к пониманию реальности, с которой он борется. Они также являются средством одновременного удержания момента, как он есть, с сопутствующей ему болью и ограничениями, и в то же время удерживания вечной, более широкой картины и возвышенного, на которое он «заглядывает сквозь щели» (Песнь о Песни 2: 9).

5. Применение теологии на практике

В 2007 году первый автор создал Хаверут (Дружба), некоммерческую организацию по оказанию духовной помощи в области искусства, работающую в медицинских центрах, в том числе Хадасса, в Иерусалиме, в память о своей дочери Рут, которая скончался от муковисцидоза в 11 лет.В течение своей короткой жизни Рут в значительной степени использовала творческую сферу как ресурс, который дал ей жизнь и открыл перед ней мир бесконечных возможностей, даже когда она столкнулась с очень ограничивающим, неизлечимым состоянием. Не в силах встать с постели, получая кислород и постоянный поток морфия, Рут продолжала рисовать, писать в своем дневнике, ткать и слушать музыку. Она постоянно находилась в творческом живом контакте с духом и душой. В конце концов, она выбрала искусство как средство прощания со своими близкими, нарисовав небольшую картину на холсте, чтобы подарить каждому человеку без дополнительных слов.Во вставке 1 рассказывается история стихотворения, которое Рут написала в возрасте 6 лет после того, как у нее упало одно из легких, вместе с первым автором.

Впервые в жизни Рут подключили к кислородному баллону. Ей шесть лет, , кашляет большим количеством крови. Она напугана. Я боюсь. Я думаю вслух, говоря со своими страхами. Я спрашиваю ее: «Руфь, что дает тебе силу? Что ты любишь? Давайте составим список… » И мы берем старый результат ЭЭГ, лежащий вокруг устройства для бумажных заметок, и составляем ее список. Медленно, медленно, деликатно… что-то начинает шевелиться… Мы понимаем, что можем превратить этот список в стихи и преобразовать его в стихотворение. Мы рады и удивлены тем, что в такой расстраивающий, ужасающий момент — когда мы были госпитализированы после резкого изменения к худшему — мы покинули пугающие проливы и переместились в просторы бесконечности, где мы могли почувствовать любовь и объятия Творца. «Сила» Иногда, когда мне грустно и мне больно у меня возникает ощущение, что «это» приближается. О, зовите всех моих ангелов. Некоторые из них видимы, некоторые невидимы. Некоторые приходят изнутри меня, некоторые извне … Доктора, которых я люблю Медсестры, которые с любовью следят за моим весом Семья, которая меня обнимает… Я также обнаружил, что игры делают меня таким счастливым; Куклы и цвета. Теперь я обнаруживаю, что мои мысли тоже обладают силой И я могу контролировать их и принимать решения своим мозгом. Таким образом, я могу решить, что на самом деле сейчас это хорошо и приятно И даже больное место не болит. Затем мир внезапно стал менее опасным и холодным. Он даже как бы объемный и светлый. Тяжелая ноша становится терпимой Настоящая боль меньше ощущается. Через это ученое чудо Я прочно соединяюсь с Богом на небесах Кто сидит там, и действительно и по-настоящему За мной ухаживает И любит и любит … В других местах литературы мы находим аналогичные описания исцеляющей природы искусств в духовной заботе и восстановлении чувства целостности. Гленистер цитирует описание художественной комнаты одним из членов семьи пациента: «Акт творения был процессом исцеления и празднования всего сломанного» [7].По словам Браса, «творение — это акт выживания, роста и развития человека и общества» [9]. А собеседования с пациентами Лейна показали, что пациенты, занимающиеся творчеством, глубоко погружаются в себя и выходят, чувствуя себя духовно возвышенными [14, 15]. 6. Сопоставление формы искусства с пациентом Имея такое большое разнообразие форм искусства, как духовный опекун должен знать, что посоветовать каким пациентам? Первый шаг — получить представление о человеке посредством внимательного слушания и настройки.Одна вещь, которую следует прислушиваться, — это язык, который использует пациент: чаще ли он использует слова или изображения, которые являются когнитивными, визуальными или слуховыми? Это предлагает предварительный способ указать, является ли подходящим вмешательством беседа или концептуальное обсуждение (когнитивное), изобразительное искусство или музыка. Конечно, духовный опекун сам должен чувствовать себя комфортно с каким-либо видом искусства, прежде чем он сможет предложить его другим. Лейн предлагает альтернативный подход, спрашивая пациента, какой вид искусства он любил в прошлом, а затем пытается дать ему возможность, но без необходимости предоставления дополнительных указаний, при этом время от времени начиная процесс с управляемыми образами, чтобы обеспечить движение внутрь [15 ]. Некоторые виды искусства более доступны, тогда как другие следует выбирать более тщательно. Классическое изобразительное искусство обычно доступно большинству людей. Еще более доступны поделки, которые можно использовать, такие как украшения или тканевый журнал, или даже создание музыкальных инструментов. Музыка (в том числе пение), напротив, из-за того, что она шумит и менее ощутима, более инвазивна и требует большего воздействия, поэтому она в первую очередь подходит для пациентов, которые уже привыкли к ней.Хотя нужно быть осторожным, прежде чем вводить музыку, она может быть очень мощным средством открытия внутреннего пространства. Песни, которые находят отклик в личной памяти пациента, могут быть столь же сильными. Один из способов сделать музыку, пение или искусство более доступными — предложить их группам пациентов. Например, многие пациенты могут работать вместе над одним и тем же произведением искусства, как в примере во вставке 2. ,,, Пациенты, сидящие в амбулаторной гематологической клинике, получающие инфузии химиотерапевтических препаратов, являются в «цезуре» их жизни — большой разрыв.Сидя рядом с одним пациентом, духовный опекун предложил использовать изображение ступенек, поднимающихся из вестибюля больницы к клинике для некоторого «переосмысления». Пациенты, сидящие в своих креслах, будут говорить о серьезном шаге в своей жизни, поскольку страхи, гнев и чувство беспомощности накапливаются. Это парадоксальное ощущение — они физически поднимаются по лестнице , но образно спускаются в пучину своей смерти. Ее предложение заключалось в том, чтобы украсить ступени красочными обоями и совместно создать картинку , состоящую из разноцветных полосок, которую каждый пациент будет делать по отдельности. После того, как расходных материалов были распределены, и пациенты начали проектировать, вырезать и вставлять, они больше не смотрели на медленное введение химиотерапии и не злились на персонал, если присутствовали. это задержка.Они были потеряны в процессе творения. Разговор вернулся к лестнице — опыт подъема по лестнице в клинику изменился, поскольку они создали новую лестницу. Духовный попечитель рассказал пациентам, сколько псалмов начинается с «Песни о восхождениях» — песней лестницы. И вместе они начали петь один из тех Псалмов, Псалом 121: «Песнь восхождений. Я поднимаю глаза на холмы; откуда моя помощь? » Теперь слезы могут превратиться в танцы, а ужасающие лестницы клиники — в лестницы восхождения.Даже в этом месте возможна песня. Псалом продолжает: «Господь твой хранитель, Господь твоя защита справа от тебя рука». Я спрашиваю пациентов, что их защищает и чего они боятся. Псалом заключает: «Господь будет охранять ваш уход и ваш приход отныне и вовеки». духовный опекун спросил пациентов: какое благословение вы получаете с заключением вашего лечения? Что вы молитесь о пути вперед? И комната незнакомцев превратилась в небольшую группу людей, которые пришли , чтобы по-настоящему увидеть друг друга и предложить друг другу благословения. 7. Не арт-терапия: уникальный подход к духовной помощи, основанной на искусстве Мы изучаем духовные преимущества для пациентов от участия в творческой художественной деятельности. Но мы не только предлагаем новый взгляд на эти виды услуг. Есть также уникальные аспекты практики духовной заботы, основанной на искусстве, в отличие от арт-терапии, которую мы сейчас представим. Первый элемент нашего подхода — это намерение или фокус духовного опекуна.Подобно тому, как врач и социальный работник иногда оба участвуют в разговоре с пациентами, но их фокус у них разный, так и арт-терапевт и духовный опекун могут задействовать творческую сторону пациента, привнося в свою работу совершенно разную интенциональность. Духовный попечитель сосредоточен на божественном образе внутри пациента. В ходе разговора и совместной творческой деятельности духовный опекун и пациент будут вместе исследовать отношения пациента с людьми и силами за пределами их самих, их источники смысла или их способ понимания болезни, Бога и жизни. Цель или продукт их художественной деятельности имеет духовную направленность, хотя и в широком смысле слова «духовное». Иногда эта цель имеет сильную связь с надеждой, молитвой или благословением, как в случае с пациентом, который составляет личную молитву или стихотворение, или с пациентом, который создает художественное воспроизведение мантры — полезной фразы или предложения для повторения, — которые помогут их в течение дня. Рисование мандалы дает пациенту фокус для личных ритуальных практик, таких как медитация.Молитвы и надежды могут быть выражены не только словами, но и через предметы, и вместе с духовным опекуном пациенты могут делать предметы молитвы для своего дома, для своих детей или для себя, предметы, которые облегчают связь с их надеждами и священным. в своей жизни. В других случаях целью художественного начинания может быть создание личного ритуала, особенно ритуалов переходов. Этот вид ритуала представляет собой повторяющийся набор практик, которые могут помочь людям на протяжении всего периода перехода.Один пациент может разработать ритуал, который будет сопровождать его перед опасной операцией и при выздоровлении, ритуал, который может включать в себя различные формы искусства, включая песни, текст и движения. Другой пациент мог бы собрать личный молитвенник перед началом химиотерапии, который нужно открывать каждый день лечения, или другие предметы, к которым он мог бы регулярно обращаться или прикасаться в качестве источников силы. Еще одно пересечение духовности и искусства происходит в праздничные дни. Каждый праздник содержит в себе определенный набор значений и резонансов.Предлагая пациенту связать искусство с праздником, духовный опекун создает возможность для более глубокого взаимодействия в искусстве и в разговоре с личными отношениями пациента с проблемами, поднятыми праздником. Возможно, идеальный подход — объединить взаимодействие как с левым, так и с правым полушарием. Духовный опекун может начать с того, что поделится текстом, например стихотворением или традиционным религиозным текстом, чтобы начать обсуждение вопросов, поднятых в тексте и относящихся к переживанию болезни.Но, перейдя затем к творческим способам решения этих проблем, задействовав все тело и даже воображение, мы теперь дали пациенту свободу переносить тему текста в свою собственную жизнь. Теперь пациент может совершенно свободно добавлять свою интерпретацию и делать текст и его тему своими собственными. Если бы это был традиционный текст, то это участие в действительности было бы частью становления, самого себя, частью традиции, и это само по себе могло бы быть сильным чувством.Предоставление пациентам возможности взаимодействовать с этими проблемами через как можно большее количество измерений своего бытия создает более увлекательный, более достоверный и более полный жизненных сил опыт. 8. Повороты и сюрпризы: учимся быть гибкими «Вы превратили мою жалобу в танец; ты развязал мою вретище и препоясал меня радостью »(Псалтирь 30:12). Псалмопевец свидетельствует о реальности, в которой возможны перемены. Человек может перейти от плача и оплакивания к ситуации танца и движения.Ему удастся оставить свои страдания позади. Средневековый философ Маймонид предположил, что искусство как ресурс позволяет избавиться от чувства депрессии и сожаления: «это похоже на человека, который ощущал черную желчь [меланхолию] и избавлялся от нее с помощью музыки и пения, прогуливаясь. через сады и прекрасные здания, сидя среди прекрасных форм и тому подобного, то, что расширяет душу и устраняет ее мрачные мысли. И цель всего этого — исцелить его тело; а цель исцеления его тела — обрести мудрость.»[24]. Fishbane далее описывает потенциальные сюрпризы: «Мы приходим к выводу, что в самом глубоком смысле ни одно время дня не похоже на другое, и что ни одна точка зрения не может охватить все это» [25]. Хасидский учитель, раввин Нахман из Бреслова, часто использовал силу музыки и танцев, чтобы вывести кого-то из состояния меланхолии и помочь ему исцелить его душу [26]. Что касается способности музыки исцелять и объединять материальный и духовный миры, он писал: «С помощью мелодий, содержащих звук плача, можно освободить пленников» [27] и, «поскольку в этом суть песни, — чтобы соберитесь и очистите добрый дух »[28]. Творческий акт содержит в себе сущность двусмысленности и принятия неопределенности. Он игривый, полон сюрпризов и новых направлений. Внесение измерения движения и цикличности в то, что может быть линейным миром медицины, укрепляет способность человека противостоять жизненным кризисам и изменениям за счет усвоения повышенного чувства гибкости. В этом процессе духовный опекун выступает в роли помощника и свидетеля движения, которое испытывает пациент, переосмысливая картину своей жизненной ситуации.Вставка 2 иллюстрирует этот процесс изменения и переосмысления другим примером из нашей работы. 9. Синергия художественных вмешательств и духовной помощи Было много качественных дискуссий о преимуществах художественных вмешательств для различных групп пациентов и растущего числа клинических исследований. Было обнаружено, что музыкальная терапия уменьшает боль, улучшает настроение, улучшает общение и уменьшает душевные страдания [10], а искусство также помогает уменьшить боль [9].Для онкологических или гематологических пациентов количественные исследования вмешательств арт-терапии показали снижение депрессии [29, 30], улучшение уровня утомляемости / медлительности [29, 31], снижение тревожности [30] и улучшение ресурсов совладания [32], хотя эти результаты не всегда последовательно воспроизводились [33, 34]. Духовная помощь подвергалась меньшему количеству клинических исследований, но было показано, что забота о духовности пациентов приносит пользу в таких областях, как повышение качества жизни [35, 36] и благополучие [37], а также снижение тревожности и отчаяния [38] , 39]. Наше предложение, как мы смоделировали в описанной здесь работе в больнице, состоит в том, чтобы духовные опекуны изучили искусство и интегрировали их в свой более широкий подход к оказанию помощи. Вмешательства, основанные на искусстве, такие как творчество, музыка и письмо, должны найти свое место рядом с традиционными подходами к духовной заботе, такими как беседа, молитва, человеческое общение, изучение текста, исследование мира смыслов, дыхательные упражнения и под руководством инструктора. образы. По правде говоря, все это средства прикосновения к человеческому духу.Внесение искусства в духовную заботу усиливает и то, и другое — духовную заботу, как описано в этой статье, и искусства, усиливая элементы отражения, удержания и исследования в духовном измерении, все из которых становятся возможными благодаря взаимоотношениям с духовный опекун. 10. Заключение Интеграция искусства в духовную заботу предлагает средство исцеления, по крайней мере, для духа. Искусство позволяет пациентам заново испытать целостность, чувство связи и радость творчества.Духовная помощь, основанная на искусстве, обеспечивает расширенные, многомерные средства взаимодействия с духом и повышения устойчивости пациентов на будущее. Конфликт интересов Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов в отношении публикации данной статьи. Выражение признательности Мы с благодарностью выражаем признательность UJA / Федерации Нью-Йорка за их постоянную поддержку служб духовной помощи в медицинском городке Хаверут и Рамбам. Почему красота имеет значение — Лучшие документальные фильмы Во время просмотра видео я не мог не подумать, что движение от красоты как цели искусства к оригинальности как цели началось примерно во времена Возрождения с гуманизацией искусства. На мой взгляд, чем больше мы очеловечиваемся и сосредотачиваемся на том, как художник видит движение и все другие художественные элементы, мы все дальше отдаляемся от Бога или духовности вообще. Мы перешли от одного края спектра (средневековье) к другому (постмодерн, шоковое искусство).Доказательством этой идеи является цитата: «… через погоню за красотой… мы также приходим к пониманию нашей собственной природы как духовных существ». (Скратон, 3:00) Кроме того, видео заставило меня задуматься о том, насколько люди полагаются на структуру и вещи, которые больше и важнее нас самих. Считаю необходимым навести порядок и чего-то добиться — красоты. Не стремясь к чему-то более высокому, чем мы сами, мы бесцельно ходим, создавая это бессмысленное искусство. Мне очень нравится, как он сказал, что современную жизнь нельзя искупить, поэтому это нужно отображать.Совершенно очевидно, что в области искусства, музыки и архитектуры происходит и до сих пор происходит упадок сил. Мне очень понравилось это видео, и то, как оно заставило меня задуматься, и подтверждение того, что то, что я делаю с дизайном интерьера, — это то, чем я хочу заниматься. Тем не менее, видео также заставило меня почувствовать некоторое отчаяние по поводу культуры и временного периода, в котором я нахожусь, и беспокоит меня о будущем искусства и общества в целом. Искусство больше не является священным или чем-то более высоким, оно скорее предназначено для того, чтобы быть интересным и сказать что-то очевидное.Из-за этого все и вся — искусство, а значит, умение и талант бесполезны. Искусство не имеет ценности. Мы так старались уйти от объективности, что зашли слишком далеко в субъективность, чтобы не было универсального. Художник, у которого Скратон берет интервью в видео, утверждает, что искусство не обязательно связано с красотой, а с тем, чтобы «пленить воображение». Я не могу не быть заинтригован этой идеей; Я не хочу с этим соглашаться, но согласен. Это видео заставляет мой мозг взорваться от слишком большого количества мыслей и идей.Я не могу не думать об арт-терапии и задаваться вопросом, действительно ли она полезна или даже нравственна. Скратон говорит о том, как в нашем демократическом обществе страшно судить о произведении искусства или вкусе другого человека. Я согласен и сделаю еще один шаг в том, что не рекомендуется судить чужую работу. Потому что, если бы мы это сделали, нам пришлось бы признать некоторую объективность и некое правило, некое универсальное, которое говорит, что что-то правильно или неправильно, и это разрушит то, на чем наше общество и культура восстановили свой фундамент, — ложную субъективность. Все мои доводы до сих пор не означают, что я во всем согласен со Скратоном. Более того, он утверждает, что Луи Салливан своей цитатой «Форма следует за функцией» спровоцировал самое крупное преступление против искусства и общества — современную архитектуру. Я не согласен с этим. Я нахожу красоту в современной архитектуре и полностью согласен с цитатой Салливана и не люблю идею о том, что кто-то, формально не изучавший архитектуру или дизайн, критикует основную идею, это оставляет дурной привкус во рту.Поскольку такой человек не прошел формального обучения, он не знает цели или аргументов, стоящих за этой цитатой, или ее обоснования. Я не думаю, что красота — цель всего. Функциональность — это цель, которая может быть красивой и функциональной, но в нашем современном обществе, где всем правят деньги, красота не всегда достижима, и нужно делать все возможное с тем, что у них есть — и в этом есть красота. Скратон утверждает, что вещи, которые не красивы, но имеют функцию, вскоре теряют функцию, потому что они уродливы.Это интересная мысль для меня, и у меня нет ответа на нее. Это то, что я должен обдумать и принять во внимание, это невероятно интересно, и я уверен, что буду смотреть это видео еще много раз в своей жизни. Я вижу, что это повлияет на мою этику дизайна в будущем. Скратон считает, что распад окружает нас повсюду, и это некрасиво. Но с тех пор, как я был маленьким ребенком, мне очень нравится возвращаться к чтению с отцом и смотреть на все старые дома Арканзаса, возвращающиеся к природе.Вот эти большие каменные дома, красивые для того времени, когда они были построены, которые обветшали и возвращаются в упадок, и я должен сказать, что в этом упадке есть фундаментальная красота. Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт