Ударение в слове паттерн: «Па́ттерн» или «патте́рн» — как говорить правильно и что значит это слово

Anatoly Vorobey

Я очень люблю это слово. Но я не согласен с тем, что нужно подбирать наиболее подходящие существующие русские слова и фразы для разных его значений.

Привлекательность слова pattern заключается в его полисемичности, в его соединении абстрактного с конкретным, и в его лаконичности.

Полисемичность (многозначность): pattern это и вышитый узор, и повторяющаяся последовательность чего угодно, и абстрактная закономерность, и модель, по образцу которой что-то делают, и разброс попаданий пуль на мишени или снарядов на местности.

Когда кто-нибудь жалуется, что у слова pattern нет хорошего русского аналога, то на самом деле то, чего не хватает — это не определённого перевода для определённого смысла (типа тех, что собрал alexeilebedev в своей записи). То, чего не хватает — это одного слова, сохраняющего хотя бы некоторые притягательные свойства из вышеприведенного списка.

Например, слово «закономерность» хорошо подходит по содержанию к почти всем абстрактным смыслам и использованиям слова pattern. Но оно не лаконично (длинно даже для русского языка), не содержит метафорической «изюминки» конкретных смыслов (т.е. слишком абстрактно, сухо), и не полисемично.

Попытка заимствовать слово напрямую из английского языка — «паттерн» (например, Гугль находит больше 3000 ссылок) — происходит как раз из понимания — эксплицитного или бессознательного, на уровне языковой интуиции — того, что существующие переводы не подходят именно потому, что не обладают желаемыми свойствами.

Что это за операция — такое заимствование? Что в результате её получается? Автор текста, использующий слово «паттерн», надеется или расчитывает, что его читатель поймёт, что он имел в виду — либо потому, что читатель скорее всего знает английский язык в той или иной мере, либо из контекста. Всегда ли такое ожидание оправдывается? Нет, не всегда: зачастую полисемичное слово «сжимается» до одного или двух значений в процессе калькирования. Что такое «кросс»? Это бег (или иногда другие соревнования) по пересечённой местности; слово заимствовано из английского cross-running или cross-country running (в словаре Ушакова 35-го года ещё нет слова «кросс», а есть

В случае с «паттерном», однако, такой исход был бы нежелательным, т.к. именно полисемичность и есть то, что нам так нравится в pattern. Нам нужен не конкретный термин (напр. обозначающий некий модный вид бега), а конгломерат концептуально родственных понятий, многих нитей, смотанных в один тугой клубок — в одно слово. Не факт, однако, что заимствование «в лоб» слова «паттерн» приведёт к такому результату. Не говоря уж о том, что многим «паттерн» покажется просто уродливым. Действительно, оно не очень хорошо подходит к фонетике русского языка, кажется чужым (сдвоенная буква т, а если её убрать — неестественное ударение на первый слог; ср. «патент»).

Если уж обсуждать сознательные стратегии переноса желательного для нас (кто такие мы? те, кто находит это желательным) слова pattern во всей его семантической красе, то, мне кажется, более продуктивным мог бы оказаться метод калькирования значений, а не заимствования слов. Т.е. берётся одно русское слово, подходящее к некоторым значениям pattern, например, «узор» (то, что «закономерность» не подойдёт, мы уже выяснили), и «растягивается» вширь так, чтобы получить дополнительные значения. При последовательном использовании такой схемы могло бы произойти следующее: слово «узор» стали бы использовать для абстрактных смыслов pattern — там, где сейчас используют «закономерность», «схема», и т.п. Это неизбежно выглядело бы странным для читателя, раньше такого не встречавшего; но контекст наверняка пояснил бы ему, что происходит (и уж точно ему легче было бы справиться с «узором», нежели с «паттерном»).

Такой вид калькирования — не слов, а значений — происходит всё время, сплошь и рядом, с техническими терминами. В разных переводах литературы для программистов, например, английское слово thread иногда оставляют «тред», иногда заменяют на «поток» или «нить/нить выполнения».

Но общие слова, не термины — а pattern всё же является именно таким словом для общего употребления — в наше время так калькируются относительно редко, мне кажется. Раньше это происходило куда чаще. Кто-то когда-то взял английское (или соответствующее латинское или французское, неважно) in-fluence и скалькировал его «морфологически»: в-лияние. In перешло в «в», а корень fluence по своему конкретному значению «течь» — в «лияние». Наверняка поначалу это слово казалось диким: почему «литься внутрь чего-то» должно означать «обладать некоторым эффектом на что-то/кого-то»? Но очень быстро это перестало быть странным, а мы сейчас и не замечаем, если специально не присмотримся, откуда взялось в русском языке слово «влияние».

Так вот, такого рода процессы происходят в наше время намного реже, мне кажется — возможно, в связи с излишней чопорностью и омертвевшей строгостью нашего «литературного языка». Мы перенимаем слово «браузер», а не калькируем по значению «смотрелка» (или «гляделка», или ещё как, неважно), потому что «смотрелка» оказывается слишком приниженным стилистически, слишком смешным, слишком несерьёзным. Примерно таким, каким когда-то наверное казалось «в-лияние»; но ввиду чопорности и ханжества нашей языковой культуры эта не-серьёзность встаёт теперь непреодолимой преградой на пути слова в общий состав языка. «Смотрелки» остаются в технических жаргонах и сленгах, а «браузеры» входят в язык, потому что прямого заимствования слова мы не боимся: оно звучит чуждо? — наоборот, прекрасно, значит оно высокоштильно-интеллигентное.

Поэтому я не очень верю, что описанный мной механизм переноса pattern в обличье «узора» может сегодня сработать; а жаль, потому что именно он, на мой взгляд, подошёл бы идеально; именно он дал бы нам полноправный pattern по-русски; именно такого рода переносов не хватает сейчас нашему языку.